Другие драконы вместе с гражданскими и драконопасами расчищали и прокладывали дорогу. Прорубленный след тянулся от самой дороги на Марнери.
Эта деятельность началась предыдущим вечером с прибытия имперских инженеров. Вскоре к ним присоединилась группа рабочих, а потом и драконы с драконопасами. Всю ночь первая партия расчищала и подготавливала почву. Команда драконов – обычно пятеро посильней – копала или оттаскивала в сторону бревна и пни.
Драконы Стодевятого марнерийского попали во вторую волну, заменив команду, возглавляемую Вастроксом Великим, местным чемпионом. В таких случаях обычно между двумя группами вивернов происходил обмен шутками и колкостями. Однако на этот раз высказываний было мало.
Земля была с камнями, некоторые из них по размеру достигали приличной тыквы. Это замедляло работу, но виверны – чрезвычайно сильные создания, и даже очень большие булыжники не могли устоять против трех драконов, вооруженных ломами и кирками.
В десятом часу ров был готов. Когда яма достигла нужной глубины, об этом дали знать Кузо. Тот пронзительно свистнул в рожок, и драконы опустили лопаты. Виверны в колодце позвали своих собратьев, чтобы те помогли им выбраться наружу. Пурпурно-Зеленый наклонился, чтобы помочь вылезти Альсебре.
– Иногда мне не хочется, чтобы ты была вольной птичкой, – сказал он, восхищаясь фигурой шелковисто-зеленой самки, которая была намного более гибкой, чем он.
Она заметила блеск у него в глазах.
– Думаю, ты уже оплодотворил достаточно яиц для одной жизни.
– Увы, может, так оно и есть. Конечно, теперь, когда я дракон Легионов, у меня в жизни редко выпадают подходящие случаи.
– У нас у всех будет свой шанс, когда мы выйдем в отставку, – сказал Влок, протянувший руку Базилу Хвостолому.
– Но только не у него, это будет явной ошибкой, – заметил Пурпурно-Зеленый.
– Этот дракон не хуже других, – прорычал в его защиту Влок.
Пурпурно-Зеленый фыркнул:
– Явное заблуждение.
Базил вылез из ямы, его когти оставили глубокие следы на боковых стенках колодца.
– Оставь Влока в покое, – сказал Базил, – нам сегодня ни к чему неприятности.
– Это делает жизнь интересней.
– Только для тебя, старик, только для тебя.
– Ба!
Влок гневно зафыркал, но быстро остыл. Другие драконы относили кирки и лопаты в большой фургон, который должен был отвезти их обратно в «Чащу». Засуетились драконопасы, придирчиво осматривавшие, нет ли повреждений на джобогинах.
Появился Кузо и быстрым взглядом осмотрел все вокруг.
– Ну хорошо, слушайте меня внимательно. Мы уходим, поедем по проложенной дороге и вернемся обратно в город. Я не хочу, чтобы кто-нибудь отстал.
Уже разгрузили первую тележку, опрокинув ее и вывалив тела в яму. Сделавшие это люди были одеты в плотно облегающие одежды, обработанные, чтобы отпугнуть блох, пиретрумом.
Впереди прозвучал рожок. Кузо отдал команду, и колонна пришла в движение. Лес Затерявшегося оленя скоро остался позади. Впереди лежала широкая дорога, ведущая на север, из Марнери в Ринз и далее, в лагерь «Чаща». На перекрестке им пришлось прижаться к краю дороги, чтобы пропустить поток тележек и вагонов, груженных телами умерших. Груды тел покачивались, когда фургоны сворачивали на настланную лесную дорогу, лошади или быки тянули свой груз с трудом. Зрелище было очень мрачным.
Драконы терпеливо ждали. Они старались поменьше думать о котлах, полных лапши, приправленной акхом.
– Хорошо, что драконы не подвержены чуме, – сказал Влок.
– Очень хорошо, – согласилась Альсебра.
– Никто еще не знает, так это или не так, – сказал Гриф.
– Как так?
– Просто это еще не известно, вот и все.
– Я никогда не слышал, чтобы дракон подцепил чуму, – заметил Пурпурно-Зеленый.
– Этот дракон тоже такого не слышал, – кивнул Базил.
– Драконы подхватывали чуму в Эйго. Ты вспомни древний лес. Болезнь тогда убила почти всех нас.
– Это правда, – согласился Пурпурно-Зеленый, и все замолчали.
Телеги и фургоны со своим смертоносным грузом проходили мимо, много, много мертвых тел. Кузо предупредил, чтобы все были готовы продолжить марш, как только пройдут повозки.
Но до того, как они достигли пика Марнери, им еще раз пришлось выстроиться в цепочку, чтобы пропустить новый караван телег с мертвецами.
– Как ты думаешь, сколько человек умерло? – спросил Джак.
– Могу побиться о заклад, что уже, по крайней мере, тысяча, – ответил Энди.
– Чего? Ты что, их считал? – презрительно заметил Свейн.
– Нет, но проехало, по крайней мере, пятьдесят повозок. Некоторые из них были маленькими, но в среднем можно считать, что в каждой было около двадцати тел, я бы так сказал.
– А что с теми, кто умер вчера? Куда дели их? – спросил маленький Джак.
– Я слышал, что они использовали старые каменоломни в Кваве, – ответил Энди. – Мне это сказал Томмо в стойлах.
– Томмо верь, да проверяй, – скептически заметил Свейн.
Релкин был тихим все утро, его настроение было подавленным из-за печального занятия: рытья огромных погребальных ям. Он шел вместе с драконами и скользил глазами по проплывающему мимо пригороду, где среди деревьев местами проглядывали большие виллы. Все его мысли были вместе с Эйлсой.
Она покинула город и отправилась в Ринз, город на перепутье в десяти милях от Марнери. Насколько он знал, чума туда пока еще не добралась.
Им встретились еще повозки, но эти уже везли живых, решивших бежать из города. Потом появилась троица, два всадника и всадница. Релкину была знакома лошадь, на которой скакала женщина: Красотка, прекрасная серая кобыла из конюшен Башни.
Когда группа подъехала поближе, драконопасы Стодевятого узнали Лагдален из Тарчо.
– Да здравствует Лагдален! – закричал Свейн.
Лагдален в ответ махнула рукой и крикнула проходящим мимо:
– Привет, милые друзья! Держите головы выше – Великая Мать с нами!
Она проехала и исчезла у них за спиной, обогнав повозки.
– И что ты об этом думаешь? – поинтересовался Свейн.
Релкин только пожал плечами, не желая быть втянутым в рассуждения Свейна.
– Я слышал, из Кунфшона прибыли ведьмы.
– Впервые слышу.
– Могу поспорить, она направляется в Ринз. Едет к королеве.
Релкин кивнул. Если королева в Ринзе, то у Лагдален, должно быть, есть веская причина ехать туда в такой спешке.
Кинд Адем построил себе дом в Парке Ринз на развалинах большой виллы. Со стороны дом, выходящий фасадом на парк, напоминал большую птичью клетку, сделанную из белых колонн, возвышающихся на крутом берегу.
