Александра с облегчением увидела, как среди деревьев блеснула широкая водная гладь. Ее спасители шли к невысокому частоколу, за которым поднимался двухэтажный деревянный дом, и виднелись крыши еще двух построек. У открытых ворот стоял невысокий приземистый дядечка в длиннополом халате с глубокими вырезами по бокам. Сквозь них проглядывали заправленные в сапоги мешковатые темно-зеленые штаны. За широким поясом мужчины был длинный меч в черных ножнах, с длинной рукоятью и два кинжала. Воин хмуро глядел на приближавшихся, скрестив на груди руки. Не доходя пяти — шести шагов до него, Бигун и Римхо опустили носилки и низко поклонились.
— Здравствуй, господин Кирибуцо-сей.
Воин важно выпятил подбородок и вразвалочку сделал пару шагов. Его широкое бритое лицо с густыми нахмуренными бровями походило на мордочку мопса. Вот только глаза были не по-собачьи холодными. Алекс заметила, что халат на нем одет поверх белой рубахи с завязками у шеи. И вообще, в одежде местных жителей она не заметила ни одной пуговицы.
— Что это вы притащили, Римхо? — спросил он.
— Вот человека нашли в лесу, Кирибуцо-сей — поклонился простолюдин.
У рыцаря Гатомо было не так много крестьян, и соратники многих из них знали по именам.
— Кто такой?
Грозно рявкнул воин.
Неизвестный был покрыт старым рваным одеялом, из-под которого торчали худые ноги. Голубые глаза смотрели из глубоко запавших глазниц, кожа плотно обтягивала совершенно лысый череп с маленькими аккуратными ушами.
— Алекс. — негромко ответил он, и тут же заработал пинок под ребра.
— Он ничего не помнит, уважаемый Кирибуцо-сей! — вскричал Бигун — Он забыл, как надо разговаривать с благородными господами.
— Так напомни ему! — рявкнул воин, взмахнув широким рукавом.
У Александры от удара сперло дыхание и в глазах потемнело. «Лежачего больного бьет! Козел!»
— Надо добавлять «мой господин», — быстро затараторил Бигун.
— И имя благородного господина, — вступил в разговор Римхо. — Этого благородного господина зовут Кирибуцо-сей.
Римхо поклонился.
— Я все понял — закивала головой Алекс, с трудом восстанавливая дыхание — Мой господин Кирибуцо-сей.
— Откуда ты?
— Не помню, мой господин Кирибуцо-сей.
— Беглый?
— Не знаю, мой господин Кирибуцо-сей.
— А чего вы его притащили сюда? — спросил воин у Римхо. — Несите в замок к господину Гатомо.
— Горячка у него, мой господин, — ответил тот. — Боялись, не донесем. Пусть Симара его полечит, если конечно госпожа Гатомо-ли разрешит.
Воин сорвал с Александры одеяло, брезгливо посмотрел на торчащие ребра и впалый живот.
— Ладно, несите.
И носилки с Алекс торжественно вплыли на широкий, засыпанный песком двор. Громкий разговор у ворот привлек внимание обитателей усадьбы. Из дверей стали появляться мужчины и женщины. Александра прикрыла глаза и стала изображать раненого эльфа. Сложенные на груди руки, скорбно поджатые губы, задранный нос. Столь печальное зрелище не могло не вызвать отклик в бесхитростных сердцах аборигенов. Её (вернее его) поместили в доме для слуг, с деревянным полом, обмазанной глиной печкой и окошком, затянутым тонким полотном. Специально для Алекс освободили топчан у стены, постелили свежей соломы, принесли теплое одеяло. Устраивая ее поудобнее, служанки и слуги хлопотали вокруг, словно радуясь бесплатному развлечению. Пришел еще один воин. Высокий, широкоплечий с увязанными в пучок на затылке черными волосами. В таком же халате, но отороченном по краям широкой зеленой лентой. «Как им только не мешают такие широкие рукава,» — подумала Александра.
Воин тоже задал пару вопросов. На этот раз она не сплоховала и честно отыграла роль поттеровского Добби, смиренно добавляя «мой господин Конзимо-сей».
Полная женщина лет тридцати — тридцати пяти, бегло осмотрев его, принесла в чашке противный горький и очень горячий отвар. Алекс глотала его мелкими глоточками, разглядывая одежду женщины. Светлая кофта, по верх нее платье с длинными рукавами, запахнутое наподобии банного халата. Пояс с кокетливым бантом, затянутый почти под грудью. Не смотря на то, что одежда сильно напоминала земную китайско — корейско — японскую, в лицах аборигенов почти не было ничего азиатского. Нормальные европейские физиономии, только кругловатые.
Появление таинственного Алекса стало грандиозным событием для жителей Озерного дома, хоть на какое-то время разогнавшим царившую там унылую скуку. Даже госпожа Гатомо заинтересовалась необычной находкой и распорядилась оказать больному необходимую помощь. Не отстали от хозяйки и прочие обитатели поместья. В дом слуг за день не один раз забегали все служанки. Слуги мужчины пытались разговорить Алекса, расспрашивая его о самых обычных вещах. Но тот только горько вздыхал, разводя руками. Не рассказал он ничего и соратнику Конзимо. А вечером к больному пришла сама госпожа Шанако Гатомо. Заглушив боль чашкой опиумной настойки, поддерживаемая под руки двумя служанками, она впервые за много дней спустилась из своих комнат на втором этаже. Усевшись на раскладной стульчик, Гатомо стала разглядывать незнакомца.
Худой, неопределенного возраста, лысый. Алекс не производил приятного впечатления, вот разве что голубые глаза, так редко встречавшиеся у жителей тонгутов, казались красивыми.
— Моя госпожа Гатомо-ли, — проговорил он. — Спасибо тебе за то, что приняла меня в своем доме и не дала погибнуть.
— Что с ним, Симара? — спросила госпожа.
— Горячка, — поклонившись, ответила служанка. — Он сильно отощал. Наверное, долго пробыл в горах.
— Ты помнишь, откуда ты? — спросила Гатомо.
— Нет, моя госпожа, — вздохнув, ответил Алекс. — Я не помню ничего кроме имени.
— Он поправится?
— Конечно, Гатомо-ли. Я напоила его жаропонижающим отваром, вечером прикажу Кикуре приготовить ванну с травами…
— Постой, — сморщилась госпожа. — Не части. У тебя еще остался настой золотого корня?
— Да, Гатомо-ли.
— Дай ему, путь быстрее поправляется.
— Но он нужен тебе, госпожа…
— Мне уже ничего не нужно, — резко оборвала ее Гатомо. — И не заставляй меня повторять дважды!
— Слушаюсь, моя госпожа. — Симара низко поклонилась.
— Все, я устала, пойдемте отсюда. Душно тут.
Оплывшую женщину с болезненно — бледным лицом, подхватили под руки две служанки и с трудом подняли ее на ноги. Александра проводила взглядом выходивших из домика женщин. Даже ей стало понятно, что дни местной хозяйки сочтены. Ее глаза напомнили Алексу взгляд Витьки — торчка, наркомана с их улицы. Такие же пустые, бессмысленные и одновременно лихорадочно-блестящие. Этот визит оставил тягостное впечатление. В остальном все пока шло неплохо. С помощью одного из слуг она (в данном случае скорее — он) впервые самостоятельно посетила местный туалет типа «сортир», приятно поразивший чистотой и тщательностью отделки.
