Он медленно поставил подпись под циркуляром, дающим разрешение Департаменту Научных Исследований на получение из Уоррена дополнительных пятисот единиц в месяц для экспериментов в области энергетики.
— Порою это наше лучшее выглядит очень, очень плохо.
Книга вторая
МАГИСТР ГЕЛЛАС
Я стоял одной ногой в трех мирах. Уорренцы, стольти и танцы — все они владели какой-то частицей моего существа. Я любил красоту, изящество и роскошь мира стольти, который, как я узнал, питаем немыслимым злом. Я видел непрактичность мира каанцев, которая неплохо срабатывала для немногих людей, но которая превратила бы Матрин в зловонные руины, будь она единственным выбором. Сердце мое также обливалось кровью за уорренцев, гибнущих телом и душой за жизнь, которую сами они никогда не могли познать, — и я всегда помнил при этом, что ценой свободы уорренцев будут жизни многих невинных.
Я научился просчитывать затраты и выгоду тех или иных действий, раскрыл и уяснил для себя достоинства или недостатки тех или иных сторон жизни. Единственное, чего я не мог найти, так это ответа.
Винкалис, «Тайные тексты Соколов»
В последние дни весны, когда солнце в Эл Артисе начинает прокатываться по стране с яростью армии безжалостных захватчиков, а его жар превращает все зеленое в буро-коричневое, богатое и могущественное население Верхнего Города совершает ежегодную миграцию в свой подводный город, Эл Маритас. Весной того года, когда Соландеру исполнилось двадцать и когда Рейт, известный всем, кроме Соландера, Джесс и Велин, как Геллас, прикинул, что ему, должно быть, тоже стукнуло лет девятнадцать-двадцать, домочадцы Дома Артис снова, как и каждый год, собрались отправиться в прохладные голубые глубины своей летней резиденции, в мир вечных сумерек, где солнце казалось лишь обещанием света, едва угадывавшегося на иссиня-черном жидком небосводе.
В ознаменование своего прибытия в подводный город Артисы и другие семьи ежегодно проводили Фестиваль Первой Недели, и на сей раз как Рейта, так и Соландера сочли достигшими того возраста, который позволял посещать мероприятия взрослых, тогда как до сих пор они праздновали его вместе с остальными детьми.
— Как ты думаешь, — спросил Рейт, — в чем разница между празднеством взрослых и детским фестивалем?
Соландер, растянувшийся на своей кровати, ответил:
— Толком никто ничего не говорит. Я знаю, что взрослым подают вина и устанавливают палатки для просмотра чего-то там такого. А иногда взрослые удаляются в фестивальные покои и не выходят оттуда до конца недели. Когда я был моложе, родители частенько оставляли меня на попечение слуг. Я не видел их по нескольку дней, а когда они возвращались, то выглядели весьма усталыми.
Рейт хохотнул.
— Звучит многообещающе. — Он уселся в кресло и вздохнул. — Джесс в ярости из-за того, что мы едем, а ей нельзя.
Соландер повернул голову и пристально посмотрел на Рейта.
— Если бы я мог, я взял бы ее с собой. Мне хотелось сходить с ней куда-нибудь.
— Мне бы тоже хотелось… чтобы она походила с тобой. А то я по ее милости скоро с ума сойду.
— И как ты можешь не влюбиться в нее? — укоризненно спросил Соландер. — Она красива, она умна…
— Ума она, если честно, среднего. Да, она неплохо играет на зите и метакорде, но способна играть только для нас. Она так и не научилась работать с числами и толком не умеет совершить заклинание. Она не в состоянии без приключений пройти из одного района Эл Артиса в другой — обязательно заблудится — и ничего не смыслит ни в истории, ни в науке, ни в литературе. Даже читать не любит. Кроме того, Джесс докучлива и высокомерна. Всегда уверена, что она права и все знает лучше остальных.
— Она тебя обожает.
— М-м-м. Я рад быть ей другом, но мне искренне хотелось бы, чтобы она обожала тебя, а не меня. Всякий раз, когда она видит, как я разговариваю с какой-нибудь девушкой, ее глаза прямо-таки мечут в меня молнии.
Соландер перевернулся на живот и, приподняв голову, подпер подбородок кулаками.
— После Фестиваля продолжим наши исследования.
— Осталось всего два месяца, — напомнил ему Рейт, — до того, как ты должен будешь представить результаты своей работы Коллегии Консультантов, а у тебя еще почти ничего не готово.
— У меня уже есть многое. Все это, конечно, побочные продукты моих попыток разгадать, почему ты такой, каким являешься, но в конце концов я могу представить хотя бы их. К примеру, я соорудил очиститель для механизма транспортации энергии заклинаний — весьма элегантной конструкции, кстати сказать, — изобрел также несколько приспособлений для самозаряжающейся магической системы, которую я разрабатываю. Это вообще совершенно оригинальные решения. И еще у меня есть относительно тебя своя теория. Просто пока еще я не имею веских доказательств в ее пользу, а с собой тебя притащить на Коллегию не могу по вполне очевидным причинам.
— Безусловно, не можешь. Да я и сам не желаю выступать в роли подопытной зверушки или стать объектом исследований для всего Департамента Теоретической Магии.
— А ты уже задумывался над тем, чем сам займешься?
— Я получил предложения от кое-кого из ковилов. Я настолько преуспел в истории, что Старейшины и Посвященные Фен Хан Ковила настаивают на том, чтобы я присоединился к ним сразу же после Фестиваля. Один из литературных ковилов тоже предлагал мне место.
— Это который же?
— Тот, который считает все работы Премиша сплошным дерьмом.
— А, знаю. Кликерс.
Рейт кивнул.
— Но это же все ковилы. Они мало… для меня значат. А тот факт, что в моих учебных ведомостях содержатся только оценки по теоретической магии, делает недоступной для меня какую-либо стоящую должность. Никому не нужен стольти только с теоретической подготовкой, без практических навыков в магии. Так что придется нам с тобой вернуться к тому, чем ты занимаешься.
— Я бы помог тебе чем-то большим, чем теория, если бы мог, — сказал Рейт и пожал плечами.
— Знаю, — кивнул Соландер. — Но если бы ты мог, ты просто был бы таким, как все. Факт, что ты не способен совершать основную подготовительную работу или что-либо магическое, является частью того, что делает тебя уникальным.
Рейт задумался и некоторое время размышлял над этой неприятной для себя истиной. Уникальность стала именно тем единственным фактором, который позволил ему остаться человеком в тюремных условиях Уоррена. Который дал ему пропуск на выход из этой тюрьмы и возможность забрать с собой Джесс, вывел его в высшие круги харсианского общества и предоставил доступ к точным наукам, истории, философии, магии. Рейт хорошо разбирался в теоретических основах, даже несмотря на то, что его уникальность препятствовала получению практического опыта в литературе, музыке, искусстве и науке о государственном управлении.
