Кто-то сдуру выстрелил в него из арбалета, укрывшись за обломками. Щиторуб неторопливо стукнул и разрубил стрелу в полете. Ее обломки до крови ранили двоих из тех, кто боролся с богом.
— Никакого оружия! — снова предупредил уже ослабевший Джорд. — Никакого оружия, и мы сможем победить!
Теперь в единственном мече сосредоточилась вся сила Вулкана и вся его надежда. Он понимал, что должен или победить с его помощью, или умереть. Тогда еще разок — за спину, осторожно и сильно. Есть! Такой удар наверняка разрубил настырного человечка пополам.
Увы, нет. А если и разрубил, то человек без проблем пережил такое обращение. Его руки и ноги все еще вели себя так, словно соединены с мозгом, и он ехал верхом на боге, как будто это не Вулкан, а обычный ездозверь.
А Вулкан ощутил в спине новую боль, и кровь его потекла сильнее — он снова ранил себя мечом.
И все же он боролся, изо всех сил стараясь пронзить, разрубить и уничтожить отчаянно борющуюся человеческую орду. Они цеплялись за него и позволяли себя давить, когда он опять и опять катался по полу. Когда же бог вставал, они накидывались снова, тащили за собой и не давали себя стряхнуть. Вулкан поскользнулся на собственной крови и упал.
И теперь уже они подняли его.
Два десятка рук вытащили его — обезумевшего, дергающегося и вопящего — из дома, и теперь он уже не мог рушить его. А меч Силы проходил сквозь их тела так, словно они были призраками, не причиняя им никакого вреда.
Теперь руки, стискивающие шею Вулкана, стали по-настоящему его душить. Каждый мускул его тела становился все слабее — кроме правой руки, которая еще наливалась силой, но могла лишь размахивать мечом, а в бою против невооруженного противника этот меч был бесполезен. А из ран, которые Вулкан нанес сам себе, все это время вытекала кровь.
И он, неожиданно расслабился, прикинувшись мертвым.
Ошеломленные и измотанные, люди на мгновение отпустили его.
И тогда бог вскочил. У него хватило ума потратить первое свободное движение на то, чтобы отбросить меч. Но в присутствии врагов меч не мог покинуть его руку.
А секунду спустя огромный мужчина, только что выбравшийся из полуразрушенного дома, бросился на Вулкана и свалил бога подножкой.
И тогда на него снова навалились.
На улицу перед домом выбежала группа людей в белых одеждах — Кузнец узнал в них слуг мертвого бога Эрдне. Увидев самый конец схватки, они шумно запротестовали. По их словам Вулкан понял: они решили, что стали свидетелями расправы, когда толпа напала на беспомощного человека.
Державшие Вулкана люди попытались объяснить:
— Бедняга совсем свихнулся. Решил, будто он бог Вулкан.
И все они устало рассмеялись.
Пожилая жрица Эрдне, мудрая и добрая на вид, взяла из рук безумца бесполезный меч. Он легко вышел из стиснутых пальцев бога.
— Это чтобы ты не ранил себя или еще кого, бедняга… Ого, какой большой, — Старушка, моргая, посмотрела на меч. — Его надо убрать куда-нибудь в безопасное место.
— Дайте его мне, — попросил Бен.
Старушка посмотрела в глаза Бена и вздохнула:
— Да, забери его. Думаю, для этого здесь нет никого лучше тебя. А теперь беднягу надо на время связать, чтобы он никому больше не причинил вреда. Какой он сильный! Жаль только, что умишком обделен. Вот эти веревки его удержат… вяжите осторожно, потому что мы должны сделать это из любви к нему…
Никогда еще за пятьдесят с лишним тысяч лет своей жизни существо по имени Драффут — Покровитель зверей — не было так близко к смерти, как сейчас. И все же жизнь — его практически неугасимая жизнь — еще теплилась в нем. Он цеплялся за нее — хотя бы по той причине, что поблизости лежал раненый человек, время от времени вскрикивающий от боли. И Драффут, все еще преданный сути своего существования, считал себя обязанным найти способ помочь этому человеку.
Однако он был не в состоянии ему помочь — даже приблизиться, чтобы сделать это. Река, омывающая его раны, медленно уносила и жизнь Драффута.
Был день — он не мог точно сказать, был ли то последний день схватки или уже следующий, — когда он заметил, что к нему приближается другое разумное существо, но не человек.
Покровитель зверей медленно открыл глаза. Неподалеку стояла Афродита, разглядывая все еще лежащего в прибрежной грязи Драффута.
Она находилась как раз в том месте, где до нее стоял Вулкан, и в руке у нее тоже был меч. Но Драффут сразу понял, что намерения у нее совершенно иные, и не испугался, когда она приблизилась и подняла меч.
Лезвие вонзилось в него, и он вскрикнул от прилива новой жизни, острой как боль.
— Целитель, — произнес он, внезапно став достаточно сильным, чтобы снова говорить. — А ты — Афродита.
— Ты тоже целитель, — ответила она. — Поэтому будет справедливо, если этот меч останется у тебя. Люди ссорились и дрались из-за него, совсем как из-за остальных. Потому я и отобрала его у людей. И уже устала решать, что мне с ним теперь делать: такое количество любви оставляет слишком мало времени для удовольствий.
И богиня с милой неуклюжестью уронила меч Милосердия в грязь рядом с ним.
Драффут, уже окрепший настолько, что мог двигаться, медленно вытянул руку и коснулся лезвия.
— Благодарю тебя за дар жизни, богиня.
— Многие обрели жизнь благодаря мне… О, мне тоже стало лучше, едва я от него избавилась. Но этот меч, как мне кажется, подходит именно тебе. Ты мало чем похож на меня.
— Кроме одного — и ты, и я есть порождения людей. Но я — лишь частично. И рожден я их наукой, а не их снами. И останусь существовать, если — и когда — человечество изменит свое представление обо мне.
Богиня поправила свои безупречные волосы — кстати, какие они: золотые или черные, как вороново крыло?
— Ты все повторяешь это про нас, но я не верю. Если человечество создало нас, богов и богинь, то кто тогда сотворил их? Однако неважно… я устала от этой философии и споров. В последнее время им не видно конца. По-моему, мир меняется.
— Снова. Он всегда меняется.
Драффут с трудом встал. Грязь, налипшая на его мех, когда он умирал, теперь опадала, крошась и извиваясь на лету, оживая в сиянии его возобновленной жизни.
Медленно и все еще сутулясь, гигант с мечом Милосердия в руке направился по раскисшей прибрежной земле к раненому человеку.
Ростов долго и внимательно слушал то, что рассказывал его лучший источник информации о происходящем за стенами Ташиганга. И о том, что случилось прошлой ночью во время отчаянной и героической вылазки в лагерь Темного короля.
