– Прекрасная идея, но чем я обеспечу подобную ссуду? У меня ничего нет, кроме этой одежды, да и ту мне дала Элсу.
– Верно, но у нас есть связи с Банком. Нас с Элсу послушают.
Юми пообещал переговорить с Элсу. Он ничего не гарантировал, но сказал, что у них есть несколько вещей, подходящих для залога под ссуду в десять крон, – тогда Эвандер сможет предстать перед лучами благословенного Тимнала.
Однако первым делом надлежало отнести ковер в лавку ведьмы-Ткачихи, в квартал Знахарей. Юми, опасаясь за драгоценный груз, попросил Эвандера сопровождать его в путешествии по городским улицам. Внушительная фигура и ловкость юноши служили хорошей защитой. Как и любой большой город, Монжон мог похвастать бесчисленными ворами и грабителями.
Доев угрей и плов, Юми с Эвандером забрали ковер из хранилища у хозяина гостиницы и отправились в квартал Знахарей. Квартал лежал в Среднем круге городских строений. Уже стемнело, и повсюду зажигались несравненные монжонские светильники. Везде мерцали огоньки: янтарные – в окнах домов, и разноцветные – в эмблемах многочисленных великих гильдий и сообществ Монжона. На Фагеста-авеню было светло почти как днем. Без приключений они шагали по широкой главной улице Монжона, но тем не менее Юми часто оглядывался, подозревая, что за ними следят еще от гостиницы.
Вокруг не было видно никаких зловещих фигур, но это не ослабляло подозрений маленького уголи. Вскоре друзья вошли во второй городской круг, образованный зданиями в четыре этажа и выше, и почти сразу свернули на узкую улочку с многочисленными лавками целителей, травников, зубодеров и алхимиков. С лотков здесь продавали простейшие средства от мигрени и женских недомоганий. У продавца ядовитых змей был отдельный лоток. Один торговец предлагал крыс, приготовленных всевозможными способами – вплоть до крысиной колбасы.
Большинство прохожих здесь носили повязки. Чаще всего обвязана была ноющая челюсть, ибо основных клиентов в квартал Знахарей приводила зубная боль. Зубодерни работали круглые сутки – слава монжонских дантистов гремела по Баканскому побережью. Из ярко освещенных окон то и дело доносились стоны. Это выдергивали из десны очередной зуб. Характерные крики боли слышались со всех сторон и смешивались с привычными зазываниями лоточников и уличных торговцев. Квартал полнился этим необычным шумом, вдобавок к нему примешивалась музыка: из окон случайных ресторанов раздавались завывания урдхских волынок; в ночном воздухе плыл манящий аромат экзотических блюд… Эвандера покорил подлинный дух большого города. Он не видел ничего подобного с тех пор, как они с Косперо покинули великую Молутна Гангу. Города Эйго по размеру и развитию не могли сравниться с большими городами Арны и Ианты. Но в волшебном Монжоне Эвандер вновь ощутил дыхание столичного города и почувствовал, как долго он был в бегах. С тех пор как они с Косперо оставили Молутна Гангу и пересекли Мерасское море, прошел ровно год.
Эти воспоминания вернули юношу к мыслям о Косперо. Старый друг очень помогал Эвандеру в их кочевой жизни – равно как и до нее. Молодой принц Седимо-Кассима Данаис Эвандер был не очень-то подготовлен к жизни в огромном внешнем мире. Не будь рядом Косперо, он сумел бы сбежать от узурпатора только для того, чтобы погибнуть где-нибудь на улицах Молутна Гаити. Эвандер беззвучно вздохнул – он скучал по другу.
Юноша вспомнил, как давным-давно Косперо помог ему пережить страшное разочарование – Эвандер участвовал в скачках и проиграл. Он тогда впервые выступал на своей собственной лошади, и дело обернулось полным провалом. Его замечательный жеребец Киприо вышел из подчинения и проиграл – проиграл унизительно: слишком энергично стартовал и выбился из сил на прямом отрезке дистанции, как раз когда все остальные участники скачек проносились мимо. Эвандер потерял контроль над лошадью и не мог ничего сделать до тех пор, пока Киприо не обессилел. К несчастью, на протяжении нескольких недель до скачек Эвандер похвалялся, что Киприо непременно выиграет забег. Над принцем потешался весь дворец. Четырнадцатилетний мальчик был совершенно подавлен неудачей, Но Косперо не позволил Эвандеру впасть в отчаяние. Юному принцу предстояло освоить премудрости скалолазания и дуэльного мастерства, стрельбы из лука и рукопашного боя; стать знатоком живописи и ткацкого искусства; изучить все традиционные навыки, подобающие аристократу из Седимо-Кассима, вплоть до игры на волынке… И Косперо свято верил, что принц – его принц – справится. И не просто освоит вышеперечисленные навыки, а преуспеет в них. Косперо стал для Эвандера той каменной стеной, опираясь на которую, юноша смог оправиться после унизительного поражения. По сути, этот позорный проигрыш стал для принца сравнительно безболезненным уроком жизнестойкости, но в то время первое разочарование чуть не сломало мальчика. Увы, ученик не смог отплатить своему учителю Косперо добром за добро.
Наконец друзья подошли к лавке Постремы. На деревянной вывеске ярко горело изображение ковра.
Ткань переливалась яркими цветами – зеленым, красным, коричневым, – и орнамент на ней, казалось, постоянно менялся: «елочка», рисунок пейсли,{4} геральдические лилии.
Лавка располагалась на первом этаже небольшого четырехэтажного дома светло-коричневого цвета. Дверь и рамы были свежевыкрашены. Во всем чувствовался хороший вкус и ухоженность. Юми распахнул дверь, и мужчины вошли в мир ткацкого искусства. На стенах висели ковры невообразимых расцветок. В стеклянных рамках были представлены образцы искусно сотканных тканей. В воздухе разливалось ненавязчивое благоухание, а где-то над головой раздавались звуки урдхских волынок.
Клиентов встретили два странных человека – а может быть, и не совсем человека, – приземистых, с толстыми губами и нависшими бровями. Эвандер предположил было, что это монстры, разновидность многочисленных жутких тварей, созданных Повелителями из Падмасы, но передумал: слуги все же больше были похожи на людей.
Пострема появилась внезапно, словно выпорхнула из ниоткуда. Ведьма выглядела утомленной, словно уже потеряла счет неделям, проведенным за ткацким станком.
– О, друг уголи, ты вернулся! – Пострема бросила оценивающий взгляд на Эвандера и одарила его улыбкой. – И привел с собой увечного юношу.
Юми едва заметно кивнул, развернул и расстелил древний ковер.
– Сначала мы разберемся с моим ковром.
– Ну конечно, само собой разумеется. – Пострема с трудом отвела взгляд от юноши. «Какой красавец!» – подумалось ведьме. Мысль ее лихорадочно заработала. Затем она сосредоточилась на ковре и сразу поняла, что он подлинный – тканная работа школы Хиш Вэн, и в саму ее основу вплетено сильное волшебство. Украсть ковер будет непросто, а перепродать без ведома ассоциаций уголи, имеющих большое влияние на Баканском побережье, и того труднее. С другой стороны, ведьму весьма заинтересовал юноша.
