–Я вас предупреждаю, – даже сейчас, когда на руках не осталось козырей, даже такой мелочи, как собственная жизнь, Рингил не собирался сдаваться. Хейтеры не могли не идти до конца, особенно если знали, чем грозит достижение цели... В данном случае грозило оно некоторой перестройкой отношений с жизнью и приходом в норму схемы понимания происходящего. Не более того... Если не расшифровывать с другой стороны.
–Знаешь, я совсем не могу с тобой спорить, – непредельщица встала и двинулась в сторону мальчика, заставив его попятиться и вжаться в стену. Конечно, в любом случае можно было избежать соприкосновения, особенно если демонесса собиралась обойти прибор, а не пройти насквозь...
–Так и не спорьте, – Рингил уже прикидывал возможные пути отступления. – Я не позволю вам сделать из меня то, что хотите лично вы. Я – это я...
–Да не дергайся ты так, – женщина остановилась. – Что ты от всех одного и того же ждешь? Не терпится начать активную жизнь?
–Не ваше дело, – стена была холодной и нескользкой, – следовательно, помочь никак не могла и опираться на нее было противно. Хейтер отодвинулся от противного проявления окружающей среды, постаравшись не сильно уменьшить расстояние между собой и не менее противным демоном. – Вы что, всерьез думали меня этим смутить?
–Да ты сам себя смущаешь сильнее, чем все окружающие, – непредельщица пожала плечами. – Наследник Контера... Рано в тебе это проснулось, теперь до конца будешь мучаться... Анекдот ходячий – абсолютно привлекательный хейтер... Как жить будешь, а? Это сейчас не все реагируют, а лет через пять никто мимо пройти не сможет... Я тебя предупреждаю, если ты не понял, – голубокожая развернулась и направилась к двери. Поспешно восстанавливая щит неверия, Рингил вновь привалился к стене. Он не то чтобы осознал, что за будущее ему только что предсказали, максимум – на подсознательном уровне... и этого хватило. – Я не садистка, Рингил Джайнис. Поэтому и предупреждаю... Начинай готовиться.
Выросший в реальности хейтеров мальчик знал о Контере только причину объявления оного высшей сволочью всех времен, символом негативного и противного, да и то не четко, и еще, по большому секрету, степень собственного родства с этим символом. Но Рингил был не настолько невежественным демоном в некоторых аспектах жизненного, как могло показаться. Определение «абсолютная привлекательность» он знал. Только никогда не думал о нем применительно к себе самому. Впрочем, с точки зрения хейтера, особенно идейного, в самом понятии таился некий вызов... Идейную часть оно даже облегчало, а остальному не сильно и мешало.
Последним словам непредельщицы можно было верить, так как они не могли быть ложью. И пользы никакой в них не было – для нее... Если голубокожая думала, что Рингил потребует избавить его от проблемы, то она сильно просчиталась. Идейные хейтеры не боятся проблем, они ими пользуются... Наконец-то отлипнув от стенки, Рингил почти без надежды подошел к двери и дернул ручку, зная, что сейчас над ним должен ржать какой-нибудь кретин-непредельщик, сидящий у экранов наблюдения. Кретина хейтер возненавидел по факту, заранее...
Дверь открылась. Открылась, позволив увидеть хорошо освещенный белый коридор, не испорченный неприглядным видом непредельщиков, которые могли бы проходить по оному. Можно было бы даже сказать – путь к свободе... Только для демона, временно лишенного способностей и связанного обязательством. Это могло бы прозвучать слишком претенциозно... Если бы он думал о таких словах. Хейтер знал, что шанс выпадает один раз. Особо тупым – дважды, но чаще все-таки – один раз. Поэтому Рингил вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь, и двинулся по коридору. По старому обычаю – налево, так как все равно не запомнил, откуда его принесли.
Рингил ни на что не надеялся. Он просто пользовался тем, что случайно подвернулось под руку. В конце концов, просто по статистике один раз в этот день должно было повезти... Главное – четко разобраться, что именно считать везением, а что – обычными проявлениями повседневности... И надеяться. А если надежда с хрустом хрястнет об колено, тоже неплохо – хорошее топливо для ненависти на дороге не валяется. Как мертвые люди...
Рингил не знал, почему вспомнил того мужчину, которому позволил умереть спокойно, решить, что последний долг уже отдан... Вспомнил, и все. Белый коридор пустынно завивался, изламываясь на стыках измерений – конечно, в здание напихали куда больше, чем могло бы влезть по проекту, это же непредельщики, для них любое ограничение – обыкновенный вызов и не более того. Или, точнее, обыкновенные ворота для тарана. И мозгов у них не больше, чем у тарана...
Хейтер на рефлексе вжался в стенку, в излом измерений – из непримечательной двери вышли двое, парень и девушка, разговаривавшие на повышенных сплошными терминами. Термины были такие, что матюки перед ними бледнели до стенного оттенка. Судя по всему, парочка Рингила либо не видела, либо вообще ни Контера не замечала, заблудившись сознаниями в недосягаемых непосвященному эмпиреях. Пропустив непредельщиков мимо себя, хейтер выскользнул из излома и чесанул по коридору дальше. На правильность выбранного направления ему было по-прежнему чхать три раза. Свобода – вещь вообще-то тяжелая, от нее задыхаются... Потому что свободен ты, пока бежишь, а когда тебе по лбу дверью дали и остановили – уже нет...
Конечно, дверь Рингил заметить успел. И по лбу не получил – просто затихарился за открывавшейся на девяносто без малого градусов доской на петлях, стараясь не попасться на глаза выходящим. Потому что вероятность была, и очень уж не хотелось – обратно... Но выходить никто не собирался – дверь немедля захлопнули изнутри. Хейтер оглянулся и продолжил движение.
–Показалось, – я приказала двери захлопнуться.
–А что, если там кто-нибудь сейчас валяется со свежеприобретенной шишкой на лбу? – Сулмор размяла пальцы. – Еще партию?
–На другой карте, эта уже примелькалась, – я повернулась к своему компьютеру. Зрелище было неутешительным – я проигрывала три-два, и была точно уверена, что даже на ничью рассчитываю зря. – Если бы валялся, то мы бы уже о себе много нового услышали. Как зимой, когда малявки на ведре гадают...
–Когда разливают воду на дороге и становятся рядом? – переспросила Ангмарская. Я кивнула. – Ну, ты в общем права. Карту на случайный выбор?
–Ага, – иногда на случайностях мне удавалось прокатывать. Дома, ясен дуб, а здесь как-то не прет, даже стенки нагло отказываются помогать. Интересный парадокс – здесь я родилась, а в реальности «Врат» живу. Так где я дома, а где – в гостях? Есть такое хорошее высказывание, насчет того, что дом, мол, это там, где сердце... И куда его тогда засунуть? Эх, мейплифцам повезло – у них не город, а сказка, причем любой из более чем сотни, там не жаль лишний и крайне левый орган прикопать... И объявить – мол, живу я тут, и тут мой дом навеки.
