Золотая Луна зябко куталась в меховой плащ. По обычаю своего племени,она была одета в штаны из тонкой оленьей замши, юбочку с бахромой, куртку,подпоясанную ремнем, и мягкие кожаные сапоги. Когда Карамон бросил Флинтав лодку, ее окатило водой: мокрая замша прилипла к телу. Золотая Лунаозябла и стала дрожать.
- Возьми мой плащ, - сказал Речной Ветер и начал стаскивать с плечтяжелую медвежью шкуру.
- Не надо, - Золотая Луна отрицательно мотнула головой. - Ты толькочто перенес жестокую лихорадку, а я... ты же знаешь, что я никогда неболею. Но если ты, воин, обнимешь меня... - тут она подняла глаза иулыбнулась ему, - ...то нам обоим станет теплее.
Речной Ветер притянул ее к себе и шепотом поддразнил:
- Это твой царский приказ, Дочь Вождя?
- Конечно. - Золотая Луна прижалась к его широкой груди и счастливовздохнула. Посмотрела в звездное небо... и застыла, задохнувшись отволнения.
- Что такое? - спросил Речной Ветер и тоже вскинул голову к небу.
Другие беглецы не поняли их разговора. Но все слышали, как ахнулаЗолотая Луна, и видели, как что-то в небе приковало взгляды этих двоих.
Приподнявшийся Рейстлин откинул капюшон, но тут же закашлялся. Когдаприступ миновал, он обшарил небо пристальным взглядом. И тоже замер, аглаза его изумленно округлились. Протянув костлявую руку, он схватилТаниса за плечо и так вцепился в него, что полуэльф едва удержался, чтобыне вырваться.
- Танис... - с трудом дыша, прохрипел Рейстлин. - Созвездия...
- Что - созвездия? - спросил Танис, не на шутку испуганный внезапнойбледностью, покрывшей металлически-желтое лицо мага, и лихорадочнымблеском его глаз. - Что такое?
- Их... нет! - просипел Рейстлин, и новый приступ кашля согнул его вдугу. Карамон обнял его за плечи, ни дать ни взять опасаясь, как бытщедушный брат не рассыпался на кусочки. Отдышавшись, Рейстлин утер губыладонью, и Танис увидел на его пальцах темную кровь.
- Созвездия, - сказал Рейстлин. - Одно, называемое Владычицей Тьмы, ивторое, известное под именем Доблестного Воина... Оба исчезли! Она явиласьна Кринн, Танис, и он сошел биться с нею. Самые скверные слухи, которыедоходили до нас, подтвердились... Война, смерть, разрушения... - Очереднойприступ кашля заставил его умолкнуть.
Карамон снова обнял его.
- Ну, ну, Рейст, - сказал он, пытаясь успокоить брата. - И что ты такрасстраиваешься? Это же только звезды...
- Только звезды, - повторил Танис. Голос его прозвучал безжизненно.
Стурм снова стал грести, сильными взмахами гоня лодку кпротивоположному берегу.
6. НОЧЬ В ПЕЩЕРЕ. ТАНИС ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Холодный ветер все сильней морщил озерную гладь. С севера надвигалисьтяжелые тучи. Они постепенно закрывали зияющие черные дыры, оставленныеупавшими звездами. Пошел дождь. Беглецы нахохлились, прикрываясь плащами.Карамон присоединился к Стурму на веслах. Богатырь все пытался заговоритьсо Стурмом, но тот не отвечал ему и греб в мрачном молчании, лишь изредкабормоча что-то по-соламнийски себе в усы.
- Стурм! Вон туда, налево, между теми утесами! - окликнул Танис,указывая рукой.
Стурм и Карамон гребли, не жалея сил. Завеса дождя то и дело скрывалаприметные скалы: был миг, когда друзья всерьез решили, что заблудились вночи, но потом скалы вновь проглянули впереди. Стурм с Карамономразвернули суденышко, и Танис, выпрыгнув в воду, подтащил его к берегу.Дождь уже не моросил, а лил как из ведра. Мокрые, продрогшие, беглецывыбрались из лодки, причем гнома пришлось нести - на Флинта напал отстраха столбняк. Речной Ветер и Карамон спрятали лодку в густых прибрежныхкустах, а Танис повел остальных по крутой каменистой тропе к небольшомуотверстию, зиявшему на поверхности утеса.
Золотая Луна с немалым сомнением смотрела на открывшуюся дыру. С видуэто была всего лишь крупная трещина в камне. Однако внутри оказалосьдостаточно места, чтобы все могли улечься и вытянуть ноги.
- Замечательный домик, - оглядевшись кругом, сказал Тассельхоф. - Воттолько мебели маловато!
- Для ночлега сгодится, - ответил Танис и усмехнулся: - Даже нашгном, я думаю, не станет жаловаться на отсутствие мебели. А закапризничает- вынесем его наружу и уложим спать в лодке!
Тас расплылся в ответной улыбке. До чего все же здорово, что Танисстал прежним. Старый друг уже было начал казаться кендеру необычнозадумчивым и вялым; стоило, однако, тронуться в путь, и у полуэльфа,совсем как в былые дни, снова заблестели глаза. Танис вновь был вождем,вновь возлагал на себя привычные обязанности. Приключение оказалось какраз тем, что помогло ему отвлечься от своих проблем... каковы бы они нибыли. Что до самого кендера - он неизменно радовался приключениям, авнутренняя смута, раздиравшая душу Таниса, всегда была превыше егоразумения.
Карамон на руках вынес брата из лодки и с бесконечной заботой устроилего на сухом теплом песке. Речной Ветер тем временем развел огонь: сыроедерево шипело и дымило, но потом все-таки разгорелось. Дым поднимаются кпотолку пещеры, уходя наружу сквозь трещину Варвар загородил входвалежником и ветвями кустов, чтобы внутрь не попадал дождь, а снаружи небыл виден костер.
"Как будто всегда здесь был, - сказал себе Танис, наблюдая за тем,как трудился житель Равнин. - Почти как один из нас..." Вздохнув, полуэльфзанялся Рейстлином. Опустившись подле него на колени, Танис сбеспокойством пригляделся к молодому волшебнику. Бледное лицо Рейстлина вотсветах пламени живо напоминало ему тот день, когда они с Флинтом иКарамоном едва вырвали Рейстлина из рук озлобленной толпы, собравшейсябыло сжечь мага на костре. Рейстлин пытался разоблачить жреца-шарлатана,вымогавшего у крестьян последние медяки: однако ярость деревенского людаобрушилась не на жреца, а на самого разоблачителя. Людям, как объяснилФлинту Танис, хотелось верить хотя бы во что-то...
Обеспокоенный Карамон укрыл брата своим теплым плащом. Тщедушное телоРейстлина без конца сотрясал раздирающий кашель, изо рта текла кровь,глаза горели нездоровым, лихорадочным блеском. Золотая Луна опустиласьподле него на колени, протягивая кружку вина.
- Может быть, выпьешь? - спросила она заботливо.
Рейстлин покачал головой, хотел что-то сказать, но тут же закашлялсяи оттолкнул ее руку. Золотая Луна подняла глаза на Таниса и нерешительноспросила:
- Как ты думаешь, мой посох?..
