— Жаль, что Локит запретил нам ее трогать, — сказал один из солдат.
— Что верно, то верно, — поддержал его другой. — Они такие красивые. Если бы не шрамы, я бы не поверил, что они на самом деле воины.
— Но есть и другие женщины среди пленников, — не переставая усмехаться, напомнил Торг. — Те, которых Локит не отобрал для себя.
Продолжая бороться с дурманом, Ялна открыла глаза. Пелена спала с глаз, сознание прояснилось, и она поняла, что связана, и, почувствовав руку на своем бедре, рванулась, чертыхаясь.
Торг в ответ принялся обеими руками шарить по ее телу, посмеиваясь над ее тщетными попытками освободиться.
Начавший приходить в себя Тирульф, услышав голос Ялны, выкрикивавшей проклятия, сразу же сбросил с себя остатки сонного дурмана. Он увидел, что происходит, и узнал ее мучителя. Когда-то Тирульф был солдатом в войске властителя Нидхегга. Там же служил и Торг Рваное Ухо.
— Оставь ее, Торг! — хрипло выкрикнул Тирульф, едва ворочая пересохшим языком. Что есть силы рванувшись, он сумел перекатиться с живота на бок.
Торг потискал Ялну еще немного и с усмешкой повернулся к светловолосому бородачу.
— Перед тем как мы покинули царство Мертвых, — заговорил он, — Хель показала нам хрипящее, истекающее кровью нечто и сказала, что это душа генерала Ковны. Ему приходится нести наказание за проигранную в замке Тёкк битву. Хель заставила его выложить все, что ему известно о Песни Крови и ее друзьях. А еще мы узнали от него, как ты, Тирульф, стал предателем и перешел на ее сторону. Он так и не понял, что заставило тебя изменить. Но я вижу эту женщину, — он указал на Ялну, — и понимаю, почему ты решился на это — я ее узнал. Это рабыня, которой ты хотел помочь, но не смог пробраться в подземелье тюрьмы Нидхегга. У меня хорошая память на лица, — коротко хмыкнув, Торг снова пробежал взглядом по обнаженному телу Ялны.
— Ты погиб, молясь Хель, когда пал замок Нидхегга, — заговорил Тирульф. — И Хель за это воскресила тебя в плоти и крови, чтобы на веки вечные сделать одним из своих воинов-рабов. Торг, неужели ты, гордый воин, которого я знал когда-то, превратился в жалкого прислужника Хель?
На какое-то мгновение глаза Торга под насупленными бровями затуманили воспоминания, но он поспешил их прогнать.
— Прошлое не изменить, — глухо проворчал он, — и я не собираюсь становиться предателем, как ты. И ты бы понял почему, если бы увидел то, что видел в Нифльхейме я, и так же хорошо узнал Локита, как знаю его я. Не сомневаюсь, что он замышляет проделать с тобой и с твоей бабой массу занятных вещей. — Он присел на корточки рядом с Ялной. — Могу поспорить, что женщине повезет особенно. — Похлопывая ее по бедру, как лошадь по крупу, Торг ухмыльнулся. — С удовольствием понаблюдаю за потехой, да и другие тоже не откажутся на это поглазеть.
Торг насмешливо смотрел, как рвутся Тирульф с Ялной, стараясь избавиться от оков. Хлопнув напоследок по бедру Ялну, он поднялся.
— Идем со мной, Свен, — сказал Торг одному из воинов. — А ты, Дакк, разведи в очаге огонь, — велел он другому. — Локиту они нужны живыми, а не замерзшими, как ледышки.
Он пнул Ялну, переворачивая ее на живот, потом то же самое проделал с Тирульфом и бросил взгляд на четырех других пленников. По их движениям и стонам было ясно, что скоро очнутся и они.
— Когда разведешь огонь, Дакк, запри дверь снаружи и оставайся их сторожить.
Подмигнув Ялне и наградив насмешливым взглядом Тирульфа, Торг жестом велел Свену выходить и вслед за ним сам покинул хижину. Руки его не покидало тепло живого тела Ялны. Ему потребовалась вся его сила, чтобы подчиниться приказу Локита и оставить женщину в покое.
— Надо проверить, как там другие пленники, — сказал он Свену. — У нас есть время присмотреться к ним получше, как ты считаешь? Ведь все наши погибшие преданы земле.
— Точно, — согласился Свен. — Особенно к женщинам, — добавил он с хитрой усмешкой, быстро шагая рядом с Торгом.
Тем временем Дакк закончил возиться с очагом и, окинув жадным взглядом Ялну с Вельгерт, с большой неохотой вышел из хижины и встал у двери.
Как только за Дакком закрылась дверь, Тирульф перевернулся на бок, Ялна последовала его примеру, и они оказались лицом друг к другу. За Тирульфом лежала Вельгерт, затем Торфинн, Тора и Ингвар.
Сердце Ялны бешено колотилось. Она отчаянно боролась с подступающим к ней приступом панического страха. После того как Песнь Крови сокрушила Нидхегга и освободила ее вместе с другими рабами, Ялна овладела искусством воина, выполняя данную себе когда-то клятву никогда больше не попадать в рабство и не чувствовать тяжести кандалов. Но иногда она просыпалась среди ночи, и ей чудилось, что она снова в цепях, беспомощная, в ожидании новых мучений в подземных казематах Ностранда, И теперь, к ее ужасу, часть ночных кошмаров стала явью. Она заставляла себя глубоко дышать, не желая поддаваться страху.
Тирульф заглянул в затравленные темные глаза Ялны и понял ее смятение.
— Мы что-нибудь придумаем, — постарался он ее ободрить. — Выход из положения есть всегда, и мы найдем его.
— Лук Скади! — поклялась Вельгерт, очнувшись и дергая цепи.
Торфинн застонал от сильной боли, от которой стучало в висках. Он пришел в себя и тоже с проклятием рванул оковы.
Чуть позже очнулась ото сна Тора, а вслед за ней и Ингвар. Еще немного лет, и Торе предстояло перешагнуть порог юности. Она была немногим старше брата. Когда все четверо томились в неволе в замке Тёкк, Ингвар большей частью плакал от страха, но с тех пор повзрослел и решил вести себя так, как, ему казалось, следует держаться мужчине.
— Кровь Тора, — храбро проговорил он, убеждая себя, что справится со страхом или постарается, по крайней мере, его не показывать.
А вот Торе страх был неведом. И в этом также не было ничего хорошего. Она как-то даже пыталась сразиться со всадником Смерти деревянным мечом, которым пользовались, учась искусству ведения боя. Но она долго приучала себя к сдержанности, запрещая поддаваться порыву, и постепенно стала более осмотрительной. Очнувшись, она тоже дернулась в цепях, но промолчала и огляделась. Увидев, что и другие также закованы, она пряча вздох, поклялась луком Скади, как до этого ее мать.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что произошло? Я ничего не понимаю, — сказал Торфинн, поворачиваясь на бок. — Но и вы, думаю, мало что знаете.
— Я помню только, — начал объяснять Тирульф, — что Гримнир велел нам держать наготове мечи, потому что приближалась опасность. А дальше — провал.
— Перед тем как ты очнулся, сюда приходили трое мужчин, — вступила в разговор Ялна. — Они нас раздели и сковали. Это были воины Хель.
