– Вперед! – рявкнул он.
Именно копье делает закованного в латы рыцаря смертельно опасным для пешего войска. Пеший солдат не может ни защититься от копья, ни даже бежать. Треть нападавших погибла при первой стычке, десятка два пали жертвой копий, когда Спархок повел рыцарей в атаку. А затем рыцари взялись за мечи и топоры. Локабер Бевьера работал особенно губительно, прорубая в тесных рядах смешавшихся врагов полосы убитых и умирающих.
Однако именно Миртаи ошеломила всех своей жестокостью. Меч ее был легче, чем клинки рыцарей церкви, и орудовала она им почти с тем же изяществом, как Стрейджен своей шпагой. Она редко целилась в торс противника, предпочитая атаковать его лицо или горло, а при необходимости и ноги. Ее удары были короткими и расчетливыми, и клинок рассекал не столько мышцы, сколько жилы. Она больше калечила, чем убивала, и вопли и стоны ее недобитых жертв сплетались в зловещий шум над кровавым полем боя.
Стандартная тактика рыцарей в латах против пеших – начинать атаку копьями, а затем натиском коней сбить противников так тесно, чтобы они мешали друг другу двигаться. Как только враги оказывались беспомощными, перебить их было легче легкого.
– Улаф! – прокричал Спархок. – Прикажи им сложить оружие!
– Попытаюсь! – откликнулся Улаф. Затем он проревел что-то совершенно непонятное сбившимся в толпу пехотинцам.
Всадник в шлеме причудливой формы что-то проревел в ответ.
– Вот этот, с крыльями на шлеме, их главарь, Спархок, – сообщил Улаф, указывая на всадника окровавленным топором.
– Что он сказал? – поинтересовался Келтэн.
– Он позволил себе пару непочтительных замечаний о моей матушке. Прошу прощения, господа. Я испытываю настоятельную потребность разобраться с этим человеком. – Он пришпорил коня и помчался на всадника в крылатом шлеме, который тоже был вооружен боевым топором.
Спархок никогда прежде не видел поединка на боевых топорах и с удивлением отметил, что в этом способе больше тонкости, чем ему представлялось. Здесь, конечно, требовалась в большой степени и обыкновенная физическая сила, но внезапная перемена направления ударов требовала таких ухищрений, о которых Спархок и не подозревал. Оба противника носили круглые массивные щиты, и когда отбивали ими удары, грохот и звон стоял посильнее, чем в схватке на мечах.
Улаф привстал в стременах и вскинул топор высоко над головой. Воин в крылатом шлеме поднял щит, чтобы заслонить свою голову, но великан-талесиец отбросил руку с топором назад, вывернул плечо и нанес удар снизу, под ребра противника. Главарь нападавших разом скорчился, хватаясь за живот, и вывалился из седла.
Страшный стон прокатился по врагам, которые еще держались на ногах, и миг спустя, словно туман под сильным порывом ветра, они дрогнули, заколыхались – и исчезли бесследно.
– Куда они подевались? – воскликнул Берит, с тревогой озираясь по сторонам.
Никто не мог ему ответить. Там, где миг назад были четыре десятка вооруженных противников, не осталось никого, и внезапная тишина воцарилась над полем боя – беспрерывно кричавшие раненые тоже словно испарились. Остались лишь убитые, но и с ними совершилось странное преображение. Мертвые тела как-то непонятно высохли и съежились, и кровь, покрывавшая их, стала из ярко-алой – черной, сухой и крошащейся.
– Какое заклятие сделало все это, Спархок? – спросил Тиниен.
– Понятия не имею, – ответил Спархок, все еще ошеломленный. – Кто-то играет, и эта игра мне не нравится.
– Бронза! – закричал вдруг Бевьер. Молодой сириникиец, спешившись, разглядывал латы на усохшем мертвеце. – У них бронзовые доспехи, Спархок. Оружие и шлемы стальные, но вот эта кольчуга сделана из бронзы.
– Да что же это здесь такое творится? – возмущенно воскликнул Келтэн.
– Берит, – сказал Спархок, – поезжай в орденский замок в Дэмосе. Собери всех братьев, которые могут надеть доспехи. Я хочу, чтобы они были здесь еще до полудня.
– Будет сделано! – решительно ответил Берит. Он пришпорил коня и поскакал галопом туда, откуда они только что ехали.
Спархок быстро огляделся.
– Сюда, – сказал он, указывая на крутой холм по другую сторону дороги. – Сгоните всю эту толпу на вершину холма. Пусть придворные, грумы и лакеи возьмутся за дело. Я хочу, чтобы вот здесь был ров, а на склонах этого холма вырос лес из заостренных кольев. Не знаю, откуда явились эти люди в бронзовых доспехах, но я хочу быть готовым на тот случай, если им вздумается вернуться.
– Ты не смеешь приказывать мне! – разъяренно кричал Халэду разряженный в пух и прах придворный. – Да знаешь ли ты, кто я такой?
– Конечно, знаю, – ответил молодой оруженосец Спархока, и в его голосе прозвучали угрожающие нотки. – Ты – человек, который сейчас возьмет лопату и начнет копать. Или же ты будешь человеком, который сейчас будет ползать на четвереньках, собирая зубы. Выбирай. – Халэд показал придворному свой кулак. Придворный не мог не разглядеть его в подробностях – кулак торчал в дюйме от его носа.
– Почти как в старые добрые времена, верно? – рассмеялся Келтэн. – Халэд говорит точь-в-точь как Кьюрик.
Спархок вздохнул.
– Да, – согласился он с грустью, – справляется он отменно. Собери остальных, Келтэн. Нам нужно поговорить.
Они собрались у кареты Эланы. Королева была немного бледна и крепко прижимала к себе дочь.
– Ну, ладно, – сказал Спархок. – Кто были эти люди?
– Очевидно, ламорки, – ответил Улаф. – Кто еще стал бы говорить на древнеламоркском?
– Но с какой стати им говорить на этом языке? – спросил Тиниен. – Вот уже тысячу лет никто не говорит по древнеламоркски.
– И больше тысячи лет никто не носит бронзовых доспехов, – добавил Бевьер.
– Кто-то применил здесь заклятие, о котором я раньше не слышал, – сказал Спархок. – С чем мы имеем дело?
– А разве не ясно? – отозвался Стрейджен. – Кто-то извлекает людей из прошлого – так же, как это проделали Тролли-Боги в Пелосии. В эту игру играет какой-то могущественный маг.
– Все сходится, – проворчал Улаф. – Эти люди говорили на древнем языке, у них были древние доспехи и оружие, они понятия не имели о современной тактике, и кто-то явно применил магию, чтобы вернуть их туда, откуда они взялись, – всех, кроме мертвых.
– Есть кое-что еще, – задумчиво добавил Бевьер. – Это были ламорки, а нынешние беспорядки в Ламорканде напрямую связаны с историями о возвращении Дрегната. Судя по сегодняшнему нападению, истории эти вовсе не выдумки и нелепые слухи, порожденные пивными парами в какой-нибудь таверне. Быть может, графу Герриху помогает стирикский маг? Если Дрегнат собственной персоной и в самом деле появился из прошлого, ламорков уже ничто не успокоит. Они воспламеняются при одном упоминании его имени.
