— А его брат, Астиар?
— С тех же пор в земле, храни господь его душу, — сказал один из солдат с искренней грустью в голосе.
Криксар растерялся, обернулся на своих спутников: Платон смотрел сочувствующе, Амалзия потерла пальцы — универсальный жест, намекающий на плату.
— А кто же теперь Хранитель?
— Я, — раздался мягкий, но звучный голос позади них.
Они обернулись. Там стоял мужчина лет тридцати, одетый в плащ пурпурного цвета, который был закреплен блестящей золотой фибулой. Если с солдат можно было писать статуи, то этот человек был прообразом всех статуй на свете. Он был сложен идеально — высокий, с рельефными мускулами и идеальной осанкой, лицом будто выточенным из мрамора. Всё это украшалось копной густых черных волос и пронзительным взглядом светлых глаз.
— Кир?! — воскликнул Криксар.
Мужчина пристально смотрел на него несколько секунд, потом удивленно сказал:
— Не может быть.
— Как ты красив, брат! Жизнь явно с тобой ласкова.
— Мира, — из-за спины Кира вышла женщина, на вид немного старше его, — познакомься с моим пропавшим братом Криксаром, сыном Астиага!
Кир обернулся на неё, посмотрев в глаза чуть дольше, чем это обычно бывает. Она едва заметно кивнула.
Женщина была красива, хотя и не выглядела такой идеальной, как её спутник. Изящный наряд, сложная прическа — она выглядела богаче людей на улицах. Если Платон правильно понимал местные цены, то золотые браслеты на её руках стоили едва ли не столько же, сколько эта усадьба.
Она поклонилась и сказала:
— Рада знакомству. Но разве вы не пропали в своем путешествии несколько лет назад?
— Пропал, ваша правда. Я был схвачен кочевниками и провел в плену почти три года, — Криксар весь сиял, — и спасся только благодаря этим людям.
Кир и Мира только сейчас обратили на них внимание. Взгляды их обоих сначала были не слишком внимательными, но резко стали заинтересованными — у Кира благодарным, а вот у Миры любопытным.
— Брат мой, друзья. Негоже стоять нам на улице, пройдемте внутрь!
***
Внутри усадьба оказалась полна солдат. Большая часть из них тренировалась, звенел металл. Их провели к большому дому, где они остановились в большом зале. Кир налил вина, раздал всем по кубку. Платон только пригубил, а вот Криксар с большим наслаждением осушил сразу половину.
— Так значит, вы спасли моего брата из лап дикарей?
— В основном он, — кивнула Амалзия, указывая на Платона, — я лишь ведущая каравана. Честно говоря, именно Платон уговорил меня взять вашего брата с собой, а не оставить в пустыне. Да и сам побег устроил тоже он.
— О, да, ты бы видел, как он убил того кочевника, — довольно сказал Криксар, — это будет сниться мне в самых сладких снах. Но Амалзия согласилась дать мне место в караване, мои вода и еда тоже были за её счёт, так что мой долг ей ничуть не меньше.
— Убил кочевника? Убедил ведущую каравана взять лишний рот? Да вы человек многих талантов! — Кир обратил свой цепкий взор на Платона. — Откуда вы?
Платона не оставляло ощущение, что его препарируют словно на хирургическом столе, но он не мог понять, с чем это связано. Что ж, видимо, его легенда сейчас пройдет проверку на прочность.
— Я с островов, которые вы называете Анъйес.
Кир снова взглянул на свою подругу и снова чуть дольше, чем это делают обычно.
— Ого. Вы удивили меня. Никого оттуда не встречали уже сотни лет, так что многие считают, что те острова — лишь легенда. Но видимо, они ошибаются. Как же вы оказались здесь?
— Я был исследователем, первооткрывателем. Хотел узнать, что там за великим морем, преодолеть бури. — Платон усмехнулся. — Увы, как это часто и бывает, бури оказались сильнее. Меня вынесло на берег, к тому же я на какое-то время потерял разум от жара и соли, так что забрел в пустыню, где меня и подобрали караванщики.
— Расскажи ещё как убил мантикору её же собственным жалом, — добавил Криксар.
— Господь, судя по всему, берег вас для великих дел. — Кир повернулся к Амалзии. — А ваше сердце, видимо, полно любви! Впрочем, мне кажется, будто я вас видел раньше.
— Это вполне возможно, я сопровождаю караваны из Псайкры не первый год. Вы могли видеть меня в городе.
— Да, ваши волосы трудно не заметить! — Кир обворожительно улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Друзья, если позволите вас так называть, я очень хочу услышать вашу историю, но меня ждут дела города. Не откажите мне в удовольствии принять вас на ужин сегодня вечером.
Платон с Амалзией переглянулись. Она начала:
— Господин, боюсь мы…
— Не отказывайте, прошу вас, — сказала женщина, — мы должны отблагодарить вас.
Амалзия хотела было возразить, но Кир уже встал с кресла и поставил кубок.
— Прошу прощения, а теперь я должен откланяться. До вечера, друзья мои! — Он обернулся к брату. — Криксар, Мира покажет тебе, где можно разместиться, а деловые вопросы решим позже.
****
— Что это было?
— Это, друг мой, — усмехнулась Амалзия, — крупное везение. Твой спасенный товарищ оказался родственником нынешнего Хранителя города. Я-то думала, его отец какой-нибудь мелкий аристократ или купец, так что награда будет невелика, а тут можно сорвать куш.
— Хранитель города?
Она кивнула.
— В Псайкре правит совет Четырёхсот, но для военных целей они назначают Хранителя, который обладает довольно широкими полномочиями, но только в рамках командования войсками и стражей. Почётная должность, так что вдвойне удивительно, что Кир сумел стать хранителем так рано.
Они двинулись с холма вниз, разглядывая залитые солнцем улицы.
— И чем он мог это заслужить?
— Я не слежу за политикой, но знаю, что он разрешил какую-то заварушку между кайртийцами и хенекийцами, а потом вернул под власть Псайкры так, что те стали как шелковые. Плюс, насколько понимаю, солдаты его почти боготворят, так что было бы трудно поставить кого-то иного.
Они незаметно оказались на окраине рынка. Между рядами бродили граждане, ощупывающие ткани и осматривающие различные безделушки. Рынок был на удивление спокойным, никто не кричал, не было толчеи — судя по всему, в Старом городе вообще была в моде умеренность и спокойствие.
— Нам стоит прикупить одежду, как думаешь?
Амалзия с удивлением уставилась на него. Сама она тоже оставалась в походной одежде — пыльные штаны, длинная плотная рубашка.
— О чем ты?
— Ну, мы же должны прийти на ужин и всё такое, — пояснил Платон, — нужно выглядеть прилично.
— Я уже и забыла о таком, — ответила Амалзия. — Ты прав. Действительно, одежда нужна. Я займу тебе денег до вечера, так что постарайся не забыть получить свою награду.
Они двинулись между рядами. Одежда тут в основном была из овечьей шерсти или шёлка, практически всю красили в желтый, оранжевый, розовый и другие яркие цвета. Пурпурная ткань всегда лежала на прилавках на самом видном месте, но попадалась гораздо реже других вариантов. Помимо этого торговцы продавали сандалии и разного рода украшения: броши, браслеты, заколки.
Платон подобрал себе простой серый хитон до колен и шафрановый плащ, который скорее был особым образом наматываемый кусок ткани, как у древних греков, а ещё взял новые сандалии, взамен износившихся в дороге. Амалзия выбрала тунику и начала возиться с пеплосом — огромным отрезом ткани, который нужно было как-то очень хитро драпировать. Женщина-рабыня, увела её за небольшую ширму, где помогала наряжаться.
— Слушай, я всё хотел спросить… — сказал Платон, стоя спиной к ширме и рассматривая проходящих мимо людей.
— А? Ой, — донеслось из-за ширмы.
— Вот Знающие, они по идее очень могущественные, могут испепелить армию, проехать сотню миль за пару дней, не напрягаясь. Наверное, и свинец в золото превращать могут. Почему они тогда не правят всеми?
— Ну, — за ширмой послышалось шуршание ткани, — вообще правят практически везде. Просто не каждый Знающий будет показывать всем, что он умеет. Да и учти, что не все делают что-то впечатляющее. Тот же Вол очень хорош, но платить ему готовы в основном караванщики. Ускорять целую армию у него сил не хватит, так что он и не особо богат. Плюс в большинстве полисов очень жесткие правила относительно того, кто может оказаться у власти.
