И только потом Эдди понял, что это не кровь, а розы.
Уже знакомое чувство, в котором сплавились воедино радость и торжество, нахлынуло снова. Казалось, еще немного – и сердце взорвется в груди. В победном жесте Эдди вскинул над головою руки, сжатые в кулаки… и вдруг застыл так – с поднятыми руками.
Багровое поле раскинулось на многие мили, а у самого горизонта стояла Темная Башня – столп безмолвного камня, – взметнувшаяся так высоко, что Эдди едва различал в небесах ее шпиль. Основание ее, утопающее в алых ликующих розах, поражала внушительными исполинскими пропорциями, и все же могучая Башня, пронзающая небеса, казалась изящной и легкой. Он представлял ее абсолютно черной, но камень, скорее, был цвета гари. По восходящей спирали темнели узкие окна – бойницы; под окнами бесконечным пролетом тянулась спиральная лестница, уводя к невозможной вершине. Темно серым восклицательным знаком, вколоченным в землю, довлела Башня под полем багряно-кровавых роз. Над ней голубой аркой выгнулось небо, расчерченное белыми облаками, похожими на плывущие в синеве корабли. Бесконечным потоком кружили они над шпилем Темной Башни.
«Какое величие! – изумился Эдди. – Как великолепно… и странно!» Но чувство радости и торжества отступило, сменившись непонятным недомоганием и ощущением неотвратимой судьбы, что грозила обрушиться на него. Он огляделся и вдруг с ужасом сообразил, что стоит в тени Башни. Нет, не просто стоит – он как бы заживо в ней похоронен.
Он закричал, но крик его утонул в золотом гласе могучего рога. Он обрушился с вершины Башни и, казалось, заполнил собою весь мир. И пока эта нота предостережения неслась над кровавым полем, из окон Башни излилась тьма. Вырвавшись наружу, чернота растеклась по небу вялыми клубами, но вскоре они слились воедино, образуя растущий провал темноты – даже не тучу, а черную опухоль, нависающую над землей. Вот она уже заполонила все небо. И тут он увидел, что это не туча, и даже не опухоль, а фигура… сумрачная, исполинская фигура, устремленная к тому месту, где он сейчас стоял. Не было смысла бежать, спасаясь от этого зверя, вырастающего в небесах над полем роз: он все равно его схватит и унесет с собой. Унесет в Темную Башню, и больше ему никогда не вернуться в мир света.
Два провала открылись во тьме, и ужасные – нечеловеческие – глаза, каждый величиною едва ли не с Шадика, исполинского медведя, что лежал теперь мертвым в лесу, взглянули вверху на Эдди. Красные… как розы, как кровь.
В ушах у него гремел мертвый голос Джека Андолини: «Тысячи миров, Эдди – десятки тысяч! – и этот поезд идет через все. Если сумеешь его пустить. А если все же сумеешь, значит, твои заморочки только еще начинаются, потому что это эту систему потом хрен отключишь».
Голос Джека вдруг стал механическим и монотонным. «Потом хрен отключишь, Эдди, мой мальчик, лучше поверь мне на слово, хрен…»
– …ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ! ДО ПОЛНОГО ОКОНЧАНИЯ ОПЕРАЦИИ – ОДИН ЧАС ШЕСТЬ МИНУТ!
Там, во сне, Эдди спрятал лицо в ладонях, защищая глаза…
20
… и подскочил рывком, пробудившись, у остывшего кострища, глядя на мир сквозь растопыренные пальцы. А голос все грохотал – голос бездушного офицера полицейского наряда, ревущего свои команды по матюгальнику.
– ОПАСНОСТИ ДАННАЯ ОПЕРАЦИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПОВТОРЯЮ, ОПАСНОСТИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ КЛЕТОК ПАССИВНЫ, ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫХ КЛЕТКИ – В ФАЗЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ОТКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ КЛЕТКА ЗАДЕЙСТВОВАНА НА ДВА ПРОЦЕНТА ОТ ПОЛНОЙ МОЩНОСТИ. ДАННЫЕ КЛЕТКИ ВЫБРАНЫ ИЗ СИСТЕМЫ! ПОВТОРЯЮ, ДАННЫЕ КЛЕТКИ ВЫБРАНЫ ИЗ СИСТЕМЫ! ПОДОТЧЕТНЫЙ УЧАСТОК ДЛЯ NORTH CENTRAL POSITRONICS, LIMITED! ПОЗЫВНЫЕ 1-900-44! КОД ДАННОЙ СИСТЕМЫ – «ШАДИК». ПРЕДЛАГАЕТСЯ КОМПЕНСАЦИЯ! ПОВТОРЯЮ, ПРЕДЛАГАЕТСЯ КОМПЕНСАЦИЯ!
Голос затих. Эдди увидел, что Роланд стоит на краю поляны, а Сюзанна сидит на его согнутой в локте руке. Оба они смотрели не отрываясь, по направлению звука голоса, и когда запись включилась по новой, Эдди наконец сумел встряхнуться, освобождаясь от леденящих остатков ночного кошмара. Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной, не переставая дивиться: это сколько ж веков назад было записано сообщение, запрограммированное на самовключение, но только в случае полной поломки системы.
– ИДЕТ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ! ДО ПОЛНОГО ОКОНЧАНИЯ ОПЕРАЦИИ – ОДИН ЧАС ПЯТЬ МИНУТ! ОПАСНОСТИ ДАННАЯ ОПЕРАЦИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПОВТОРЯЮ…
Эдди легонько коснулся руки Сюзанны, и она обернулась к нему.
– И давно оно балоболит?
– Минут пятнадцать. Тебя было не добудиться. Дрых, как сусли… – Она вдруг умолкла, не договорив. – Эдди, выглядишь ты ужасно! Ты не заболел?
– Нет. Просто был плохой сон.
Роланд внимательно посмотрел на него, так что под этим взглядом Эдди почувствовал себя неуютно.
– Иногда сны случаются вещими, Эдди? Этот, часом, был не из таких?
Эдди подумал мгновение и мотнул головой.
– Я не помню.
– Что-то я сомневаюсь, что ты не помнишь.
Эдди пожал плечами и выдавил слабенькую улыбку.
– Сомневайся… себе на здоровье. А как ты себя чувствуешь, Роланд?
– Тоже погано. – Голубые глаза стрелка по-прежнему пристально изучали Эдди.
– Прекратите, – вмешалась Сюзанна вроде бы бодрым голосом, но Эдди все-таки уловил скрытые нотки нервозности.
– Вы оба. У меня есть дела поважней, чем смотреть, как вы тут скачете и пытаетесь пнуть друг друга, как все равно дети, когда разыграются в «Две дрожалки». И особенно сегодня, сейчас, когда этот дохлый медведь так орет, что весь лес трясется.
Стрелок кивнул, но не сводя глаз с Эдди.
– Хорошо… но ты, Эдди, уверен, что ничего не хочешь мне рассказать?
Он уже начал об этом подумывать… чтобы действительно рассказать. О том, что он видел в огне костра. О том, что было во сне. Но, еще раз поразмыслив, решил промолчать. Может быть, из-за розы в пламени или из-за багряного изобилия роз, окрасивших алым безбрежное поле во сне. Он понимал, все равно ему не рассказать все так, как видели это его глаза и как чувствовало его сердце… словами увиденное обесценится. И потом, для начала ему хотелось обдумать все самому.
Но помни, снова сказал он себе… только голос в сознании у него прозвучал совсем не похоже на собственный его голос. Он был глубже, старше – этот чужой голос. Помни про розу… и форму ключа.
– Я потом.
– Что ты потом? – переспросил Роланд.
– Расскажу. Когда оно станет действительно важным, ну ты понимаешь, я все расскажу. Вам обоим. Сейчас это пока не так важно. Так что, если мы все-таки едем куда-нибудь, Шани, старик, то седлай.
– Шани? Кто такой Шани?
