Резко возросший при появлении аномалии радиационный фон стремительно пошёл на убыль, в считанные минуты вернувшись в норму.
Курган в самом центре лопнувшей полусферы, состоящий из веток, корней, земли, перегнивших листьев тушек животных и птиц, словно взорвался изнутри, за несколько секунд обратив свою плоть сначала в облако невозможно мелкой пыли, а затем пыль - в маслянисто-чёрные, крупные капли жижи.
На месте кургана, окружённая тягучими, не подчиняющимися физике каплями, стояла худощавая антропоморфная фигура.
Гладкая, приятного серовато-синего оттенка кожа не была скрыта никакой одеждой, на ней нельзя было рассмотреть поры или растительность. Существо не имело лица - лишь там, где у людей расположены глаза, можно было найти слегка утопленные вглубь ямки. Ни орудиями труда, ни какими-либо внешними половыми признаками фигура не располагала.
Безволосая голова медленно повернулась из стороны в сторону, существо подняло перед собой ладонь - и на неё из сгиба кисти буквально выплеснулся продолговатый цилиндрообразный предмет.
Склонив голову к плечу, существо свободной рукой сделало несколько плавных пассов - и чёрная жидкость, повинуясь движениям, стала стекаться к нему, подниматься по ногам вверх, впитываться в открывшиеся поры на предплечьях и спине.
Несколько мгновений спустя ни одной капли жижи не осталось на новосозданной поляне.
Фигура делает первые шаги. Они неточны, поначалу она едва не заваливается то в одну, то в другую сторону, но с каждым пройденным метром ещё шаг становится твёрже, а движения увереннее.
Существо замирает, вслушиваясь в царящую тишину, и, кивнув само себе, уверенным, стелющимся шагом невероятно быстро направляется в ту сторону, где скрылась стая объятых первобытным ужасом хосков.
Оно их нагнало в одиннадцати километрах от аномалии - стая, посчитав, что находится уже на безопасной дистанции, привольно заняла крохотную полянку на склоне кустистого холма, готовая в любой момент сорваться на охоту.
Существо, поднявшись на вершину холма, сжало в узкой четырёхпалой руке цилиндр. Провалы в лице были устремлены именно на то место, где осели хоски, и густые непролазные кусты ростом в очень высокого человека его взгляду никак не мешали.
Оно поднесло цилиндр к нижней трети головы, и короткая странная ахроматическая мелодия неведомым образом вспорола пространство, накрыла хосков серией команд, намертво вшитых в саму их суть.
Искажённые подавленно замерли, не в силах шелохнуться, и только у одного из них хватило сил связать зачатки сознания стаи в единое целое. Изломанный псевдоразум хотел жрать. Жрать таких тёплых, восхитительно медленных и уязвимых, с красноватым сладким соком внутри. А ещё больше - жрать то, что могли нащупать его невидимые псевдоподии - мягкие, нежные комочки, сочащиеся силой и жизнью. Но больше всего этого в данный момент оно хотело одного - жить.
Инстинкты подсказывали, что сбежать оно не сможет, не смотря на весь свой многосотлетний опыт охотника. Дичью оно не становилось ни разу до этого момента, и нужных поведенческих паттернов просто не успело выработать.
Псевдоразум заметался в ловушке, ища выход - и нашёл. От одного из тел метнулись в разные стороны языки плоти, тут же вросли в туши собратьев, в деревья, в почву и камни, торчащие из неё.
Оно хотело жить и ему был нужен строительный материал. Сумрачные образы, пробудившиеся от звука, нечёткие и расплывчатые, вещали одно - за сопротивление пощады не будет. Оно не задавало себе вопросов - почему и за что. Оно не умело ещё оперировать такими понятиями, даже аналогов нейросетей ещё не успело нарастить вокруг энергоцентров - то, что имелось сейчас, вряд ли бы даже можно было сравнить с примитивными ганглиями. Но даже этого зародыша мозга хватало, чтобы хотеть жить.
Плоть менялась, текла, перерабатывала окружающую экосферу в себя, наращивала защиту - всех возможных и известных ему типов, плодила атакующие выросты, превращая каждый квадратный сантиметр своей кожи в оружие, способное рвать, резать, протыкать, отравлять ядом и разъедать...
Псевдоразуму просто не хватило времени.
Серо-голубая фигура одним скользящим шагом переместилась с холма на поляну, не потревожив ни один листик на кустах, и, вновь подняв цилиндр к нижней части головы, нанесла удар.
Серия коротких мелодий мгновенно вывернула хоска наизнанку, обнажила объединённый энергоцентр. Переливчатые трели словно скальпелем счистили сопротивляющуюся плоть с поверхности небольшого пористого костяного шара - физического воплощения центральной энергетической системы.
Свободная рука накрыла шар - и он расплылся, разлился кашицей - чтобы, повинуясь звуку странного инструмента, втянуться во множество пор, открывшихся на до того идеально гладкой коже ладони.
Лишенный энергоцентра и, соответственно, источника жизни, хоск обмяк, стал расплываться. Его сущность пыталась удержать контроль над телом, но всё безуспешно - нервные клетки отмирали одна за одной целыми кластерами, следом за ними распадалась плоть, она кипела, шипела, испарялась зловонными испарениями, и растения, которые попали под этот дым, тут же высыхали и рассыпались пылью.
Существо, видя это, неодобрительно покачало головой и замерло, переваривая полученную информацию.
Аура его, совершенно непривычная для этого мира, с каждой секундой наливалась цветами, далёкими от опознавания каким бы то ни было разумным, и когда буйство цвета стало невозможно плотным - существо ударило резко расширившейся аурой. Мощный удар вылизал до каменной породы бок холма, на сотни метров ушёл в стороны, оставив после себя только ровную безжизненную площадку.
Это не был акт ярости - в том смысле, в каком его можно понять - в сложном каскадном состоянии постоянно меняющихся слоёв аурного удара ярость была всего лишь одним из ключей, задающих общую мелодию силы.
Мелодию зова.
И на неё ответили.
Вновь задрожала метрика пространства, странные лиловые молнии заплясали по обнажённым камням - и перед существом возникла сфера, словно выполненная из полупрозрачной, вечно живущей в движении ртути.
Существо коротко кивнуло и приложило руку, ранее впитавшую энергоцентр, к поверхности висящей в воздухе сферы.
Повисла короткая пауза, после которой воздух задрожал неуловимыми практически любому слуху мелодиями, несущими, в частности, функции разговорной речи.
- На связи Агамай Цептек, приор-эмиссар. Прокол завершился удачно, на финишной точке разрушения приемлемы, укладываются в рамки допустимого вреда. Следов звавших не найдено - рекомендую ещё раз перепроверить полученные сигналы и уточнить координатную привязку.
