Ладно. Терпим. Все равно выбора нет. Идти в зону для психов бешеных или попасть под пулю, если меня посчитают особо буйной, не хотелось.
Поселили в большущей комнате с кучей коек. На входе-выходе стояли солдаты в оружием, внимательно наблюдавшие за больными. Иногда можно было увидеть людей в халатах, но не часто.
Вот так началась моя жизнь заключенной. Единственное личное пространство — это койка, с личными вещами под ней. Еда такая же, как и в больнице, безвкусная и пресная. Из развлечений: книги, рисование, немного спорта и пара часов просмотра фильмов по вечерам в общем зале.
Режим был простым. Утром — подъем по громкому гудку. Я, когда его в первый раз услышала, так, как спала плашмя, так и подпрыгнула, плашмя. От нежданчика. Сдача крови на анализы (а не многовато брали?), завтрак, свободное время, обед, свободное время, ужин, просмотр кино, посиделки на кроватях, отбой.
Скука.
Успела не то чтобы подружиться, но нормально общалась с парой соседок, Танюхой и Юлей. Нормальные они бабы, не буйные, спокойные, немного нервные, но на то была веская причина, заключение. В такой ситуации, мало кто будет радостным.
Связи с внешним миром не было от слова «совсем». Ни интернета, ни телефонов. В обед включали новости по общему телику и все. А что там скажут, по телевизору? То, что интересовало нас, все равно не передадут. Хотелось связаться с друзьями и пообщаться немного, но низя. У Тани и Юли дети были, так не давали поговорить с дитятями.
Депресняк.
В один из таких монотонных дней, в кинозале, как мы его называли, я увидела знакомого. Того самого мужика, что заговорил со мной в больнице. Он тоже меня заметил, подошел.
— И тебя привезли, — кивнул сам себе мужик. — А я нашел своих знакомых. Помнишь, говорил, что потерял с ними связь? Так они тут. Мобильники отобрали, вот они и не могли ничего сообщить. Вчера одного перевели в трудную зону. По ходу, можно заказывать по нему панихиду.
На последних словах, мужик нахмурился.
Мы с этим мужиком, Тимуром, так же стали общаться. Правда, только перед кино, потому что жили в разных зданиях, но все равно поддерживали связь.
— О, помнишь, что всех заставляли носить маски? Я понял почему! — выдал как-то Тимур. — Когда носишь маску, лицо потеет, а бешеные не любят воду. Вот так и выявляли больных на улицах! А еще и собаки помогали.
— А собаки-то как? — не поняла я.
— Услышал тут, не знаю правда или нет, но собаки очень агрессивно реагируют на бешеных. А, и кошки тоже. Вроде бы. Сам не видел, врать не буду. Это парни так говорят.
А мне сразу вспомнился Слип, раздраженно рычавший на меня, и животные в той деревне, во время сплава, где была фура. Мне еще тогда показалось странным, что все собаки и кошки хором рычали в одну сторону, а другие животные были спокойными.
Иногда он рассказывал что-нибудь интересное, иногда я. В общем, неплохим мужиком оказался.
— Самойлова, в приемную иди.
Мои монотонные будни были прерваны.
В приемной, куда меня попросили придти, кроме «консультанта» и нескольких солдат, был еще один человек, гражданский. Кроме того, что это женщина, я ничего не увидела. Мешала шапка, маска и темные очки. Надо же, замаскировалась баба, как будто звезда, прячущаяся от папараци.
— О, Самойлова, — поприветствовал меня «консультант». — К тебе есть предложение. Мы можем позволить тебе телефонный звонок, или можешь зайти в интернет, по контролем, конечно, или дадим что-нибудь вкусненькое на твой выбор. Все, что тебе надо сделать, это поцарапать эту женщину.
Э?! Что за нафиг?
— Согласна? Если нет, то поищем кого-нибудь другого, — поинтересовался «консультант».
— Согласна.
Подумав, дала ответ. Любой на моем месте согласился бы. Я тут месяц, как запертая сижу, скоро на луну выть начну.
— Тогда вперед, — мне предложили действовать.
Женщина чуть закатала рукав, обнажая запястье. Подошла и быстро провела пальцем по коже, стараясь контролировать силу. Вслед за ногтем осталась красная полоска, с мелкими крапинками крови.
В последнее время я заметила, что стала сильнее. Если раньше была обычной, то теперь даже на турнике могла подтянуться на одной руке, а ложку в столовой вполне могла завязать узлом. И здоровье было отменным. Нога больше не показывала признаков хромоты, полностью поправившись.
Если я стала сильнее, то и другие тоже. Большая территория, населенная «усиленными» бешеными больными. Теперь понятно, почему тут везде солдаты с оружием. Физически, у здоровых людей не хватит сил, чтобы победить больного. Единственным вариантом для контроля ситуации осталось огнестрельное оружие. Даже случаи со случайно застреленными буйными стали понятны.
Вот поэтому мне и приходилось контролировать силу, чтобы именно поцарапать чужую руку, а не вспороть ее до кости.
Женщина ойкнула и отдернула руку.
— Все в порядке, не волнуйтесь. Давайте, закроем ранку, и вы можете идти, — «консультант» привычным движением налепил на царапину лейкопластырь и проводил гостью.
— Что хотите в качестве поощрения, Самойлова?
— Звонок.
— Пожалуйста.
Мне передали мой телефон. Пришлось подождать, пока он загрузится. Потом подождать, пока перестанет зависать, погребенный оповещениями и сообщениями.
— И не забывайте следить за языком, Самойлова, — предупредил «консультант».
Понятно, можно говорить, что все хорошо, и нельзя упоминать о «плохо» и местонахождении. Ну да, если здоровые узнают, где держат их больных родственников, то все пороги стерут тут. Кому оно надо?
Подумав, позвонила Маринке.
— Аринка? Ты где пропала, сволочь?! Ты знаешь, как мы за тебя волновались? Легла в больницу, а потом пропала. Я ж туда ходила, мне сказали, что тебя перевели в другое отделение, а куда — не говорят. Ты где? Как там, здоровая? Когда вернешься? — сразу завалилась меня вопросами и воплями Марина.
— Марина, — в горле ком стоял, — Я в порядке. Лечусь. Тут карантин, мобильные нельзя, только сейчас позвонить смогла.
— Почему нельзя? При чем тут лечение и мобильник? — сразу нашла непонятку подруга.
— Ну, аппаратура тут такая, поэтому мобильки нельзя, сгорят сразу, — нашла я нелепую отговорку. — Ты мне расскажи, как там все? Как Слип? Не хулиганит? На работе меня не потеряли? Ты передай им, что я тут на долго, чтобы не ждали. Когда поправлюсь, не знаю даже, так что пусть замену найдут.
— Ха? И это все, что тебя интересует? — не поняла Марина, но послушно переключила внимание. — Нашли они тебе уже замену. Тебя же полтора месяца не было, конечно, нашли человека. А Слип, хулиган, надоел уже! И как ты с ним справлялась? Это ж играть с ним, гулять, с санками кататься каждый день да не по разу! Я собак люблю, но все равно устала. Десять раз уже пожалела, что выбрала тебе лайку, а не болонку китайскую.
— Ты с Олей свяжись, с работы моей, она тоже собак любит, за Слипом присматривала как-то, может поможет тебе, — хихикнула я.
— Ладно. Если поможет, спасибо скажу, — согласилась Марина. — А у наших все по старому. Коля офигивает от Светки, когда та, по глупости, откалывает номера. У Оли с Мишей все норм. Вроде даже, заикались о свадьбе. А Димку я послала.
— Почему? — удивилась я.
— Надоел. Слип ему мешает, я время не уделяю. Нытик — одно слово. Как прогнала, сперва пропадал где-то, сейчас снова объявился, извиняется. А я думаю, нужен ли мне этот геморрой?
Мы поговорили еще немного. Было приятно до слез просто общаться с подругой, как будто ничего не случилось.
Потом «консультант» показал на часы, и мне пришлось сворачивать разговор.
— Ладно, Маринка, мне пора идти. Я, как смогу, позвоню еще.
— Ага, не забывай нас там, звони, — спокойно попрощалась Марина.
Зная подругу, она сейчас свяжется со всей компанией, наведет шухеру и будет переворачивать весь город, в поисках меня. Наверняка поняла, что я не просто в больнице лежу. Где это может быть такое лечение, что даже раз в день позвонить нельзя?
