Как и прежний Верховный Маг, новый был одет во все белое, но у Геншера, подобно большинству жителей Восточного Предела, была темная кожа, и глаза под густыми бровями тоже темные.
Гед преклонил колено и присягнул на верность и послушание Магу. Геншер долго молчал.
— Мне известно, что ты сделал, — сказал он наконец. — Но я не знаю, что ты за человек, и поэтому не могу принять от тебя присяги.
Гед встал и оперся рукой о ствол молодого дерева возле фонтана, чтобы хоть немного успокоиться. Ему все еще было трудно подыскивать слова.
— Я должен покинуть Рок, Владыка?
— Ты хочешь уехать?
— Нет.
— А что ты собираешься делать?
— Остаться здесь. Учиться. Уничтожить… зло…
— Уничтожить его не мог даже сам Неммерль. Нет, я бы не хотел отпускать тебя с острова. Сейчас тебя только и охраняет магическая сила магистров и защитные барьеры, дарованные этому острову, — они и отпугивают нечисть. Если ты уедешь сейчас, тварь, которую ты высвободил, сразу же отыщет тебя, войдет в тебя и завладеет тобой. Из человека ты превратишься в гебета, марионетку, исполняющую волю этой дурной тени, которую ты вытащил из мрака на солнечный свет. Тебе нужно остаться здесь до тех пор, пока ты не обретешь достаточно сил и мудрости, чтобы защитить себя от нее, если это вообще возмолшо. Я не сомневаюсь, она сейчас где-нибудь караулит тебя. Ты хоть раз видел ее после той ночи?
— Только во сне, Владыка.
Помолчав, Гед продолжал, и в голосе его звучали боль и стыд:
— Владыка Геншер, я не знаю, что это за тварь, которую я сам вызвал заклинанием и которая потом кинулась на меня.
— И я не знаю, что это такое. У нее нет имени. Ты обладаешь огромной магической силой, но ты поступил неправильно — произнес заклинание, будучи к этому неподготовлен. Тебе следовало иметь представление о том, как магия влияет на равновесие между светом и тьмой, жизнью и смертью, добром и злом. Ты был движим гордыней и ненавистью. И стоит ли удивляться, что последствия оказались губительными. Ты вызвал духа из Царства Мертвых, но с ним явилось Нечто от Нелюдей. Оно пришло незваное из мест, где нет названий. Зло, и только зло, оно хочет вселиться в тебя. Сила, к которой ты прибегнул, чтобы вызвать его, дает ему власть над тобой. Ты теперь связан с ним. Это тень твоего высокомерия, тень твоего невежества, тень, которую ты отбрасываешь. А у тени разве есть имя?
Гед стоял поникший, больной и несчастный.
— Лучше бы мне умереть! — вырвалось у него.
— Кто ты такой, чтобы это решать? Ты, ради которого Неммерль пожертвовал жизнью? Здесь ты в безопасности. Здесь ты и будешь жить и продолжать учиться. Мне говорили, ты очень способный. Продолжай работать, и работай хорошо. Это все, что ты можешь сделать.
Кончив говорить, Геншер неожиданно исчез, как это водится у магов.
Гед смотрел, как играет фонтан в солнечных лучах, слушал его голос, а сам думал о Неммерле. Вот здесь, в этом дворике, когда-то он стоял, ощущая себя провозвестником солнечного света. А теперь Тьма сказала свое слово, а слово, как известно, назад не воротишь.
Он направился в свою прежнюю келью в Южной Башне, которую все еще держали для него. Теперь он все время проводил в одиночестве. Когда гонг созывал всех на ужин, он приходил и садился за Длинный Стол, но почти не разговаривал с другими учениками, не поднимал головы и даже не отвечал на приветствия тех, кто рад был его видеть.
Через несколько дней его оставили в покое. Он предпочитал одиночество, так как боялся, что может невольно причинить кому-то зло или необдуманно сказать что-нибудь дурное.
Ни Вика, ни Яшмы за столом не было, и Гед не спрашивал о них. Мальчики, для которых прежде он был недосягаемым кумиром, уже все обогнали его, так как, пока болел, он упустил много месяцев и теперь всю весну и лето занимался вместе с учениками, которые были моложе его. И нельзя сказать, что он блистал среди них — любое колдовство, даже самая простая магия иллюзий, давалось ему с трудом, и в руках его не было уверенности.
Осенью он должен был снова отправиться в Одинокую Башню, чтобы пройти еще один курс с Магистром Именований. И эта работа, которая когда-то казалась ему скучной, сейчас пришлась по душе, так как он искал тишины и углубленных занятий, где не надо было иметь дела с магией и призывать силу, которая, он чувствовал, еще сохранилась в нем.
Вечером, накануне того дня, когда он должен был отправиться в Башню, к нему пришел гость. На нем был коричневый дорожный плащ, а в руках дубовый посох с железной подковой. При виде волшебного посоха Гед поднялся.
— Ястреб…
При звуке этого голоса Гед поднял глаза: перед ним стоял Вик, плотный, коренастый. И хотя его темное, с грубоватыми чертами лицо стало взрослее, улыбка была все та же. На плече у него сидел зверек с полосатой шкуркой и блестящими глазами.
— Пока ты болел, он все время жил у меня, и теперь мне грустно с ним расставаться. А расставаться с тобой мне еще грустнее, Перепелятник. Но что поделаешь, Хег, иди теперь к своему хозяину.
Вик погладил отака и поставил его на пол. Зверек сразу же сел на соломенный тюфяк Геда и начал вылизывать мех сухим, как листик, коричневым язычком. Вик рассмеялся, но Гед не мог даже улыбнуться. Он погладил отака, низко опустив голову, чтобы скрыть от Вика лицо.
— Я думал, ты ко мне не зайдешь, Вик, — сказал он.
Он не хотел упрекнуть друга, но тот на это ответил:
— Я не мог прийти к тебе раньше — Магистр Тра-воцеления запретил мне, а начиная с зимы я жил в Роще, занимался с Магистром Именований. Совсем ушел от мира. Я не был свободен, пока не получил посох. Послушай, когда ты тоже освободишься, приезжай в Западный Предел. Я буду ждать тебя. Там веселая жизнь в маленьких городках, и волшебников там хорошо принимают.
«Освободишься…» — пробормотал Гед. Он слегка пожал плечами, пытаясь улыбнуться.
Вик смотрел на него каким-то непривычным взглядом, в котором любви было не меньше, чем прежде, но прибавилось, быть может, что-то от мудрости волшебника.
_ Ты ведь не останешься навсегда здесь, на Роке } — сказал он тихо.
— Не знаю… Я подумываю о том, не пойти ли мне работать к Магистру в Башню, стать одним из тех, кто ищет в книгах и среди звезд утраченные имена и таким способом… ну хотя бы таким способом не причинять зла, если уж и не делать добра…
— Может быть, это тоже выход, — сказал Вик. — Я не провидец, но впереди у тебя я вижу не комнаты и книги, а далекие моря, огнедышащих драконов, городские башни и еще много всего, что доступно лишь взору ястреба, когда он летает далеко в высоком небе.
— А позади? Что ты видишь позади меня. — спросил Гед. Он встал так, что горевший наверху между ними фонарь отбросил его тень на стену и на пол. Затем он отвернулся и проговорил, заикаясь:
