Отступал пока не сообразил, что мы продвигаясь в тумане почти окружили его с трех сторон (что делать иллюзия весьма искусная, а ни видно ни фига).
У противника видимо началась очередная паника, его боевые прядки смешались, и не дождавшись подхода остатков центральной группироки, он двинул на прорыв! Но в тыл…
Напряжение отпустило меня. Небесная дуга садилось, туман все больше становился не магическим а естественным (такой снять тяжелее). Перемлотая грязь, расщепленные деревья, и оранжевые лужи свидетельствовали об прошедшем сражении. Уставшие бойцы, уже с явной неохотой тащили тяжелые связки «кулаков», наверное внутренне досадую что не выпустили их во врага. А вот выбросить уже нельзя, отделеенные по шейке погладят. Когда наши застрельщики сообщили, что противник ушел за овраг, я отдал команду сврачиваться. Усталый связист, выдернул у меня из рук планшет, и насупившись потопал к штабному стропу. Мне было жалко совершенного прибора, казалось у меня выдернули пульс войны. Я как-то, ошарашенно, посмотрел себе в руки, пот опомнился и с независимым видом опустил их на рукоятки мечей.
Бой был выигран…
Выигран мной, выигран нами!
Странное ощущение, совсем не такое как после уличных схваток, и жарких рубок которых было немало у меня с Когтем. Тогда хотелось говорить, продолжить удачные движения, выпить, надрать кому то хвост, и хотелось жить, жить.
Сейчас же как будто огромный груз салился со спины, оставив как натруженный позвоночник, мозг онемевший от напряжения и мыслей…
Надо признать я долго с мыслями собирался, ну а когда собрался, обнаружил что я стою один в вечернем тумане, а от моих бойцов остались только следы в болотной жиже.
Я пошарил рукой на поясе в поисках дубль кристалла, но не нашел его, видимо потерялся в дневной суматохе. До штаба предстояло плестись не менее двдадцати километров, причем в ночном болоте населенным агресиисвной фауной. Из оружия и снаряжения при мне были только два меча, правда соершенных. Только вот скорости они не прибавляли ничуть.
Прикинув по зкакату направление я погружаясь по колено в жижу, стал медленно продвигаться к своим. Через полсотни шагов, пришлось вырезать жердь, еще полсотни вторую. А уже через пару тысяч, последние отблески света покинули болото. С завистью я вспомнил Когтя с его ночным зрением, и что мне стого, что я днем видел два раза лучше. Сейчас шел бы, горя не знал, ну или почти не знал.
Ночная сырость пробралась под модульную броню, а пропитавшаяся водой одежда совершенно не держала тепла. Опять вспомнился Коготь, он бывало льдом обмерзал, однако не смущался, топал.
Совершенно потеряв ориетировку я остановился. Судя по тому, что оранжевых луж уже не попадалось, из зоны боевых действий я вышел, но вот куда пришел?
За спиной послышалось хлюпание, и треск ломающихся веток. Так обычно продирается сквозь заросли гвараанз. Тварь травоядная, но жутко агрессивная. Я стал было побирать дереце повыше, гвараанз обычно голову вверх не подымает.
Ничего стоящего близко не было. Я повернулся в темноту, стараясь по звукам определить где болотный гигант, и вытащил два меча.
Тут я в темноте улышал смешок, и слабенький свет аурического подсешего изрядно фонарика осветил меня:
— О! Еще один еле воин. Привет тебе герой оранжевого знамени, кого собрался мечом порубать?
Я смущенно, спрятал мечи:
— Гвараанза…
Дружный хохот, на стропе явно был не один седок.
— Ну присоединяйся к нам, гвараанза ты тут не найдешь всех распугали.
Через борт протянулись несколько рук. Пока перелазил понял почему строп шел без огней, передок был изрядно помят а кабина разбита. Вместо рычага, воткнули корягу.
В тусклом свете фонарика, виделись перемазанные в оранжевом красителе, со спаленными индикаторами на броне бойцы-пехотинцы. Судя по пластинчатой гнутой броне а не модульной как у меня, это были наши противники. Впрочем за рулем сидел как раз наш боец, окинув нас взглядом и уверившись в нашей готовности, он тронул с места.
Все седоки были уставшие отдневных трудов, про бой видимо никому вспоминать не хотелось.
Строп мирно хлюпал по болотной жиже, а водитель очевидно обладал ночным зрение, правда не столь уж ясным, потому как на периодически ометали ветви деревьев.
Мы чтобы сохранить головы, сначала присели а потом улеглись на платформу укрывшись бортами.
За несколько минут я задремал на плече соверщенно незанкомого мне солдата, окрашенное в ярко оранжевый цвет.
Сколько спал я не знаю, но проснулся я того что меня дернули за плечо. Незнакомый мне детина, страрательно тряс меня с усердием достойным лучшего применения:
— Приятель, если ты хочешь набить свое брюхо ты сейчас упускаешь последний шанс!
Я перевалил через борт, скользнул по осклизлой от грязи надувной гусенице.
Под ногами я с большим удовольствием, ощутил твердую землю. В ночном промозглом тумане доносились приглушенные голоса, и пахло сооблазнительной трапезой. Ну кроме этого царил запах сушащейся на кострах мокрой одежды, смазочного масла, горелого тростника.
Я спохватился и подошел к ближайшему указателю, прочел в каком секторе тренировочной базы я нахожусь, и направился к штабу.
Ночной лагерь, напоминал сейчас шумный город. То повеселевшие от гравижидкости очевидно бойцы, рубали в лоскуты невесть как залетевшего туманного волкрина. Кто то жарил на остре добытого днем гвараанза, прямо в панцире (самый лучший способ, только жарить надо два дня). Еще два остолопа дрессировали, парха перепрыгивать по команде через ящик., усы впрочем они ему купировали. Слева парковались на площадке боевый глемы, слегка погромыхивая броней, видать демонолог-махаут был неловкий, или просто пьян. У штаба кучковалось начальство мелкого уровня, отделенные, сотники и парочка «теней» — инструкторов. Два идиота, собрались мне наложить взыскание за плохое состояние обундирования за что заработали в рыло, и укатились под ближайший стол. Шума никто подымать не стал, раз дает в рыло значит имеет право. А может мои вояки оветеранились. Ведь хороший ветеран за километр чует начальство, и за день от него смывается. На всякий случай дав в рыло еще двоим недотепам изображающим часовых вошел в свой штаб. Впрочем сейчас он не совсем то мой был.
Намоем месте вольглотно расположился мой старый друг, и вечная головная боль Коготь, в глубине рассматривал карту, наше бывшее начальство Атт! Кроме моих штабных офицеров, была еще пара десятков штафирок, от них то более всего шума было.
Вот они то первыми принялись тыкать в меня пальцем, вскоре всеобщее внимание было обращено на меня.
