Но насовсем от меня не отстали. И вот теперь я старался отбиться от самых настойчивых и тупых ребят. Так себе удовольствие на самом деле.
— Клянусь духами-хранителями если вы от меня сейчас не отстанете, то я устрою тут небольшое побоище, — не выдержал я наконец-то. — И я буду только рад, когда после этого меня отправят в карцер, ибо задолбало терпеть людей вроде вас. Отвалите уже, а?
Видимо до этих ребят дошло, что я уже реально разозлился. А всем в Академии было известно, что я достаточно скор на расправу. Вот и решили наконец-то старшекурсники отстать от меня. Я же смог перевести дух и немного отдохнуть. Уже голова начинала болеть от настойчивости некоторых долбоклюев.
— Меня удивляет насколько эти ребята упрямы в своём желании завлечь тебя в свою команду, — сказала Наташа, сидящая за соседней партой. — И это при том, что тебе по правилам самого турнира запрещено в нём участвовать.
— А ты не заметила, что даже в случае смешанных команд договариваться со мной пытаются именно детишки из знатных семей? Ребята уверены, что если они заручаться помощью своей семьи, то смогут надавить на организаторов турнира и мне разрешат участвовать.
— Глупость какая! У них бы это не получилось провернуть даже с Пожарским, а теперь ещё и ректор вернулся. За подобное их могут вовсе отстранить от участия.
— Я это понимаю, ты это понимаешь, да все это понимают. А вот эти олухи нет.
Чует моё сердце, что очень многие обрадовались тому, когда Академия начала учить безродных магов наравне с дворянской молодёжью. Несмотря на то, что в первое время из-за этого возникало множество проблем, было у этого решения определённая польза. Принцип равенства между студентами разных сословий приводил к тому, что слишком уж зазнавшаяся молодёжь из знатных родов получала серьёзный такой втык за своё поведение. Перевоспитать всех, разумеется, было невозможно. Но кое-кто начинал относиться к безродным на порядок лучше. Ну и они становились на порядок менее заносчивыми и самоуверенными.
— Поскорее бы уже начался этот треклятый турнир или я не сдержусь и кого-нибудь покалечу, — сказал я. — А у меня в Академии и так не самая безупречная репутация. Вон, дуэлянты пускай и отстали, но продолжают напоминать о себе и моём обещании вступить в их клуб.
— Тогда ты точно угодишь в карцер на пару недель, — подметила Юля. — А кто-то обещал мне, что в отсутствие форс-мажоров у нас будет больше таких дней как прошедшее воскресенье.
— А толпа придурков, что доканывает меня едва ли не ежеминутно считается за форс-мажор?
— Нет! По крайней мере, пока. Если они будут мешать нам проводить время вместе после занятий, то я сама отправлю парочку наглецов к медикам.
— Надо будет попросить Пожарского тогда посадить нас в соседних камерах карцера, будем перестукиваться через стенку, — засмеялся я.
Но стоит только упомянуть чёрта…
— Студента Белякова вызывают в кабинет заместителя ректора, — объявили нам динамики громкоговорителей. — Повторяю: студента Белякова вызывают к кабинет заместителя ректора.
— Интересно, я хоть один учебный день могу прожить без встречи с кем-нибудь из администрации? — Обречённо произнёс я, вставая из-за парты.
Делать было нечего, нужно было идти на ковёр к Пожарскому. Хотя на сей раз я не понял по какой причине он решил пообщаться со мной. Как ни странно, но ни за выходные, ни за сегодня я не сумел влезть в какую-либо историю с неприятными последствиями. Может он хочет со мной поболтать по поводу того случая с ректором? Да вроде бы мы уже поговорили с ним на эту тему.
Так и не поняв зачем я понадобился князю, я дошёл до его кабинета, постучался в дверь, а затем заглянул внутрь.
— Разрешите войти?
— Проходи, Беляков. Мне нужно с тобой пообщаться.
— Что-то случилось? — Поинтересовался я, садясь напротив заместителя ректора. — Я вроде бы не успел ничего сделать.
— Уже несколько студентов посетили мой кабинет за последние пару часов. И каждый из них слёзно упрашивал меня допустить тебя до участия в турнире. Якобы ты бы и сам рад принять приглашение одной из команд, но из-за строгих правил ты вынужден всем отказывать.
Вот же скоты! Они что, думают таким образом заполучить меня в свою команду? Да я ж этих уродов в бараний рог скручу! Может и не прямо сейчас, но обязательно запишу их имена и фамилии в специальный блокнотик. Когда-нибудь мне представиться удачный момент, чтобы отомстить всем и каждому. И видит бог — этот момент не за горами!
— Брешут князь, вот как есть брешут. Я всем желающим взять меня в команду в первую очередь говорю, что я не хочу принимать участие в турнире. И уже только потом, когда они не перестают лезть ко мне, упоминаю, что мне в принципе правилами запрещено в нём участвовать.
— А почему сам не хочешь в нём участвовать? Что ни говори, а сил у тебя достаточно, чтобы посоревноваться со старшекурсниками.
— У меня полно прочих забот и думать о турнире просто некогда! К тому же резонно считаю, что переписывание правил под меня одного вызовет у всех негативную реакцию. Я уже молчу про то, что на меня начнут точить зуб огромное количество участников, когда я примкну к одной из команд, а их тем самым продинамлю.
— Здравое размышление. Меня радуют твои слова. А потому держи.
Пожарский протянули ко мне какую-то бумагу, на которой был текст, его подпись и печать Академии.
— Прямой запрет, согласно которому тебе нельзя участвовать в турнире из-за твоих проблем с поведением, — пояснил князь. — Увидев эту бумагу старшекурсники отстанут от тебя.
— Виктор Сергеевич, это поистине царский подарок! — Я был настолько рад, что готов был прыгать от счастья. Вот оно, решение незначительно, но столь накипевшей проблемы.
— Это сделано, чтобы избежать возможных конфликтов, — тонко намекнул мне Пожарский. — К тому же, я надеюсь ты не забыл про испытание духов-хранителей?
— Забудешь тут. Вон как меня в субботу куратор гонял по полигону. И сегодня снова будет гонять. Так что, если я даже очень захочу, забыть про скорый бой с неизвестным врагом у меня банально не получится.
— Это хорошо. Участие в турнире могло привести к получению тобою травм, что явно недопустимо. Тебе нужно быть осторожнее, чтобы случайная травма не помешала тебе выполнить испытание.
Так и хотелось сказать что-нибудь по поводу того, что коль он так печётся о моём здоровье, то зачем позволил ректору использовать меня как грушу для битья. Но я сдержался и промолчал. Пускай мне и на самом деле интересно было зачем Потёмкин устроил это. Проверить мои способности можно было и иным способом. Но так и быть спишем это на лёгкий заскок нашего ректора. Старичку всё же уже больше двухсот лет, да и характер у него не самый дружелюбный. Так что хер с ним, главное что не убил.
Дальнейший разговор был максимально коротким, после чего я вернулся к учёбе. Теперь, с важной бумагой на руках, я могу не беспокоиться о том, что ко мне будут лезть особо настырные старшекурсники. Сегодня и завтра ещё придётся немного пострадать, но потом уже все узнают про запрет и от меня окончательно отстанут. Ляпота!
Но сегодняшние сюрпризы на этом не закончились. Уже успели закончиться занятия, когда нас огорошили внезапной новостью:
— Салтыков завтра возвращается на учёбу, — сообщила Наталья.
— Неожиданно быстро учитывая в каком состоянии он попал в больницу, — удивился я. — Хотя его семья могла позволить себе лучших врачей, которые привели его в порядок за эти несколько дней.
— Кстати, а зачем ты посещал его тогда в больнице? — Поинтересовалась Юля. — Не верю в то, что ты решил позлорадствовать над ним.
— Предложил ему дружить. Если он, конечно, этого искренне захочет.
— Зачем ты это сделал? Он же решил натравить на тебя слуг своего рода!
— Да понимаешь… Жалко мне его стало.
Следующие пару минут я объяснял девушкам почему я решился подружиться с Салтыковым-младшим. Но несмотря на достаточную серьёзную аргументацию своих действий, убедить их в том, что я поступил правильно, у меня не получилось. Даже Наташа скептически отнеслась к этой затее.
