В момент появления там Железного Генерала вместе с отрядом с Шпунта, в стенах Баурабисса пребывало около тысячи урвитов – и никто из них еще не присягнул Бирзинни. В расположенных неподалеку казармах и в собственных домах на территории города находилось еще около пяти тысяч. В сумме это составляло более трети Армии Ноль, ядро корпуса урвитов Империи, которым с самого момента создания непосредственно командовал Железный Генерал. Мог ли он по этой причине надеяться на верность каждого отдельного урвита? Понятное дело, что нет. Но с огромной долей вероятности успеха он мог ставить на верность урвитов как общности: традиция, неотъемлемой частью которой являлся Железный Генерал, декларировала понятие урвита так же сильно, что и само умение пользоваться магией. Нарушать ее – традицию – означало нарушить понятие о самом себе, собственному о себе представлению.
До момента появления Железного Генерала переговоры между Бирзинни и штабом Армии Ноль достигли уже той характерной для подобного рода ситуаций мертвой точки, которая означала попросту убийственную для любой дипломатии конкретизацию «условий, которые принять невозможно» с обеих сторон. Теперь ни одна из сторон не могла уже ни на шаг продвинуться в уступках, не ослабляя тем самым собственной позиции, вплоть до опасности полнейшего проигрыша включительно.
Бирзинни прекрасно понимал, что у него нет достаточной силы, чтобы раздавить урвитов: посылать против них обычную армию не имело никакого смысла; за узурпатора же высказалось всего пара дюжин приготовленных к ведению боевых действий специалистов; в основном, это были люди из Разведки; извлеченные из структуры Армии Ноль и подчиняющиеся непосредственно Генеральному Штабу, они не столь поддавались влиянию Железного Генерала скорее теоретики, скорее техники, чем урвиты сами по себе.
Впрочем, и в самом Баурабиссе осознавали бесцельность всяческих радикальных действий против нынешних повелителей Гавра, потому что актуальный геополитический контекст, скорее, не давал надежд на успех предприятия дольше, чем на десяток с небольшим дней: Птица стоял на границе, Птица переходил границу, а Птица – что казалось очевидным в свете только что объявленного договора – был союзником Бирзинни, и Птица, без каких-либо сомнений, располагал достаточным количеством подготовленных к военным действиям урвитов. В подобной, длительной перспективе ситуация никак не представлялась Виге-Вигоню и его подчиненным с лучшей стороны: время работало против них. В конце концов, Птица пришлет помощь изменнику; это может произойти даже раньше, чем сам Бирзинни на то надеялся бы и желал, ибо, перед лицом не преходящей слабости партнера, Диктатору всегда может прийти в голову, что одним ударом он может захватить весь банк – и вот тогда он бросит на Чурму собственных урвитов, чтобы «защитить» город от мятежников в Баурабиссе.
Чувствовал ли сам Бирзинни клинок на своем горле? Но если даже и так что он мог сделать больше, насколько дальше продвинуться, на какие еще пойти уступки, раз, как уже о том говорилось, его переговоры с Вигой-Вигонем застряли на мертвой точке…?
Выход на сцену Железного Генерала изменило ситуацию настолько, что это изумило даже Закрацу с Гульде. Ведь так или иначе урвиты обязаны были включить в свои расчеты возвращение Жарного; правда, ходили слухи о его смерти (наверняка распускаемые по приказу Бирзинни), но подобного рода сплетни ходили и при каждом исчезновении Генерала, кроме того, было ясно, что раз «Ян IV» вышел за пределы действия зеркал, подобная информация и не могла быть достоверной. Но возвращение Генерала произвело такое впечатление, как будто это сам Люций Варжхад восстал из мертвых. Лишь только весть об этом разошлась, урвиты в Баурабиссе начали рваться в бой. Для всех стало ясно, что при подобном состоянии вещей ожидать больше нечего, и все, что необходимо сделать, сделать нужно как можно скорее, потому что вскоре возвращение Жарного перестанет быть тайной и потеряется момент неожиданности. В связи со всем этим Железный Генерал назначил атаку на сегодняшнюю ночь. Никто не удивлялся, никто не спорил. – Им нужно было только командира, имени, знамени, – сказал впоследствии Закраца. – Генерал вернул им веру в будущее, представил какую-то альтернативу Бирзинни и Птице: легенды не разваливаются, о таком и подумать невозможно, мы справимся, он не проиграет. Впрочем, это был вполне естественный ход размышлений.
То есть, не было никаких колебаний, не было тяжелейшей подготовки; все дело не должно было стать длительной кампанией, но молниеносной урвитской операцией. «Прилив». В назначенное время отряды выступили. Все в полном боевом снаряжении, все на темпоральных дожигателях, в поддерживаемом демонами сферическом камуфляже невидимости, в скрытых у него внутри тучах микролетальнаторов, спиралях криозмей. Еще раньше из Баурабисса вылетели десятки тысяч джиннов и полтергейстов. – Сегодня ночью город будет принадлежать нам, – заявил Железный Генерал во время телепатического обращения к собственной армии. Ни один из жителей Чурмы не заметил урвитов, лавирующих по звездному небу между повозками, мчащихся в ночи словно ультраскоростные кометы с хвостами, сплетенными из чар и заклинаний. Только никто не глядел в нужном направлении через «слуховые окна» или же их артефактные аналоги, не было в городе чутких магов.
Сам Жарны выступил с отрядом, которому было приказано штурмовать Замок. Хотя, штурм – слишком сильно сказано. Самое главное состояло в том, чтобы застать врасплох и вывести из боя тех немногочисленных урвитов и чародеев, которые высказались за Бирзинни. Все остальное было лишь вопросом устрашения – а в этом урвиты были по-настоящему хороши.
Выслеженные джиннами жертвы были захвачены врасплох в собственных комнатах, чаще всего, во время сна, после чего их или убивали, или замораживали, прежде чем они успевали хотя бы подумать о защите. Стычка завязалась лишь в помещениях Штаба. Немногочисленные ее свидетели, не-урвиты, смогли зарегистрировать только лишь оборванные в ползвука окрики, несколько резких движений. Не успели они моргнуть, как все уже и закончилось – повсюду лишь кровь, трупы, пепел. Над побоищем постепенно проступали, снимая иллюзию, урвиты в своих доспехах. Похожие на мух над падалью рои летальнаторов шастали над самым полом от одной комнаты до другой, по коридорам и лестницам, разыскивая лиц, соответствующих заданному им образцу; что ни миг, как кто-нибудь хрипел в агонии. Вокруг пленных извивались синие криозмеи; от замороженных пыхало таким холодом, что свертывалась и крошилась пролитая кровь. Некоторые из урвитов, все еще в темпоральных луковицах, лишь в пролете сверкали разноцветным пятном, мчась к цели в окружении полтергейстов, которые защищали бойцов от столкновения с подвижными или неподвижными помехами.
