Одним гибким движением Леофсиг соскользнул с табурета, враз оказавшись на середине комнаты.
— А вот не надо таких вещей говорить парню с бритвой в руках, — ласково заметил он.
— Ой, — разумно ответил Сидрок и сгинул быстрей, чем заклятый первостатейным чародеем. Впрочем, если бы его действительно заклял волшебник, надоеда не появлялся бы больше. А на это большой надежды не было.
Посмеиваясь про себя, Леофсиг вернулся к зеркалу, чтобы закончить бритье. Потом облачился в свой самолучший кафтан и такой же плащ. Занудливый грамматик сказал бы просто — лучший кафтан, потому что больше двух смен верхней одежды у Леофсига не имелось. До войны дело обстояло иначе, но сейчас его сменные кафтаны были перешиты на Сидрока и дядю Хенгиста.
Сойдет и этот, из темно-синего сукна. У отца был очень похожий и у Эалстана. «Трудно ошибиться, выбрав синее сукно», — сказал Хестан, заказав у портного три кафтана разом. Когда одежду принесли домой, Эалстан тут же заявил, что кафтаны похожи на практическое доказательство закона подобия. Леофсиг усмехнулся, вспомнив старую шутку.
— Покажись-ка, — скомандовала мать, прежде чем юноша успел прошмыгнуть на улицу.
Леофсиг послушно замер. Эльфрида смахнула с его плеча почти невидимую невооруженным глазом пылинку, пригладила только что расчесанные волосы и наконец кивнула.
— Замечательно выглядишь, — проговорила она. — Если твоя девушка не будет сражена наповал, то я уже и не знаю… — Это она повторяла с той самой поры, как Леофсиг начал ухаживать за девушками. Сейчас Эльфрида добавила кое-что еще. — Даже не пробуй задержаться после комендантского часа. Не стоит того.
— Угу, — ответил Леофсиг.
Отец сказал бы то же самое, а отцовскому совету, как давно обнаружил юноша, обычно стоило последовать. Несмотря на это, мычание его прозвучало в лучшем случае солидно, а скорей — обиженно.
Чтобы чмокнуть сына в щеку, Эльфриде пришлось встать на цыпочки.
— Тогда беги, — сказала она. — Если уж придется вернуться домой скорей, чем хотелось бы, так не стоит тратить время на болтовню со старой мамой.
Поскольку это была чистая правда, Леофсиг только кивнул и вышел. Он одолел добрых полквартала, когда сообразил, что из вежливости стоило бы возразить. «Теперь уже поздно», — подумал он и зашагал дальше.
К этому времени он успел закутаться в плащ как мог плотно и застегнуть до последней все начищенные пуговицы. С юго-запада задувал пронизывающий ветер. К утру на окна — а может, и на лужайки — ляжет изморозь. Для Громхеорта погода была на редкость холодная.
Мимо проехала, даже не оглянувшись, пара альгарвейских патрульных. Для них юноша был лишь очередным подданным. Быть может, они и догадывались, как он ненавидит их. Но им не было до этого никакого дела.
Солнце стояло низко, когда Леофсиг постучался в двери дома в нескольких кварталах от своего родного. Открыл полноватый мужчина на пару лет старше отца.
— Добрый вечер, мастер Эльфсиг, — промолвил юноша. — Фельгильда готова?
— Еще минутка, — ответил отец его подруги. — Заходи, Леофсиг. Пропустить по стаканчику вина у нас найдется время, хотя едва-едва.
— Благодарю, сударь, — отозвался юноша.
Эльфиг провел его в гостиную и сам налил вина. Из коридора за отцовской спиной строил рожицы братишка Фельгильды, чье имя Леофсиг вечно забывал. Юноша не обращал на это внимания. Когда молодые люди принялись заглядывать к Хестану, чтобы отвести куда-нибудь Конбергу, Эалстан уже вырос из подобных игр.
Леофсиг еще не допил свое вино, когда в гостиную вышла Фельгильда.
— Надеюсь, ты приведешь ее домой до комендантского часа, — проговорил Эльфсиг. Глаза его блеснули. — Может, тебе и не захочется этого делать — веришь или нет, я помню, каким сам был в твои годы, но ради нее — приведи.
— Слушаюсь, сударь, — ответил Леофсиг столь скорбным голосом, что Эльфсиг расхохотался.
Материнский совет юноша с радостью пустил бы побоку; перечить отцу Фельгильды было опасней. Состроив самую торжественную мину, Леофсиг повернулся к девушке:
— Пойдем?
— Ага.
Фельгильда чмокнула отца в кончик носа — щеки Эльфсига закрывала кустистая борода. Леофсиг взял ее под руку. Она не отстранилась. Бордовый плащ девушки удачно сочетался с синей накидкой Леофсига. Смоляные волосы Фельгильда завила мелкими кудряшками, как это было модно. Внешностью она пошла в отца, но тяжелые черты Эльфсига на ее лице казались высеченными из мрамора.
— Надеюсь, пьеса будет интересная, — заметила она.
— Говорят, очень смешная, — ответил Леофсиг, открывая перед ней дверь.
По большей части громхеортских жителей баловали теперь одними фарсами. Жизнь стала слишком суровой, чтобы трагедии могли привлечь зрителей.
К театру, стоявшему в нескольких шагах от общественной бани, уже стекался народ. Леофсиг заметил, что две или три пары перебежали из бани — парень из мужского отделения, девушка из женского — прямо к ступенькам театра. Одна такая пара встала в очередь прямо перед ним с Фельгильдой.
— Надеюсь, мы успеем занять хорошие места, — пробормотала Фельгильда.
«Если бы ты была готова к моему приходу, успели бы точно». Но этого Леофсиг, как любой парень, еще не лишившийся ума, вслух говорить не стал. Он уплатил за два места, и они с Фельгильдой протянули руки, чтобы билетер мог поставить на запястья им печати — уплачено, дескать. Только после этого их пропустили внутрь.
Леофсиг купил вина на двоих, а к вину — хлеба, и оливок, и жареного миндаля, и сыра. В котле бурлила какая-то похлебка, но юноша понимал, что скорей ее можно было назвать жидкой овсянкой. Достать мяса театральной кухне было не легче, чем остальным жителям Громхеорта. Поплевывая по сторонам оливковыми косточками, они с Фельгильдой направились в партер.
Когда Леофсиг заходил в театр в последний раз, этой таблички при входе не было. Она гласила: «ДЛЯ КАУНИАН — МЕСТА ТОЛЬКО НА ВЕРХНЕМ БАЛКОНЕ».
— Здорово! — воскликнула Фельгильда. — Нам места больше.
Леофсиг покосился на нее. Все, что он мог бы сказать, выдало бы его с головой. Ни Фельгильда, ни ее родня не знали, что он бежал из альгарвейского лагеря для военнопленных, и тем более не знали — как и с чьей помощью. Как большинство знакомых, они полагали, что рыжики выпустили молодого солдата, и чем меньше народу знало истину, тем лучше.
— Они тоже люди, — промолвил он.
— Ну они же не настоящие фортвежцы, — отозвалась Фельгильда. — А эти их женские панталончики… просто слов нет.
Она тряхнула головой.
Леофсиг вдосталь нагляделся на обтянутые штанами бедра каунианок с той поры, как женщины начали его интересовать, и не знал ни единого фортвежского мужчины, кто устоял бы перед искушением — не исключая, без сомнения, отца Фельгильды. Но упоминать об этом ему казалось неразумным.
