Туман, встретилась там с разными духами и увидела кучу разных чудес. Она познакомилась с Таком и Нетаком, непохожими близнецами, которые всегда говорили невпопад, подружилась с волшебным котом, который превращался в разные вещи, и пила чай с Красовенем Сопливиусом Тридцать Третьим, Всемилостивым Королем Чердака.
Веронике теперь тоже захотелось в Туман. Но она не знала, как туда попасть, особенно с этим кандалом, который не дает делать штуку. Вот сейчас они уже будут собираться, пойдут домой, и надо не забыть книжку, потому что если ее не взять с собой — она так тут и останется, придется потом за ней бежать. Нельзя будет просто вспомнить про нее и тут же найти рядом, как делают нормальные девочки без корония на ноге.
Вероника подумала про это и снова расстроилась. Когда родители собрали корзинку и пошли домой, то Астрид запрыгала впереди всех с палкой, а вот Вероника тащилась позади всех и немножечко обиженно бубнила.
— Вы нарушаете мои права… — шмыгнула носом она.
— Ишь ты, какие слова знает, — хмыкнул папа.
Вероника, услышав снисхождение в голосе, тяжко вздохнула. Ее снова обуяла жалость к себе. Вот Лурию мама несет, а она идет сама, усталая и грустная девочка, закованная в короний злыми людьми и демонами.
— Взять тебя на ручки? — предложил папа.
— Нет, — отказалась она, тут же поняв, что на ручках уже не будет такой страдающей и измученной.
Впереди уже видна изгородь. Дом от речки совсем близко, вообще-то, но Веронике сейчас казалось, что невероятно далеко, где-то на другом конце планеты, рядом со страной грибных гномов и черепаховых драконов. Она заметно отстала от остальных, приволакивала ногу с кандалом и громко вздыхала, но черствые родители не оборачивались к своей несчастной дочери, хотя она так устала, что сейчас просто ляжет и умрет.
— Я хочу домой… — всхлипнула Вероника, кривя рот. — Где здесь дверь домой?
— Вероника, не ной, мы почти пришли… — обернулась Лахджа. — Вероника?..
Вероники не было. Она отстала всего шагов на двадцать, а тропа шла через луг, и на сотни метров вокруг была только равнина с парой случайных деревьев, но девочки нигде не было. Ей негде было спрятаться, и она не успела бы настолько далеко убежать… да к тому же Лахджа не ощущала ее Ме Отслеживания.
— Вероника?! — крикнула демоница.
Скрытые туманами Зазеркалья, Лаиссална и Оошона смотрели, как девочка сама заходит в дверь, которую они для нее распахнули. В этом месте пространство искажалось так, что Лимбо смыкалось с Упорядоченным, но ни Лахджа, ни ее волшебник ничего не заметили — ловушка готовилась долго и тщательно.
Лаиссална и Оошона с самого начала решили скооперироваться. Они приглашали в компанию Нагалинару, но тупая гохерримка решила просто бросить открытый вызов — и проиграла. Приглашали и Абхилагашу, но эта жадная тварь не захотела делиться обещанной наградой и ушла придумывать что-то свое.
А Лаиссална с Оошоной совместными усилиями создали вот это. Карманный мир, отдельный кусок пространства, которое парифатцы называют Туманом. Все здесь как следует обустроив, они много дней поджидали удобного случая.
В саму усадьбу забраться не получалось — ее слишком надежно обезопасили, в том числе от гхьетшедариев… кажется, особенно от гхьетшедариев. Демоницы легко могли украсть Астрид, которая постоянно где-то носилась, но ее трогать не хотели, поскольку она все-таки дочь Хальтрекарока, он за нее даже судился. Хоть и небольшой, но есть шанс, что он разозлится, если ей навредить.
Еще они подумывали украсть младенца, это был бы идеальный вариант, но с него Лахджа не сводила глаз, и при нем постоянно была змея-фамиллиар. А Оошона вытащила из ноосферы знание о том, что яд этой змеи может убивать даже высших демонов.
И теперь Вероника брела в Тумане, а две демоницы наблюдали, поджидая, когда за ней явится мать. Обязательно явится, не может не явиться. Это слабое место Лахджи — она переживает за свои порождения, как за саму себя.
У Лаиссалны и Оошоны такой слабости не было. Обе родили своему мужу и повелителю нескольких детей, причем старших сыновей обе назвали Хальтрекароками, но им не было дела до того, где те сейчас и что с ними происходит. Какая-то часть, вероятно, уже мертва… какая разница? Лаиссална иногда встречала в закоулках дворца своего младшего сына, Эммертрарока, но если он завтра сгинет — она даже не заметит.
А вот Лахджа уже заметила. Вон как паникует, тупая курица.
Лаиссална и Оошона по праву входили в число любимых жен Хальтрекарока. Обе были прекрасны, как утренняя заря, при виде обеих сердца замирали, а потом начинали биться быстрее. Лаиссална была темноволоса, пышногруда и полногуба, глаза сверкали как коньячные бриллианты, а ямочки на щечках так и хотелось покрывать поцелуями. Оошона же при первом взгляде казалась невинной скромной девушкой, с гладкой блестящей кожей, фигурой песочных часов и огромными глазами лани. Обе идеально соответствовали вкусу Хальтрекарока, обе уступали только Абхилагаше, и обе заслуживали того, чтобы стать вечной любимой женой, королевой своего короля, леди при демолорде.
И друг на друга они косились с неприкрытым подозрением. Они скооперировались, чтобы провернуть все надежней, но не переставали помнить, что приз один, а их две.
И избавление от Лахджи — только первая фаза плана каждой.
Нет, убийства ни та, ни другая не планировала. Слишком рискованно, дело того не стоит. Каждая намеревалась просто перетянуть одеяло и выставить себя перед мужем единственным триумфатором. В то же время каждая держала в уме, что вторая может воткнуть нож в спину, так что обе держались настороже.
— Я так рада, что мы решили действовать сообща, — сказала Лаиссална, паря в прохладном тумане.
— Я еще больше рада, — ответила Оошона. — Так чудесно, когда рядом подруга, на которую можно положиться.
— Хорошо, что мы обошлись без Абхилагаши. Вот ей ни в чем нельзя доверять.
— Совершенно согласна, она настоящая дрянь, не то что ты.
Демоницы обменялись воздушными поцелуями и взглядами влюбленных самок богомола. Растворившись в пространственных складках, они наблюдали за растерянной девочкой, до поры не обнаруживая себя.
— Ма-а-ам!.. — окликала глупая козявка. — Ма-а-ам, где ты?..
— Отвратительно, — бросила Оошона. — Я бы никогда не стала рожать полудемона. Что дальше — ложиться с паргоронскими псами и плодить зверодемонов?
— Подожди, но у тебя же был тот… как его?.. ну ты знаешь, тот смертный.
— Я не рожала от него, — скривилась Оошона. — Это была чистая похоть, мне хотелось возлечь. Ничего предосудительного.
Лаиссална понимающе улыбнулась, но в мыслях запечатлела эти слова Оошоны огненными буквами, чтобы обязательно процитировать их Хальтрекароку. Донести до него, как Оошона относится к тем,
