Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

Вторая девочка полыхала из глазниц белым пламенем. Точнее, из глазницы — вторую закрывала пиратская заплата на черном шнурке. Она носила мужскую одежду средневекового бретера: черный камзол с серебряными искрами поверх белой кружевной блузы и длинные черные панталоны, заправленные в высокие ботфорты с отворотами. Длинная черная коса с вправленными в нее серебряными нитями моталась у нее за спиной, а зажатой в правой руке длинной шпагой она пыталась ткнуть тучку. Тучка втягивала бока, уклоняясь от стального шипа, и отвечала молниями, от которых бретерка с легкостью уклонялась.

Наконец, русоволосый мальчик лет двенадцати, щеголявший парадной формой катонийского морского офицера (черный китель с золотыми пуговицами, белая рубашка, синий шейный шнурок, белые штаны, черные ботинки на рубчатой резиновой подошве, черная пилотка с золотым дельфином) пытался обволочь тучку сизым туманом, неспешно струящимся у него из ладоней. Тучка его попытки игнорировала, с легкостью прорываясь сквозь туманные преграды. В него она даже не стреляла, по-видимому, считая его не представляющим опасности. Но вот мальчик вскинул руку — и пространство вновь сотряс беззвучный гром, заставивший солнце заметаться по небосклону. Тучка-нарушительница вспухла, потеряв четкие очертания, и поплыла в разные стороны бесформенными клочьями. Розовые кристаллы тут же впились в них разъяренными пиявками и начали втягивать в себя, а шпага воинственной дуэлянтки засверкала с удвоенной скоростью, не позволяя клочьям снова слиться воедино.

— Так ее, флуктуацию несчастную! — донесся до Карины, с разинутым ртом наблюдающей за сценой, девчачий вопль. — Лупи ее, Кайсин!

— Бей, Итиган! Вперед, Мириэра! — поддержали еще два голоса. — Ура!

Карина сфокусировала взгляд, и виртуальность послушно прыгнула ей навстречу.

С противоположной стороны битвы в воздухе подпрыгивали и потрясали кулаками три девчонки немногим старше десяти. Две из них, катонийки по виду, щеголяли нагишом, а третья, смахивающая на северянку, носила короткую зеленую плиссированную юбку и белую майку. И у всех троих радостное оживление на лице сменилось глубоким разочарованием, когда растерзанная в клочья тучка вдруг прыгнула вверх и в сторону, оторвавшись от нападающих, и слилась воедино. Затем она забурлила, закипела и с резким хлопком обрела форму гигантского белого кролика в сером жилете и при золотом шейном шнурке. Кролик сделал неприличный жест передней лапой и запрыгал по воздуху, по-прежнему постреливая разрядами статического электричества со своей шкуры. Ничуть не обескураженные неудачей искины вновь принялись атаковать его кристаллами, туманом и шпагой.

— Зачем господин Палек сражается с Художницами? — удивленно спросила Бокува. — Ведь это господин Палек управляет флуктуацией?

— Скорее всего, — вздохнула Карина. — Не беспокойся, госпожа Бокува. Он, конечно, шалопай, но вреда им не причинит.

— Но ведь они могут причинить вред ему!

— Не помешало бы. Может, хоть чему-то научился бы. Но не судьба — на канале обратной связи фильтры стоят, опасные воздействия блокируются. Бокува, ты знаешь вон тех девочек?

— Девочек? — Бокува подумала. — Одну знаю. Та, что справа, Умайя Сугой. Она оператор Мириэры, которая в синем платье. Мизза познакомились с ней, когда я… атаковала Мириэру. Вероятно, две другие — тоже операторы.

— Ну, давай тогда познакомимся и мы, — Карина улыбнулась. — А потом все вместе настучим Лике по ушам за его шалопайство.

— Я… — Бокува замялась. — Госпожа Карина, я хотела бы подождать в стороне. Я скверно вела себя при прошлой встрече, и боюсь, что меня неверно поймут сейчас. Ты не могла бы остановить ту глупую драку? Я хочу поговорить с сестрами и… братом. Я не знала, что у меня есть брат, — добавила она, подумав, перед тем, как растаять в воздухе.

— Хорошо, — кивнула Карина. — Сейчас прекратим безобразие. Лика! — крикнула она во весь голос. — Перестань немедленно хулиганить!

Эффект превзошел все ее ожидания. Ее голос внезапно обрел силу пожарного набата и, словно отразившись от небесного купола, водопадом обрушился сверху, разбросав по сторонам и ее саму, и искинов, и девочек-операторов, и кролика. Ненадолго наступила звенящая тишина.

— И что это было? — громко осведомился белый кролик, сжимаясь в размерах и превращаясь обратно в Палека. — Кара, ты чего орешь? А если бы я оглох?

Он демонстративно поковырял пальцем в ухе.

Карина потрясла головой. У нее в ушах тоже звенело. Она подлетела к брату и зависла перед ним, сурово скрестив руки на груди.

— Лика! — сердито произнесла она. — Ты что творишь, шалопай? Ты чего к людям пристаешь?

— Я пристаю? — удивился Палек. — Вот они, — он ткнул пальцем в настороженно зависших в воздухе искинов, — ко мне пристают с грязными намерениями, ага, а я вполне себе мирный! Представляешь, лечу себе, никого не трогаю, местность осматриваю. Вижу — непорядок, маца посреди голой степи растет. Где такое видано? Я решил ее поправить, пока никто не заметил. Только одно дерево перекрасил, как мне на голову сваливается сумасшедшая девчонка, вон та, одноглазая, и начинает шпагой тыкать. И орет во все горло — "флуктуация, флуктуация"! А за ней остальные двое. А я, между прочим, облако хотя и мирное, но душевно ранимое. Но не бить же мне их по башке! Вот я и ждал, когда они устанут.

— Лика, — грустно сказала Карина, — они Художницы. Искины. Они не устают. Мог бы и сам сообразить, без моей помощи.

— А я и сообразил, знаешь ли. Я в фигуральном смысле — должно же даже до искинов дойти, что они меня не достают своими глупыми атаками. Но они, похоже, слишком тупые.

— Лика! — прошипела Карина. — Ты и так первое знакомство испоганить умудрился. Так хоть не усугубляй. Молчи! — шикнула она, когда Палек снова открыл рот. — Дай мне поговорить.

— Да пожалуйста! — Палек поощрительно ухмыльнулся. — А я пока еще деревья поперекрашиваю… да шучу я, шучу! — замахал он руками. — Не делай такую страшную физиономию, я же знаю, что внутри ты все равно добрая и пушистая.

Нет, сердиться на него казалось действительно невозможным. Двадцать пять лет, а все такой же озорной мальчишка. И когда он повзрослеет?

Махнув рукой, Карина неторопливо подлетела к искинам, к которым уже успели присоединиться девчонки-операторы и зависла перед ними.