– Ты же можешь! Что тебе стоит?! – Злые слезы катились по бледным щекам Айлани. – Я никогда ни о чем тебя не просила! А сейчас прошу! Спаси его! Что ты сидишь?! Делай же что-нибудь! – Орала эльфийка на всю комнату.
Сариэль на мгновение прикрыла глаза, а затем отвесила подруге хорошую пощечину. Крик оборвался на полуслове. Перепуганная Айлани прижала руку к пылающему от хорошего удара лицу.
– Полегчало? – Язвительно отрезала Сариэль и, не дождавшись ответа, продолжила. – Я ему ничем не помогу. Видела, как его выгнуло от одного прикосновения? Но ты даже не задумалась, почему! Каково же тогда твое мнение обо мне, Айлани? А?!
Эльфийка опустила голову. Краска стыда залила даже нежную шею девушки.
– Я открою вам с Тайрэном коридор снов прямо туда, в лес. Ты поняла меня?
Айлани молча кивнула.
– Не мое дело, зачем он тебе нужен. Хочешь помогать – помогай. Перевяжи ему раны, сооруди шалаш, в конце концов. Только все это не будет иметь никакого смысла, пока хейлин не вытащит из него то, что она дала ему. Он все равно будет умирать, даже если ты напоишь его собственной кровью под завязку. Ясно, девочка?
Айлани заплакала, а пораженный Тайрэн не мог вымолвить и слова.
– Вы пойдете туда оба, – буркнула Сариэль, немного подумав. – Тайрэн, поможешь ей, одну я ее не отпущу. Это просьба. Если нет, оба сидите здесь.
Айлани таким глазами взглянула на эльфа, что у мальчишки не хватило сил отказать ей, и он только кивнул Сариэль.
– Перевяжите ему раны, вытащите из лужи, ну, что там делают в таких случаях. Ему это явно не помешает. А я останусь здесь. И пойду к хейлин. Но Айлани, я тебе ничего не обещаю, потому что мы с Фириат несколько … э-э-э … повздорили. Из-за твоего демона, кстати.
Тайрэн закашлялся.
– Но я, по крайней мере, попытаюсь, – Сариэль встала. – Собирайтесь.
И пока Айлани переодевалась и бросала в сумку какие-то баночки с припарками, а Тайрэн облачался в доспехи, теллиани напряженно думала о том, что же она скажет хейлин.
Но, наконец, все приготовления были завершены, и Сариэль захлопнула за своими друзьями клубящийся туман коридора из снов.
Демоны
Азазель пришел в себя поздно ночью. Лекарь уже ушел, перевязав ему раны, и вокруг не было никого, кто мог бы помешать решению, созревшему в голове демона.
Аз твердо решил, что не будет дожидаться, пока Дайсэ заставит свою жену все изменить. Он был даже рад, что признался другу в своей любви к хейлин. Будто тяжелый камень упал с души. Но все же, начальник стражи ясно и горько чувствовал свою вину и клял себя за недозволенное счастье, которое ему подарила Фириат, вложив в него часть своей силы. И теперь он был наказан за свой проступок и знал, что необходимо искупить вину, чтобы он смог смотреть наследнику в глаза, когда столкнется с ним в следующий раз.
И поэтому, взяв лишь небольшой отряд воинов, Азазель, не дожидаясь рассвета, отправился на западные границы, где оборотни вдруг подняли головы, забыв о покорности, и вздумали, что им позволено многое.
Всего лишь день пути, небольшая передышка, и демоны без труда нашли тех, за кем пришли в этот раз.
Оборотни даже и не думали скрываться или таить свои намерения, напав яростно и ожесточенно, хотя прекрасно понимали, что для вооруженного отряда демонов, пусть даже и небольшого, они не представляют реальной угрозы. Даже без помощи магии, просто трансформировав свое тело для боя, любой из детей тьмы мог с легкостью уложить не одного врага, даже не запыхавшись.
Азарт схватки, жажда победы – и вот уже Азазель потерял из виду тех, с кем бился плечом к плечу. Деревья мелькают вокруг, как в сумасшедшем танце, пока он преследует своих врагов. Поляна за поляной. Пока демон не остается один на один против пяти оскаленных тварей, готовых ко всему.
Аз хищно улыбнулся и приглашающее взмахнул мечом, полностью отдавшись музыке битвы.
Но душа хейлин, так и не нашедшая себе места в его тренированном и закаленном сражениями теле, сыграла с ним злую шутку в этот раз.
Едва его воющие от предвкушения скорой победы враги ринулись к нему, видя перед собой только желанную цель, Аз, как подкошенный, рухнул на колени, моля только об одном – чтобы черная пелена, застилающая взгляд, ушла, дав ему умереть с честью, глядя своим врагам в лицо.
Но изначальная тьма так и не вняла его мольбам. Все тело будто горело в огне. Словно каждую жилку выворачивало наизнанку, заставляя боль с каждой секундой становиться все сильней. И эта боль, как раскаленное добела железо, пронзала его снова и снова, пока кровь не хлынула горлом, заливая руки и грудь.
Азазель не боялся того, что придет за ней. Он ясно осознавал, что ему не жить без Фириат, которая по праву принадлежала другому. Так пусть же Мать-Ночь прекратит, наконец, его муки и дарует забвение. Демон жалел только об одном: что его конец будет так бесславен, ведь теперь он даже не мог держать меч в своих ослабевших руках.
Но оборотни вдруг остановились, так и не дойдя до упавшего демона, разделенные с ним только жухлой и стылой травой. Их звериная сущность, их вторая половина заставляла в страхе попятиться назад, восставая против того, что неподвластно было даже темным и светлым богам. Они явно чуяли смерть, витавшую в воздухе так ощутимо, и никому из них не хотелось стать ее добычей вместе со сломленным демоном, теперь уже потерявшим сознание от того, что темная кровь так быстро пачкала его одежды.
Оборотни знали, что их враг уже не жилец в этом мире. Здесь им было делать нечего. А за спиной еще оставались те, кто силой пришел в их земли. И поэтому оскаленные воины, с топорщившейся от нахлынувшего ужаса шерстью развернулись и бросились назад, оставив окровавленного демона, как жертву, среди опадающих шафрановых листьев.
Мягкие сумерки опускались на промозглый лес, когда Аз, наконец, сумел разлепить потяжелевшие веки. Доспехи были изодраны в клочья, кровь, которая уже успела загустеть, липла к пальцам, заставляя его неприятно морщиться.
– Сколько же ты еще будешь отпускать меня назад, Фириат? – Едва прошептал он, глядя сквозь медленный листопад над собой. – Лучше бы ты позволила мне умереть…
И зашелся в кашле, перемешанном с собственной кровью, чтобы опять провалиться в глухую пустоту.
В следующий раз демон пришел в себя уже поздно ночью, так и не заметив ни разливавшейся вокруг мглы, ни тишины, опустившейся на лес. Его тело словно пылало в огне. Он бредил, но этот бред был так прекрасен!
