— А с Воронкой это связано? — Я ухватилась за его руку, не успевая за шагом.
— Напрямую. — Кивнул Андрес, накрывая ладонью мою руку. Мы вышли к поляне, на краю которой под огромной яблоней стоял маленький столик и три стульчика. Не задумываясь, направились туда.
Андрес засмеялся, сетуя на то, что не имеет понятия, как создаются миры. Но артефакт дал Ранцессу лишь силу для этого. Материал, информационную составляющую — он должен был воспроизвести сам. У Императора был лишь один пример — родная Земля. Воронка — это то, что забрал из нашего мира Ранцесс как прототип, пример, образец…
— Понимаешь?
Я сглотнула, раскрывая тетрадь.
— Вот и я, пожалуй, не совсем. Но Воронка — это показатель того, что Ранцесс создавал новый мир по образу и подобию Земли. С ее энергиями, душой, магией, полями, химическим составом.
Я кивнула, быстро записывая.
— Ты не думала, что воспользоваться иллюзором было бы проще? — Улыбнулся Император, чуть склонив голову. Я тяжело вздохнула, закусывая губу.
— Понятно. — Улыбнулся он и закончил: — Воронка перестала расширяться перед самым их уходом.
— А как это было? Как они уходили?
— Внезапно, тайно, все вместе.
— Но, ты ведь был там? Саша сказал, что ты был там…
Император вздохнул. Осмотрелся. Поднял откуда-то из-под своего стула яблоко. Обтер об грудь. Откусил. Я широко улыбнулась, не сдерживаясь. Какое это удовольствие было видеть в этом человечище — человека!
— Хочешь яблоко?
Я отрицательно покачала головой.
— Я видел, как ушел Ранцесс и последние ланиты. Видел, как они прощались с Кларисс…
Андрес облокотился на руку, прикрыв рот. Молчал долго. Несколько минут. Я поняла… Та девушка, его Целесс… Они не успели попрощаться. Да и не собирался он с ней прощаться. Ее увели силой. «Прощальный привет от Целесс»…
Неожиданно я вспомнила его у Воронки. Застывшую в глазах неподъемную тоску, сгорбленную спину, сыплющуюся сквозь пальцы землю — будто само время, проходящее без нее. Стало больно и стыдно. Горло сжало.
— Прости, Андрес, я не хотела…
Император поднял взгляд и отнял руку от лица. Выкинул огрызок, который до сих пор держал — за спину.
— Что ты нашла в архивах Историков?
— О времени действия Воронки — список уничтоженных городов, этапы ее расширения. По поводу твоей личности или ухода ланитов — ничего.
— У тебя еще есть вопросы?
— Что привело тебя в ту башню, где была расшифрована книга Кам Ин Зара?
— Это останется тайной для школьников. — Улыбнулся Император, поднимаясь. Подал мне руку. — Перед сдачей работы дай ее Эзнеру. Он добавит необходимых фактов и проверит, не был ли я излишне откровенен.
Я кивнула, легонько улыбнувшись. Еще бы… Как без этого. Стоило ожидать. Но, почему именно Эзнеру?
— Александр обещал познакомить с Кларисс. Мне кажется, что я поняла общую картину произошедшего… Но я так хочу с ней познакомиться! — Призналась я. Мы вышли на главную аллею. Император молчал, ступая босыми ногами по мелкому гравию. Я подняла к нему взгляд. Он смотрел вокруг, обегая взглядом деревья по обе стороны от дороги. Потом его взгляд остановился на ничем ни примечательной яблоне, и по лицу пробежала волна эмоции. Я испугалась. Замерла на мгновение, пропуская его вперед. Его уже не было со мной…
Император ушел в воспоминания, и мне в них не было места. Стало душно. Безумно душно в этом саду…
Он так и не оглянулся и не попрощался. В какой-то момент я потеряла огромную фигуру из виду, будто Андрес растворился в воздухе. Найдя вход во дворец, пошла к комнате с порталом.
— Ну, как поговорили? — Спросила мама, выходя в прихожую.
Я подняла взгляд и не нашла что ответить. В горле все еще стоял ком, грудь душило что-то совершенно незнакомое. Возможно, это была чужая боль. Мама нахмурилась.
— Что случилось, Дайан?
Я остановилась, скинув сандалии. Посмотрела на ее белокурые локоны, вспоминая рассказ заново. И, ревя, кинулась к ней.
— Девочка моя, что случилось? — Обнимала она меня, гладя по голове.
Я не могла произнести и слова, взрываясь рыданиями. Как сильно… Как больно…
Усадив меня на ступеньки, мама гладила по голове, обнимая. Что-то говорила, пытаясь успокоить. Но через какое-то время начало отпускать. Подняв зареванное лицо, вытирая сопли и слезы, я попыталась улыбнуться.
— Он самый прекрасный и самый несчастный человек на Земле…
Неожиданно, с той же силой, заревела сама мама. Удивленно всхлипнув пару раз, я снова заплакала…
Я не ожидала, что иллюзия Петира появиться из подставки раньше, чем через неделю. Скорее, я рассчитывала увидеть Мию, отвечая на сигнал вызова. Когда Петир увидел меня зареванной, лицо его изменилось.
— Что случилось? — Спросил он тихо, подавшись вперед.
Я помотала головой, пытаясь улыбнуться.
— Я сейчас приду.
И исчез.
Как придешь? Ты же на Сиане?!
Но он был не на Сиане. Через двадцать минут, когда я даже не успела приобрести нормальный цвет лица, Петир отрыл дверь в комнату.
Замер, разглядывая меня. В два шага пересек комнату, обнимая.
— Рассказывай, из-за чего ревели женщины этого дома. — Приказал тихо.
— Я, просто, под впечатлением от встречи с Андресом. — Попыталась улыбнуться я. Произнеся это, отошла на шаг, закусив губу. Петир в красноречивом молчании ожидал продолжения. Что ж у меня язык-то такой бестолковый…
— В смысле… — Я сглотнула. — Он рассказывал о Воронке и Целесс. Мне стало так жалко его.
— И маме стало жалко?
Я кивнула.
Беззвучно выругавшись, Петир махнул рукой. Дотронулся пальцами до подбородка, разглядывая меня. Улыбнулся. Я пожала плечами. Ну, вот, так! Расчувствовались…
— Что ты тут делаешь? Ты же собирался на несколько дней.
— Собирался.
Я повисла у него на шее, обнимая. Спасибо, что ты вернулся.
— Тут кормят?
Я кивнула, улыбаясь. Вышла из комнаты, окликая маму. Попросила что-нибудь сотворить голодным детям.
После обеда поднялись обратно в комнату. Я хотела переодеться. Кто-то опять хотел меня видеть. Это уж точно должна быть Мия. Слишком давно я ее не видела.
— Дайан, здравствуй! — Начала помощница Ксю Киз. — О-о… Петир?
— Привет, Анри. — Кивнул он, отходя от меня к двери, чтобы исчезнуть из ее поля зрения. Девушка, кажется, забыла цель своего вызова. Медленно сфокусировала на мне взгляд.
— Завтра Император собирается на север. Приглашает присоединиться к нему. Если ты имеешь время и желание. — Последнюю фразу она добавила со странной, нераспознаваемой интонацией.
