– Разворачивайся и езжай ко мне домой, – сурово велел Званцовский. – Я прикажу тебя сопроводить, так что увидишь «хвост» – не пугайся.
– Поздно советовать мне «не пугаться», – вздохнула Василиса, убирая телефон и трогаясь с места, – я уже напугана до чертиков. Можно советовать «не лезть на рожон», но не думаю, что прислушаюсь к этому совету. Трусливой овцой за чужим плечом дрожать не буду! Расследовали бы с самого начала дело отца как положено – не занималась бы этим самостоятельно, а теперь поздно меня отговаривать, я уже волей-неволей в Лысую Гору поеду, мне деваться больше некуда.
В квартире Званцовских ее встретила жена дяди Олега – Светлана, причитавшая на все лады: «Я всегда говорила, что добром эта служба не кончится, теперь Василисочку от бандитов прятать надо!», и сам дядя Олег, непривычно суровый. Два их сына-подростка были изгнаны из гостиной в свои комнаты, чтобы не мешать важному разговору, и снабжены указанием «не подслушивать, если уши дороги». От Василисы потребовали подробно рассказать, как прошло ее трудоустройство, что девушка и сделала с чистой совестью: ведь рассказывать о сообщении Игната или собственных подозрениях относительно директора школы ее не просили.
– Ты что-то не договариваешь, – прищурился проницательный Олег Борисович, знающий ее с детских лет.
– Разве что о своих догадках, что Анисий Аркадьевич давно враждует с Елисеем Назаровичем и теперь будет использовать все мои огрехи в работе, чтобы насолить давнему неприятелю, – ответила Василиса, постаравшись сделать взгляд кристально честным.
– Это я и так понял и это неважно, – отмахнулся дядя Олег. – Учительские ошибки в решении школьных задач не смертельны. Василиса, твой отец перед смертью занимался крайне сложным делом, связанным с новейшими разработками в военной технике. Речь идет о секретнейших инновациях, основанных на последних достижениях российской науки. Если эти данные утекут заграницу, то ущерб будет просто неизмерим и не только финансовый ущерб, далеко не только финансовый! Сейчас весь мой отдел этим расследованием занимается. И есть обоснованные предположения, что в твоей квартире ищут список тех, кто имел отношение к преступным действиям и шпионажу. Мы следим за твоей квартирой, сами перепроверили ее не раз (уж извини, что по полкам твоим полазили), но преступникам постоянно удается обводить наших агентов вокруг пальца и тайно проникать в ваши комнаты! Если ты нашла этот список – немедленно скажи мне.
– Список преступников я не находила, – покачала головой испуганная новыми известиями Василиса.
– Та-а-ак… а какой список находила? – прозорливо догадался дядя Олег.
Василиса попробовала увильнуть от ответа, но агент служб безопасности с многолетним стажем был хитрее молодой девчонки и добился правдивого признания по всем пунктам найденного и исчезнувшего списка. Умолчала девушка только о своих догадках относительно заграничных детей-олимпиадников со схожими именами: больно нелепой ей сейчас эта гипотеза показалась, слишком детской и наивной на фоне военно-шпионских страстей. Стоит проверить, конечно, есть ли вообще в школе дети с такими именами, но сейчас Василиса не поставила бы на это и копейки.
Дядя Олег выдвинул более реалистичное предположение о происхождении списка:
– Это была шифровка, – пробормотал Званцовский, – а название школы в заголовке – для отвода глаз, и Алексей взял первое попавшееся, что ему по прошлому делу известно было. Ты не помнишь точно, сколько имен там было?
– Не помню, – честно ответила Василиса, – но много.
И с облегчением подумала, что ее беспочвенные подозрения в шпионаже и убийстве с Елисея Назаровича, судя по всему, можно снять. Тут дядя Олег прав, а она ошиблась. Сейчас Василиса не понимала, как это ей могло в голову взбрести, что отца убили за список талантливых школьников! Вот за список предателей Родины – могли на тот свет оправить, но к этому делу Елисей Назарович никак отношения иметь не мог.
– Ты точно никому не отдавала список? – прищурился Званцовский.
– Точно.
– М-да… он просто исчез из квартиры… о чем еще ты умолчала?
– Ни о чем, – открестилась от обвинения Василиса. В самом деле – махинации с количеством учащихся на уровне одной деревни к воровству новейших военных технологий отношения никак иметь не могли. И надо еще убедиться в том, что махинации действительно имеют место, а это только первого сентября ясно станет. – Но у меня есть просьба: узнайте про этого директора – откуда он в деревне взялся, какая у него семья. Как-никак, мне с ним работать.
– Хорошо, – ответил дядя Олег и вышел на балкон, закрыв за собой дверь.
К вечеру пришла справка по Елисею Назаровичу Навь.
Ничего подозрительного сведения не содержали, если не считать подозрительным отсутствие малейших компрометирующих директора школы фактов. Судя по справке, Елисей Назарович Навь был самым добропорядочным человеком на свете. Родился тридцать шесть лет тому назад в Германии (ого, а по виду и не скажешь, что ему под сорок!), его отцом был Назар Елисеевич Навь, единственный сын ветерана войны Елисея Назаровича, уехавший в ГДР еще в советские времена, там женившийся на немке, от которой и родился один сын – нынешний директор Лысогорской школы. Юный Елисей Назарович рос и обучался в Германии, высшее образование получил там же, а узнав о смерти деда, приехал в российскую глубинку с одной благородной целью: сделать так, чтобы дело жизни его предка – школа Лысой Горы – продолжало жить и процветать на благо всему местному населению. С тех пор весьма успешно подвизается на педагогическом поприще, является лауреатом множества всероссийских конкурсов, создал и курирует единственную физико-математическую бесплатную (!) заочную школу области, возглавляет районное методическое объединение учителей математики (что Василисе уже известно). Его ученики занимают призовые места на областных и региональных олимпиадах, сам Елисей Назарович имеет грамоты и благодарности районного и областного управления образования (как это Анисий Аркадьевич такое допустил?), и знак «Почетный работник общего образования Российской Федерации». Одним словом, Анисию Аркадьевичу Твердолобому нужно бы молиться на такого ценного сотрудника, а не вставлять ему палки в колеса, навязывая неопытных специалистов.
Поразили сведения о личной жизни директора: холост, никогда женат не был, в каких-либо близких связях с женщинами замечен не был, проживает один в отдельном доме в Лысой Горе.
– Не замечен в связях? Такой-то красавец?! Быть не может! – высказалась Василиса и, подняв голову, наткнулась на насмешливый взгляд дяди Олега.
– Я попрошу более подробно исследовать данный вопрос, – ехидно прокомментировал Званцовский. – Разница в возрасте у вас не критичная, тем более что человек, судя по всему, исключительный, и тебе шибко приглянулся.
– Ничего подобного, – промямлила Василиса, понимая, что лицо ее горит, аки маков цвет.
Припомнились бархатные глаза, завораживающий голос…
– А с чего бы еще тебе о нем расспрашивать и красавцем величать? – хмыкнул Званцовский. – Теперь мне ясно, что отнюдь не загадочный список вынудил тебя из города в эту деревню уехать. Познакомилась с господином Навь, пока на физмате училась?
Василиса только плечами пожала: хорошо, что дядя Олег сам нашел объяснение ее интересу и не пришлось рассказывать ему обо всех своих прошлых подозрениях относительно Лысогорской школы. Сейчас, после такой блестящей характеристики, Василиса разуверилась и в том, что столь выдающийся человек, как Елисей Назарович, будет заниматься недостойным мелким жульничеством, подделывая личные дела несуществующих учеников. Возможно, Игнат что-то напутал, и дети приезжают из других деревень. Мало ли в округе сёл с названиями Сосновый Бор и Колокольчики!
Не к месту вспомнилось, что директор Навь отказался от школьного автобуса с водителем, предоставленного районом, собрав с родителей отказ от доставки детей до школы…
