— Подогнал пушки и выставил гвардейцев вдоль берега. Подвесил раненую дикарку на крюк и выдирал ногти до тех пор, пока сестры не пришли на выручку. И перебил бы всех до единой, отрезал головы и послал в столицу.
— Вы преувеличиваете, — простонал, морщась уже не от боли, а от разыгравшегося воображения.
— Ну почему же? На войне только так и поступали. И больше всего любили посылать небольшие отряды конницы в тыл, чтобы зверски убивать орочьих стариков и детей. Тактика устрашения и снижения морали — вот как вы объясняли это подчиненным. А теперь… словно другим человеком стали.
Мда, что тут еще скажешь… Хорошо, что Луис не стала и дальше ворошить былое, а переключилась на новую процедуру. По ее наказу лег по шею в булькающую грязь, слабо пахнущую сероводородом — сиречь, тухлыми яйцами. Но жижа так приятно обтекала и грела натруженное тело, что запах быстро перестал беспокоить. К тому же, меня отвлекло куда более интересное представление — без тени стыда эльфийка сбросила майку, обнажив взору крупную острую грудь, достойную резца древнегреческого скульптора. Следом на пол упали и «шорты», под которыми, само собой, не было никакого белья. Повертев спортивной попой, лекарь окунулась в бурлящую воду и провела ладонями по влажным волосам.
Я так загляделся, что не сразу заметил щекочущую капельку грязи на щеке. Черт знает, как она там оказалась, но попытка избавиться от нее ни к чему не привела. Жижа по консистенции напоминала смолу и не просто липла к коже, но и каким-то образом ползала по ней, поднимаясь все выше и выше. Я изо всех сил тер подбородок и шею, но слизь плотно окутывала голову. Когда же попытался встать, то понял, что застрял, будто в зыбучих песках, и чем сильнее дергался, тем быстрее погружался на дно.
— Луис! — процедил, отплевываясь от лезущей в рот гадости. — Так и должно быть?
— Боги! — женщина вскочила и голышом выбежала за частокол, чтобы миг спустя вернуться с гвардейским шлемом.
Набрав полную каску воды, плеснула мне в лицо, но это не помогло — грязь стремительно наступала.
— Черт! — только и успел сказать, прежде чем залило рот.
На тушку плевать — тут неглубоко, а вот за голову испугался не на штуку, и начал изо всех сил сдирать гадость, но тем самым лишь размазывал по еще чистым местам.
— Вильям, руку! — эльфийка нависла надо мной, широко расставив ноги, и попыталась вытащить из ванны, но проклятая жижа сделалась склизкой, как масло. — Эй, там! Помогите!
Стражники подключились к спасательной операции, и меня вытягивали, как сказочную репку. Втроем все же удалось вызволить из ямы, но это мало что изменило — ноздри залепило, и я дергался на камнях, как обезглавленная змея. Бойцы пытались отскрести грязь кинжалами, но та за доли секунды возвращалась на место, и если бы не решение лекаря, я бы помер в том гребаном закутке — причем окончательно и бесповоротно. Но женщина догадалась просунуть меж зубов воронку — на металл жижа не покушалась, и ширины трубки вполне хватало для дыхания. К тому моменту черная дрянь уже покрывала целиком, полностью лишив зрения и частично — слуха.
— Что это такое? — встревоженно прогудел стрелок.
— Пока не знаю. Прежде ничего подобного не случалось. Возможно, дело в магии. Немедленно позовите Ривер.
— Есть! — парни лязгнули сбруей и помчали в сторону дворца.
— Вильям, как вы? — Луис опустилась на колени и коснулась ладони.
— Вовхо… — трубка торчала неглубоко и если не затыкать ее языком, можно более-менее внятно разговаривать.
— Лежите, не шевелитесь. И ни в коем случае не волнуйтесь, иначе сердце встанет.
Легко сказать, особенно когда страдаешь легкой клаустрофобией. Если кто не в курсе — скафандры и доспехи действуют на нас точно так же, как гробы. С той лишь разницей, что при открытом забрале куда легче, чем с заколоченной крышкой. Мотор тарахтел, как под закисью азота, хотелось встать и рвануть куда-нибудь со всех ног, лишь бы не ощущать на себе эту заразу. Если бы не близость врача, точно бы сошел с ума или умер от испуга, а так кое-как терпел. Пока не понял, что вторя кожа начала потихоньку сжиматься, ссыхаясь под палящими лучами.
— Уис… Уис эня дуыт… Уис!
Женщина пощупала пальцем грудь, постучала и выругалась на родном языке. Корка по звуку напоминала обожженную керамику, и если все продолжился в том же духе, либо превращусь в живую статую, либо задохнусь в процессе. К счастью, и теперь смекалка не покинула светлую ушастую голову — лекарь снова зачерпнула шлемом воды и выплеснула на меня. Грязь размякла и растянулась, превратившись из цемента в резину, и не дождавшись стражников, Луис затащила меня в горячий источник. Увы, вопреки всем надеждам и чаяниям, грязь не отмылась, но дышать стало полегче. Правда, температура внутри «костюма» росла подозрительно быстро, и уже через пару минут чувствовал себя, как на нижней полке в щедро разогретой парной.
— Уис, ине арко!
— Что?
— Арко! Утри!
Она опять провела ладонью по шее и плечам и опять ругнулась — теперь куда витиеватее. Пришлось перетаскивать на лежак и поливать из каски, но это лишь ненадолго отсрочило неминуемое — я постепенно варился в собственном соку.
— Что у вас тут за беда? — недовольно проворчала ведьма у калитки, а затем с удивлением протянула: — Ничего себе.
— Святые покровители! — громыхнул приведший подкрепление Генри. — Я всякого в жизни повидал, но такого…
— Принесите бочку с самой холодной водой, какую сумеете отыскать, — распорядилась лекарь.
— Ха! В погребе есть пиво — довольно холодное, я проверял. Тащите, живо!
— Есть!
— Ривер, проверь грязь на магию. Может, туда какой артефакт бросили? Или тайный знак на стенке начертили?
— Предлагаешь мне самой туда лезть? — окрысилась колдунья.
— Для других зараза безопасна, — в доказательство эльфийка подняла испачканные руки. — Лезь, у нас мало времени.
— Ладно, ладно! — платье с нежным шелестом слетело на пол.
— Я, пожалуй, подожду снаружи, — Норманн усмехнулся. — Если что — зовите.
Да уж, остался наедине с обнаженными сногсшибательными красотками, но не могу ни глаз открыть, ни толком шевельнуться. А Ривер меж тем залезла в яму и встала на четвереньки, ощупывая стенки и болтая в жиже звенящими амулетами.
— Ну что?
— Не подгоняй… Не каждый день ползаешь на карачках в зловонном дегте. И вообще, если эта зараза липнет только к мастеру, то знаки и артефакты надо искать на нем.
— Я ничего такого не заметила.
— Значит, плохо смотрела. Вас, лекарей, учат находить всякие болячки. Опухоли, язвы, бородавки. А если колдун захочет что-то спрятать — засунет туда, куда не каждый врач полезет.
— Засунем мастера в бочку — и сразу в лазарет. Если твои штучки молчат, значит, дело по моей части.
— Уж надеюсь, — Ривер выбралась на волю и отряхнулась. — Странно, грязь как грязь. Подвинься, мне надо помыться.
Чародейка с томным стоном погрузилась в купель, а я лежал, будто целиком закатанный в гипс, и проклинал все на свете, особенно гопников, из-за которых и угораздило здесь оказаться. Несмотря на старания Луис, самочувствие стремительно ухудшалось. Поливания не хватало — то тут, то там конечности стягивало жгутами, а от жара кружилась голова. Но вот примчал отряд с бочкой на строительных носилках. Генри кинжалом поддел крышку, отпил прямо так, без посуды, и удовлетворенно крякнул.
— Холодненькое. То, что надо!
С десяток рук подхватили меня и окунули в пенный напиток. Стало чуть легче, но очень скоро нагреется и пиво, а льда (и уж тем более морозильника) в здравнице точно нет. Если Луис не решит вопрос за час-два, сотрудников ждет скорое знакомство с новым отельером.
Полкилометра мучительной тряски, и вот я лежу на операционном столе, пытаясь призвать на помощь свои прогрессивные знания. Но как ни мучил память, так и не сумел вспомнить хоть какое-нибудь земное вещество со схожими свойствами. Возможно, пригодился бы микроскоп, но вряд ли получится объяснить его устройство и способы применения, валясь в полубессознательном состоянии с воронкой во рту.
