– Ты бы поменьше шумел, дружок! – заметил Пиндар.
Чернокожий в ответ лишь ухмыльнулся и радостно показал сперва на свое сердце, потом на мое, а потом снова на свое.
– Ты хочешь сказать, что он тебя узнает? – спросил Пиндар. – Да, возможно, ты прав. Немного помнит, похоже.
– Он что, моряк? – спросил я. – Он не похож на остальных.
– Он твой друг. Это он заботился о тебе до того, как Гилаейра, Ио и я познакомились с тобой. Может быть, ты спас ему жизнь во время сражения.
Однако, что очень дурно, он заставлял тебя попрошайничать, когда я впервые тебя увидел. – Пиндар обернулся к чернокожему и сказал ему:
– А ведь ты немало денег собрал тогда! Впрочем, вряд ли они у тебя сохранились.
Чернокожий покачал головой и изобразил, будто ему отрезают руку ножом и кровь льется ему в подставленную ладонь. Потом как бы пересчитал капли крови, как считают деньги, прищелкивая языком и изображая этим звон монет, которые якобы одну за другой клал на палубу. Закончив свое представление, он указал на меня. Девочка пояснила:
– Он отдал деньги тем рабам в лагере, пока ты, Пиндар, писал свои стихи и беседовал с Латро. Латро сперва убил нескольких рабов, а потом они сами решили убить его, когда доберутся до Лаконики.
– Вряд ли спартиаты позволили бы им это. Впрочем, не важно. Важнее то, что у меня было десять "сов", но их у меня отняли в Коринфе. А для нас даже Коринф был бы предпочтительнее Афин. – Пиндар вздохнул. – Ведь Фивы и Спарта – старинные враги [61].
Когда Гиперид рассказывал мне о победе военного флота афинян над варварами, он намекнул, что я тоже, возможно, варвар; и вот теперь я спросил Пиндара, насколько серьезна вражда между его родным городом и Афинами и серьезнее ли она вражды эллинов с варварами.
– Куда серьезнее! – горько рассмеялся он. – Ты все забываешь, Латро, а потому, наверно, забыл и то, что родные братья могут быть куда более злыми врагами, чем чужие люди. Наши поля богаты, а их бедны; поэтому они издавна завидовали нам и пытались отнять наше добро силой. Затем принялись торговать. Они выращивали оливки и виноград, обменивали масло, фрукты и вино на зерно, а также делали на продажу замечательные амфоры, вазы и кувшины. А затем Хозяйка Афин, которая в делах очень практична, показала им настоящую "золотую жилу".
Глаза чернокожего широко раскрылись, он даже наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова, хотя, по-моему, понимал рассказчика не слишком хорошо.
– Они к этому времени уже были богаты, но стали еще богаче, зато мы не проявили должной мудрости и попытались присвоить то, что принадлежало им.
Хотя вряд ли в нашем Светлом городе найдется хотя бы одна семья, не связанная с Афинами какими-нибудь узами, и вряд ли в Афинах есть хоть один человек – не считая иноземцев, – у которого в Фивах не было бы родственников. Итак, мы страшно ненавидим друг друга, однако эта ненависть раз в четыре года кончается – когда наши лучшие спортсмены посвящают свои успехи Зевсу-громовержцу; но стоит играм закончиться, как все начинается снова [62]. – По-моему, он хотел сердито сплюнуть, да передумал.
Я посмотрел на женщину. Глаза у нее были ясные, как вспышка молнии, и она показалась мне куда более красивой, чем та, что нарисована на нашем парусе. Я невольно подумал, что, если бы Пиндар был рабом, я мог бы как-нибудь выкупить его жену и дочку.
– А с тобой мы тоже друзья? – спросил я у женщины. – Ведь мы давно путешествуем вместе, верно?
– Мы познакомились на празднестве в честь бога-привратника [63], – сказала женщина. И улыбнулась – видно, припомнила что-то, чего я вспомнить не мог. Мне вдруг показалось, что она с удовольствием бросила бы своего мужа на произвол судьбы и стала жить со мной. – А потом появились эти рабы Спарты, и, пока Пиндар и чернокожий дрались со своими первыми противниками, ты успел прикончить троих. Но тут остальные вознамерились убить нас с Ио, и Пиндар остановил тебя, потребовав прекратить потасовку.
Я даже боялась, что ты и его прикончишь, и он, по-моему, тоже немного испугался, однако ты бросил свой меч и рабы связали тебя, а потом побили и заставили целовать землю у их ног. Да, конечно, мы с тобой друзья.
– Я рад, – промолвил я. – Рад, что не помню, как сдался.
– Мне бы тоже очень хотелось об этом забыть, – кивнул Пиндар. – Во многих отношениях твоей забывчивости можно только позавидовать, Латро.
Однако же, раз Светлый бог направил тебя к Великой Матери-богине, именно туда тебе и следует держать путь. Именно там, если это вообще возможно, ты будешь исцелен.
– А кто такая эта Великая богиня? – спросил я. – И что означает стихотворение, которое читала маленькая Ио?
И Пиндар поведал мне о великих богах и их обычаях. Я внимательно его слушал – в точности как Гиперида, уже не раз рассказывавшего мне о Саламинском сражении; и хотя я не знал, что именно надеюсь услышать от каждого из рассказчиков, я понимал, когда они умолкали, что никогда не слышал этого прежде.
Сейчас солнце скрывает парус, а я снова сижу на носу, и корабль укачивает меня, как мать младенца. В волнах слышатся чьи-то голоса, кто-то смеется, поет, кого-то окликает…
И я снова надеюсь услышать хоть какое-то упоминание о доме, о семье, о друзьях, которые наверняка остались у меня на родине.
По морю, точно колесницы, несутся черные тени. И хотя спускается ночь и на палубе скоро будет слишком темно, я все равно буду продолжать писать, а потом, если не успею записать всего, устроюсь вместе с остальной командой у огня и допишу там, прежде чем лягу спать.
Не успел я на минутку отложить свой стиль, как кибернет приказал матросам, которые тут же притихли, убрать парус и мачту и взяться за весла.
Замечательно плыть на таком изящном легком корабле под парусом; но еще приятнее, когда гребцы налегают на весла, и корабль то птицей взлетает на волне, то с шумом падает вниз. При встречном ветре на носу тебя всего окутывает серебристая водяная пыль, когда корабль рассекает волны.
Играет мальчишка-флейтист, а гребцы поют под этот аккомпанемент, ритмично ударяя веслами, и даже морские божества всплывают из глубины послушать их пение. Уши богов подобны раковинам, а волосы – траве морской.
Я довольно долго стоял на носу, глядя на них и на приближавшуюся землю, и сам себе казался сродни этим богам.
