Луиза уже сидела за столом и нетерпеливо поглядывала на дверь. Когда я уселся напротив нее, она таинственно сообщила.
– Сегодня на ужин свиная отбивная со спагетти.
– Мне надо обрадоваться? – тихо спросил я.
– Ну, конечно! – заявила девочка. – Моя мама всегда говорит, что мужчина должен есть мясо.
– Понятно, – промолвил я и приступил к поеданию овощного салата уже стоявшего на столе.
В небольшом зале было тихо, только был слышен легкий шум и бряканье, доносившееся с кухни.
Доев салат, я незаметно поглядывал на своих товарищей по учебе. Сестры Прашнандра, сменившие свои цветастые сари на обычные платья о чем-то оживленно шептались. Ракоши сопел над своей тарелкой, под презрительным взглядом Шулевицкого. Мбанга, заметив мой взгляд, улыбнулся во все тридцать два белейших зуба и мотнул головой.
К моей радости, мадам Фабиан сегодня отсутствовала и не могла в связи с этим прочитать лекцию о соблюдении чистоты и порядка, как она делала обычно в это время.
Покончив с едой, я отправился к себе, договорившись зайти за Луизой через полчаса. Мы вместе с ней поднялись на второй этаж, и девочка зашла в свою комнату, располагавшуюся через два номера от моей. Как обычно, снова в голову полезли мысли о странном расселении учеников. Создавалось такое впечатление, что организаторам пансионата не было никакого дела, что подростки разного пола живут рядом в комнатах не закрывающихся изнутри. При том, что кроме мадам Фабиан за нашим поведением никто не следил.
Мне, воспитанному совершенно в других традициях, это казалось неприличным.
– Хорошо хоть в туалете и душевых не забыли про задвижки, – в который раз подумал я, заходя в комнату.
За прошедшие дни мое вечернее расписание уже определилось, но сегодня его пришлось нарушить по просьбе Луизы. По правде говоря, я был доволен, что инициатором прогулки была она.
Интуиция говорила, что не все так просто. Наша видимая свобода в пансионате ничего не значит. И первый кто нарушит те правила поведения, о которых так печется наша директриса, скорее всего, жестоко об этом пожалеет.
Но прогулки рядом с пансионатом нам не запрещались, единственная рекомендация была возвращаться не позднее девяти часов. Когда мадам Фабиан первый раз сообщила нам эту новость, все посчитали это утонченным издевательством, к вечеру мы еле шевелились, и нам было не до прогулок. Однако прошло несколько дней, и все стало не так печально. Несмотря на восемь часов занятий, из которых, два часа была физкультура, после ужина у нас еще оставалось достаточно энергии для других дел.
Ждать полчаса я не стал и постучал в дверь комнаты Луизы через десять минут. Внутри что-то загрохотало, потом из-за двери донесся встревоженный голос.
– Серхио! Ты с ума сошел, я еще не готова!
– Конечно, не готова, – подумал я. – Если бы пришел, как договаривались, ты все равно была бы не готова.
В ответ пришлось сообщить, что если через пару минут она не выйдет, я отправляюсь спать. Угроза оказала свое действие и немного погодя Луиза соблаговолила выйти ко мне. Лицо ее выражало глубокое недовольство моим поступком. Как же! Нехороший мальчишка обломал ей весь кайф приготовления к прогулке. Однако вслух она недовольства не высказала.
Когда мы вышли на улицу, уже смеркалось. Ярко светили неоновым светом фонари, установленные вдоль дорожек, посыпанных красной кирпичной крошкой. Зато в окнах учебного корпуса, стоявшего буквой П напротив нашего общежития света не было из-за чего вид у него довольно мрачный. Мы молча пошли по дорожке, по которой ходили на учебу. Когда дошли до, огороженной высокой сеткой, спортплощадки, Луиза тронула меня за руку.
– Ты странный мальчик, Серхио. Если бы я дома сама предложила парню погулять, тот бы прыгал от радости, – сказала она озадаченно. – А ты идешь и молчишь. Я тебе не нравлюсь? Тебе не хочется со мной гулять?
Я улыбнулся и, приложив палец к губам, тихо ответил:
– Нравишься, Я тоже прыгал у себя в комнате, только ты не говори никому, хорошо?
Девочка кивнула и звонко рассмеялась, зато в следующие несколько минут мне пришлось слушать ее болтовню, правда, пропуская большую часть мимо ушей. Неожиданно она заявила
– Я знаю, почему мы здесь учимся.
Не дождавшись уточняющих вопросов, Луиза недовольно хмыкнула и сообщила.
– Я могу сделать вот так.
В полусумраке вечера хорошо было видно, как по ее тоненьким энергетическим каналам потекла пси-энергия, и впереди нас взметнулся небольшой воздушный вихрь, вобравший в себя упавшую листву и мелкую кирпичную крошку. Вихрь опал буквально через пару секунд. Источник Луизы потускнел, она тылом кисти вытерла капельки пота, выступившие на лбу, и вопросительно глянула на меня, как бы спрашивая, а что можешь ты?
Предложение померяться возможностями с ничего не умеющей одаренной было настолько неожиданным, что мне не удалось удержаться от смеха. Девочка с обидой глядела на меня, пока я пытался успокоиться.
– Ты смеялся, потому, что считаешь меня неумехой, или думаешь, что я просто показала какой-то фокус? – внезапно спросила она.
– Однако девочка не лишена проницательности, – констатировал я про себя. Следующие полчаса, пока мы бродили по заросшим травой тропинках за спортплощадкой, пришлось заверять Луизу, что смеялся не над ней. И вполне верю в её способности управлять воздухом. Ментальные техники остались при мне полностью, в отличие от источника, поэтому убедить свою юную собеседницу можно было в чем угодно. Что я с успехом и совершил.
Успокоившись, Луиза начала больше внимания уделять окружающему.
Мы к этому времени оказались в самой гуще сада, Свет от фонарей сюда практически не доходил. Поднявшийся ветерок чуть слышно колыхал листву. Девочка тревожно вцепилась мне в руку и сказала
– Серхио, мне страшно, кажется, в кустах кто-то есть.
Только после этих слов я понял, что меня тоже начало одолевать непонятное беспокойство. Так, как я не чувствовал в округе ничего угрожающего, причина беспокойства оставалась неясной. Поэтому, несмотря на явное нежелание Луизы, я, держа ее за руку, двинулся дальше в сторону металлической ограды, проблескивающей острыми штырями в темноте.
Беспокойство все нарастало, но я вполне мог его контролировать. Однако из-за Луизы исследования пришлось прекратить. Она в отличии от меня испытывала настоящий страх. Но когда мы повернули в обратную сторону, ее настроение мгновенно поднялось, и язык заработал с прежней силой. Я шел, кивая в ответ на ее слова, а сам думал:
– Зачем нужно накладывать заклятие страха на ограду. Чтобы к ней не подходили воспитанники? Или чтобы к ней не подходили те, кто обитает за ее пределами.
Когда мы зашли в вестибюль, на часах было около девяти часов.
– Не опоздали, – облегченно подумал я.
Почти сразу дверь номера директрисы открылась и на нас внимательно уставилась мадам Фабиан.
– Хорошо погуляли? – спросила она с фальшивой улыбкой.
– Да, мадам, спасибо мадам, – пискнула враз присмиревшая Луиза.
– Вот и хорошо, – кивнула директриса. – Иди милочка к себе, готовься ко сну. А ты Серхио зайди ко мне, пожалуйста.
Луиза, бросив на меня сочувствующий взгляд, бодро простучала каблучками по лестнице. Через мгновение до нас донесся легкий скрип открываемой двери.
Мадам, продолжая улыбаться, приоткрыла шире дверь, как бы предлагая мне пройти, что я и не преминул сделать.
– Может, тебе налить колы? – спросила мадам Фабиан, проходя мимо холодильника.
– Нет, благодарю вас, – ответил я, усаживаясь в "допросное кресло". Нет, оно было вполне удобным и мягким, вот только мадам, сидя на высоком стуле, смотрела на меня сверху вниз, как коршун на мелкую птичку и сверлила взглядом через лорнет.
– Забавно, – внезапно сообщила она. – Да, да, именно забавно. Ты наверно стар душой мой мальчик. Я тут совсем недавно поняла, что разговариваю с тобой, почти, как со сверстником. Ну, не со сверстником, конечно, а как с молодым мужчиной лет тридцати пяти.
