— Следовало дождаться Шилы! — моя невинная реплика взбесила Малфоя невероятно. Хотела увидеть эмоции — получи.
Приталенный черный пиджак с высоким воротом был им просто содран с себя, в разные стороны полетели малахитовые пуговицы и запонки из драгоценных камней. Последней на диван низверглась жилетка. Люциус остался в белоснежной батистовой рубашке с накрахмаленными манжетами, которая, в сочетании с высокими сапогами, узкими брюками и широким атласным поясом придавала его растрепанному облику флер романтичности.
Но лишь до тех пор, пока он не принялся что есть сил орать на меня:
— Ненормальная! Ты хоть понимаешь, во что вляпалась? Что ты корчишь из себя недотрогу?! Ну почему я промазал в отделе тайн? Почему?! — он наклонил голову вниз, закрыл лицо руками и попытался успокоиться.
Всего минута и передо мной снова стоял тот самый хладнокровный Малфой. Вот бы мне такой самоконтроль! Он быстро пересек зал и наклонился над креслом настолько низко, что его белые волосы защекотали мне щеку. Я каждой клеточкой своего тела ощутила опасность, исходившую от него.
— Ты знаешь, что у нас скоро свадьба?
— Знаю.
— Ты будешь звать домовика каждый раз, когда я захочу к тебе прикоснуться? Отвечай мне! Не смей молчать! Ты будешь так поступать? — он шептал мне в ухо, а в его исполнении такой способ разговора всегда казался жутко зловещим.
— Нет.
— Вот и славно.
Он обессилено свалился на диван, принял расслабленную позу и спокойно поинтересовался:
— Ты знаешь, что носишь тоже кольцо, что и Нарцисса? — известие повергло меня в шок. Я готова была незамедлительно призвать топорик и отрубить себе палец. Ведь реликвия оказалась не простой фамильной драгоценностью, а обручальным кольцом посторонней женщины, умершей совсем недавно! Надежда, что оно пылилось где-нибудь хотя бы лет сто, исчезла не воплотившись.
— Нет…
— С его помощью на свет появился Драко, поэтому он нас и женил, иначе магия бы не подействовала. Ну что ты смотришь на меня? Жена была бесплодна, а кольца помогают нездоровым женщинам…определенным образом.
— А если женщина здорова?
— Быть ей многодетной! — алкоголь вновь дал о себе знать, и Люциус засмеялся пьяным булькающим смехом. — Понимаешь? Возможности как-то обхитрить печать Лилит не существует. Разве что кто-нибудь из нас умрет. Но такой выход из положения для меня под запретом, к сожалению.
— То есть «кто-нибудь», это я?!
— Ну не я же!
— Как мы будем жить? — согласна, вопрос вышел пафосным, но интересовал меня со страшной силой.
— Как всегда — день за днем! Спросила бы что поумнее!
— А у меня будет возможность навещать друзей? — умнее не вышло.
Резкая смена темы разговора вызвала на его холеном лице нешуточное изумление.
— Мерлин всемогущий! Какая же ты еще девчонка… — сказано это было в пространство. — Уверена, что они захотят тебя видеть?
— Конечно! — с трудом и не сразу, но я вскочила и гордо выставила подбородок вперед, приготовившись защищать честь товарищей.
— Успокойся, будет у тебя возможность, будет! Под присмотром конечно, и с предосторожностями, но я не собираюсь запрещать, других проблем по горло.
— Боишься, что выдам твои тайны?
— Нет, боюсь, что рано или поздно их из тебя вытянут, — Люциус встал, сгреб в охапку свою одежду и побрел к камину, бросив на прощание:
— Гуляй в саду подольше, ты такая бледная, что в этом платье выглядишь настоящей вампиршей.
— Вампиры — исчезнувший вид! — это в памяти всплыл урок по истории магии, продолжать озвучивать который я не стала, хоть и помнила на зубок. Не школьница уже.
— Ты тоже редкий экземпляр.
Ни один по-настоящему умный человек так никогда и не спросил, почему я выбрала такого мужа, потому как при одном беглом взгляде на нас становилось очевидным — выбора не было. Сама природа не могла предусмотреть эдакого развития событий.
Утро четырнадцатого числа ознаменовалось, в основном, присутствием Алексии везде, куда бы я ни глянула. Она руководила полчищами сов, доставляющими запоздавшие приглашения и такие же ответы на них, нещадно гоняла домовиков на кухне, с которой в Министерский зал торжеств доставлялись всевозможные вкусности, моталась с этажа на этаж в поисках скрывающегося Грэгори, которого грозилась заавадить в наказание за путаницу с цветами, украшающими свадебную арку. Я не понимала, какая разница — розовые гиацинты или белые розы? Но видимо изначально планировались белые гиацинты и розовые розы, как-то так. Гойла младшего было жаль, тем более что переколдовать арку почему-то не вышло, а заказать мраморную громадину повторно не позволяло время. Видимо, судьба у него такая — лет до тридцати столовый этикет изучать…
На свою беду, пред ясны очи миссис Гойл попался Драко, крадущийся в будуар с целью вручить мне фамильную диадему и слинять по-тихому.
— Какая красота, это сапфиры? Нет, ты точно уверен, что это сапфиры?
— Я уверен, конечно, но…
— Ждите здесь! — будто я могла аппарировать в Лондон и подождать там.
Мы с Драко уставились друг на друга, хотя это я уставилась на него, он же смотрел только на платье. В нем все было «слишком»: слишком белое, слишком пышное, слишком открытое, слишком дорогое, слишком украшенное, слишком жизнерадостное. Если подытожить — наряд вышел не в меру счастливым.
Наконец, парень пришел в себя.
Держи, это прабабки, ты должна надеть, — и протянул мне миниатюрную диадему из белого золота с непонятным узором, выложенным воистину восхитительными сапфирами цвета синего неба.
Я опасливо покосилась на украшение:
— Это не руна там?
— Это точно не руна, это твоя паранойя! — сложно было с ним не согласиться. — То буква «М», расслабься …
В будуар, опрокинув на своем пути несколько пуфиков, влетела запыхавшаяся Алексия.
— Так, мне некогда, дел еще полно, так что вот, Драко, держи! Там есть граненные прозрачные и матовые нешлифованные с насечкой, только не перепутайте с кристаллами, у них блеск другой!
— Чего?! — обалдевание легко угадывалось на наших лицах.
— Сапфиры! Их по платью нужно выложить! Это просто необходимо по этикету, стразы и сапфиры не сочетаются!
Драко обиделся:
— Какие стразы?! Это бриллианты стоимостью двадцать тысяч галеонов! Я их сам покупал у Розье!
«Ой, мамочки! Я отколупнула тут один случайно, и куда же он закатился? Если невеста залезет под кушетку, не пострадает ли этикет?» — мысли о потерянном бриллианте обеспокоили мою маггловскую душу.
