— Подождут полчаса твои планы. Надо поговорить в тихой обстановке.
Грасс с недоверием выгнула подкрашенную бровь.
— Соколов, говори прямо. Чего надо?
— Дело есть. Возможно, опасное. И нужна именно твоя помощь.
“Как психометриста”, — добавил я ментально.
Глаза девушки приняли форму пятикопеечной монеты.
— Во-первых, я еще даже не пошла учиться на эту специализацию, — начала она, но я жестом ее перебил.
— Ты сама говорила, что уже кое-что изучаешь. Надеюсь, этого хватит.
— Это не единственное препятствие. Я не хочу, чтобы о моих планах выяснилось раньше времени. Если моя родня прознает, могут просто насильно забрать из Аудиториума.
Я вздохнул и привалился к стене. Грасс сидела на низкой оградке, а я, сволочь такая, отвлек ее от никотиновой медитации. Ничего, переживет. Курить вредно. Впрочем, психометристам без разницы — винамий убивает быстрее никотина.
— Я не собираюсь тебя подставлять, Ань, — ответил я. — И тайну твою сохраню. После того, что ты рассказала…
— Еще жалеть меня вздумай!
— Я не жалею. Я сострадаю. Жалость унижает, а сострадание означает готовность поддержать. И унижать тебя жалостью я никогда не стану. Ты заслуживаешь гораздо большего.
Анька подняла на меня глаза, и я увидел на ее лице смятение.
— Значит, ты меня… Уважаешь?
— Так ведь есть за что. Стервозная ты баба, но у меня после Ирэн и ее знойной тетушки уже иммунитет к женским выкрутасам. Хочешь, чтобы тебя видели грубиянкой и оторвой — твое право. Я вижу в тебе умного и талантливого человека, только очень грустного.
Грасс мрачно улыбнулась. Потянулась было за второй сигаретой, но передумала и спрятала пачку в кармане.
— Начинаю понимать, что в тебе нашла Ирка. Языком чесать ты горазд. Впрочем, пока что ты ни разу не нарушил своих обещаний. Если обещаешь сохранить мою тайну, то идем.
Она поднялась с оградки и пошла за мной, на ходу подтягивая высокие гольфы. Грасс они доходили до середины бедра, и в сочетании с очень короткой юбкой смотрелось все это весьма соблазнительно. Симпатичная девчонка, хотя я и не жаловал ее готический боевой раскрас.
— Хватит пялиться, Соколов, — беззлобно проворчала Анька. — Нравится — лучше лишний раз комплимент сделай.
— Зачетные ноги, — отозвался я.
Грасс тихо рассмеялась.
А пока что все складывалось более-менее прилично. Если Денисов даст слово сохранить тайну Аньки, то она в ответ поклянется не болтать о записке и Темной Аспиде. Неплохо бьется, и все в плюсе.
Я распахнул дверь малого зала и по-джентельменски пропустил даму вперед. Грасс тут же зажгла несколько настольных ламп, а я отодвинул для нее стул. Ухаживать — так ухаживать. Я уже почти забыл о тонкостях этикета, которым меня обучала Матильда — здесь, в Аудиториуме, парни перед девушками не расшаркивались. Ибо “для науки все равны”, как говорил его высокопревосходительство ректор.
Лишь бы только Анька не восприняла все это как ухаживание.
Дверь тихо открылась, и в малый зал скользнул Денисов. Увидев его, Грасс ощетинилась, словно бешеная кошка.
— Он что здесь забыл? — прорычала девушка.
Они с Денисовым молча сверлили друг друга глазами. Грасс покраснела от гнева так, что ее румянец был виден даже под слоем пудры. Да и Денисов, хоть и был более сдержан, но тоже инстинктивно сжал кулаки. Не знаю, что эти двое не поделили, но сейчас казалось, что поднеси между ними спичку — и та вспыхнет.
— Соколов, объясни, какого рожна здесь делает этот кретин, — потребовала Анька.
— Могла бы и повежливее, — спокойно ответил Денисов. — Дело у меня к Соколову. И к тебе.
Грасс резко обернулась ко мне.
— Так это ради него ты меня сюда притащил? И ты хочешь, чтобы я помогала ЕМУ?
— Не ему, — ответил я. — Нам. Ребят, объясните, почему между вами столько… напряжения?
Денисов отмахнулся.
— Долгая история. И никакого отношения к делу не имеет.
— Да ладно? — хмыкнула Анька. — Что, не хочешь вспоминать, как полез ко мне, а я тебя огрела вазой?
— В который раз говорю — я это сделал потому, что отец хотел устроить то сватовство.
Так-тааак… Вот он, побочный эффект всякого замкнутого общества. Перекрестное опыление, все друг друга знают. Слухи разносятся мгновенно, а репутацию может испортить какая-нибудь безделица.
Я уже откровенно наслаждался сценой.
— Верно понимаю, что родители решили вас познакомить, а ты к ней полез и получил за это вазой?
Денисов хмуро кивнул.
— Примерно так. И заметь, Ань, я никому об этом не рассказывал.
— Ну еще бы ты так опозорился, — огрызнулась девушка.
— Так, успокоились оба! — я встал между ними, словно рефери, и раскинул руки в стороны. — Что было, то было. И, как я понимаю, ни у кого ни к кому, по сути, претензий-то и нет.
— За исключением того, что мне потом голову штопали, — хмуро ответил Денисов.
Грасс сверкнула глазами.
— Не мог придумать варианта получше, чтобы отделаться от меня?
Я уже был готов выть. Ну серьезно, неглупые ж люди. Соображали когда надо. И вот из-за таких идиотских обидок…
— Как дети малые, ей богу, — сказал я и обернулся к Аньке. — Прошу помнить, что ты мне должна услугу в ответ на ту, что я тебе оказал. И я хочу воспользоваться твоими навыками психометриста. Если тебе так удобнее, считай, что услугу оказываешь лично мне.
Грасс насупилась, но понемногу успокаивалась. Ну и бешеная же девка. Катастрофа, а не девка!
Денисов несколько раз вдохнул и выдохнул.
— Я же предупреждал, что это плохая идея, — сказал он и вытащил из кармана записку. — Но вариантов нет. Аня, взгляни. Ты сможешь понять, кто писал эту записку?
Грасс осторожно, на полусогнутых ногах подкралась, вырвала записку из рук Константина и принялась изучать.
— Сложно сказать. Я все же пока что самоучка — только книги читала и отчеты о лабораторных работах.
— Но теоретически ты понимаешь, как это сделать? — Спросил я.
— В теории все мы гении… Тут вот в чем закавыка может случиться. Сильный и опытный психометрист может различать слои информации по типу энергии, что осталась на объекте. Например, есть ложка. Ложкой ел граф, ложку чистила служанка, ложку уронил сын графа. Психометрист при нужных условиях сможет понять, кто и что делал с ложкой.
— А ты?
— А я со своими скромными познаниями в лучшем случае считаю какие-то образы. Часто первыми приходит информация о том, чья энергетика соприкасалась с объектом дольше всего. И это может быть совсем не автор письма.
Мы с Денисовым переглянулись.
— Долго ты ее пи себе носишь?
— Ну… в кармане. Дотрагивался редко. А другие — не знаю.
Понятно. Значит, успех затеи под большим вопросом, даже если у Грасс получится.
— Можно попробовать усилить результат, — подумав, сказала Аня и вернула записку Денисову. — Но мне нужен менталист для лучшей фокусировки и винамий.
— С менталистом проблем не будет, — ответил я. — У меня, думаю, получится. А вот порошок…
— Я достану.
Мы с Аней одновременно уставились на Константина.
— Откуда? — удивился я. — Он же баснословно дорогой.
— Откуда — это уже моя забота. И достану я совсем немного — на это уйдут почти все мои сбережения, и до самых каникул я буду сосать лапу.
Грасс кивнула.
— Много мне не нужно. Но это на время сделает меня сильнее, и я смогу заглянуть глубже. Возможно, смогу различить слои. И все равно не ждите от меня слишком многого — я не профессионал.
Денисова такой расклад удовлетворил.
— Хорошо. В таком случае пообещай, что все это останется в тайне.
— Я прочитала записку, — отозвалась Грасс. — Костя, на кой черт тебе сдалась Темная Аспида?
— Из-за них погибли мои друзья. И я хочу найти тех, кто это затеял.
Грасс лишь мельком взглянула на меня.
“Он не знает?” — спросила она ментально.
“Нет”.
“Даже не знаю, хорошо это или плохо. Опасную игру ты затеял, Соколов”.
А то я не знаю! Но я хотя бы был уверен, что записка не приведет ко мне.
