— И эти законы оправдывают действия преступников, которые совершают насилие?
— Эти законы никого не оправдывают и не обвиняют. Это законы природы. Они всего лишь объясняют.
— А как они применяются к физике?
— Закон силы, думаю, очевиден, а закон желаний применим только к жизни.
— И для деревьев?
— У них, конечно, довольно своеобразные желания, но их в принципе можно сформулировать.
— И только эти два закона? И все?
— Нет. Есть много разных законов. Например, закон сохранения жизни и закон сохранения рода. Каждый вид жизни желает жить и желает продолжить свой род. Если отсутствует первое или второе, то этот вид вымирает. И, как следствие этих законов для всего вида, они отражаются в каждом из нас. Отсутствие того или другого приводит к тому же концу, но только для народов или отдельных семей.
— И что делать, если ты теряешь что-то из этих двух?
— Например, если ты теряешь желание жить, ты кидаешься под поезд или пускаешь себе пулю в лоб. А я зажигаю в себе неуправляемую термоядерную реакцию.
— А куда девается закон сохранения массы, когда ты превращаешься то в большую, то в маленькую?
— Думаю, он никуда не девается. Просто каждый физический закон имеет определенные границы применимости. И тот закон сохранения массы, который ты знаешь неприменим лично ко мне.
— То есть в тебе другой закон физики?
— Он не другой. Он тот же самый, но он в другий условиях и та формула, которая тебе известна в этих условиях неверна.
Лэй раскинула свои руки и сделала вид, что обнимает Мин.
— После всего этого наш отряд мне кажется каким-то далеким и нереальным. — Сказала она.
— И все дела с ремонтом машины, со стоянием в очередях за зарплатой кажутся мелкими и никчемными. — Сказала Мин.
— И мы вернемся туда?
— Вернемся.
— А зачем? Нам здесь так хорошо. — Сказала Лэй.
— Ну так и прекрасно, Лэй. Мы сделаем свою работу там и вернемся сюда, что бы развлекаться. Пять секунд туда, пять секунд обратно. Не так уж и много времени на дорогу.
Лэй рассмеялась.
— Какая же я глупая. Такой простой вещи не сообразила. А что ты сделаешь со своим домом?
— А у меня в банке столько денег лежит. Пущу на ремонт.
— А зачем? Он же нам не нужен.
— Нам не нужен, а кому-то нужен. Представь себе приходит ко мне в дом наш командир и видит то что мы там увидели. У него глаза на лоб вылезут. Представляешь, каким он станет уродом?
Лэй и Мин снова смеялись.
— Жаль, что у нас не может быть детей. — Сказала Лэй.
— Почему не может? Вдруг через сто лет я что нибудь придумаю?
— Через сто лет? Я же не доживу.
— Да? — Зарычала Мин. — Ты думаешь я такая слабая, что не сумею справится с какой-то глупой смертью? Знаешь, что я тебе скажу. Если ты умрешь, то я тебя съем.
— Ты действительно можешь что-то сделать? — Спросила Лэй.
— Что-то! Она говорит что-то! Я могу сделать все, Лэй. Хочешь я сделаю так, что тебе будет не пятьдесят без хвостика, а двацать с хвостиком?
— Ты вернешь меня в прошлое?
— Нет, Лэй. Никакого прошлого. Ты останешься какая есть только будешь молодой.
— И что для этого надо сделать?
— Провести ночь в моем желудке.
— А те люди, которых ты съела, тоже стали молодыми?
— Те люди были уже мертвыми, и я их съела что бы утолить голод, а не омоложать мертвецов.
— И ты так можешь омолодить кого угодно?
— Я так могу съесть кого угодно. А омолодить только тебя.
— Почему?
— Потому что на других у меня нет ни желания ни силы.
— Да-а. — Проговорила Лэй. — Размечталась старая дура.
— Это я старая дура? — Спросила Мин.
— Да не ты, а я. Какой человек не пожелает себе вернуть молодость, Мин?
— Ну, этого добра сколько хочешь. Одни испугаются. Другие не поверят. Третьи не пожелают по настоящему. Я, конечно загнула на счет ночи в желудке.
— А сколько?
— Ни сколько. Я могу это сделать с тобой в любой момент при наличии твоего желания.
— А если я захочу прямо сейчас?
— Если. — Ответила Мин. — Я знаю почему возникает если. Я думаю, Лэй, спешить незачем. Сейчас можно жить как раньше, а потом может появится и желание, не будет если, и это окажется ко времени. Знаешь сколько я натерпелась из-за того что пришла изниоткуда? Если ты станешь молодой, получится то же самое. Только ты точно не сумеешь съесть своих мучителей.
— Ну ты же мне поможешь.
— Конечно помогу. Мы придумаем что нибудь красивое и оригинальное. Может, в какой-то момент понадобится настоящая показуха.
— Какая показуха?
— Демонстрация возможностей. А с кем мне это показывать, как не с тобой?
— Начальство взвоет!
— Мы себе сами будем начальством.
— А почему ты не придешь к начальству и не используешь закон силы что бы стать… Ну я не знаю кем то там…
— Во первых закон силы будет не в мою пользу. Одна на одного я сильнее, а одна на миллион.
— Это же не честно.
— В законах природы нет понятий честно или нечестно. Там все честно. Убил-украл-удрал и ты король. Честно или нечестно это понятия разумных существ. Один считает честным разведоперацию в чужой стране. И это же самое действие для другого является нечестным и карается смертью. Убил-украл это крайность, которая не признается большинством людей. А возьми тот же банк. Честно давать тысячу в долг и требовать обратно тысячу сто? А бог его знает! Один считает это грабежом, другой благом для государства владеющего этим банком.
Становилось уже совсем темно и Мин постепенно закончила свою речь. Они вновь заснули вместе…
Шел четвертый год службы Мин Крылeв в отряде Спецслужбы. Полковник Лейд Махров ушел на повышение и на его месте оказался Джегер Франклин, получив звание полковника. После второго ранения он не вернулся н службу в действующий отряд, а получил назначение в штаб при Махрове. Теперь уже второй месяц он сам возглавлял этот штаб и все отряды были в его распоряжении.
Джегер часто заглядывал к Мин Крылeв, не редко они по долгу говорили, но это не было дружбой подобной той, какая была у Мин и Лэй.
Напарники стали неразлучными. Мин продала свой полуразвалившийся дом за бесценок и переселилась к Лэй. Лэй была рада этому, но ее все время таготили воспоминания о муже и детях. Она искала бандитов, бросивших детей львам, но не могла их найти. Не было никаких зацепок.
Отряд праздновал свое двадцатилетие. В одной из комнат был поставлен стол и все сидели за ним весело разговаривая и выпивая.
— Смотрите, Мин Крылeв столько пьет и все еще не пьянеет. — Сказал кто-то.
