Охотник замедлил шаг и в очередной раз поднял взгляд к вечернему небу. Как и всегда, восходящая луна притягивала его внимание. На лице появилась добрая, слегка натянутая улыбка. Заметив остановку напарника, остановилась и Лиара. Девушка опустила тушу животного на землю предчувствуя начало грядущего наставления — одного из десятков, сотен, тысяч подобных наставлений, что девушка слушала в течение многих лет своей недолгой по эльфийским меркам жизни.
— Знаешь, когда я начал охотиться, я был даже более юн, чем ты сейчас. Тогда у нас не было возможности размышлять над такими вопросами, но я помню, как тяжело в первый раз отпускалась тетива или как глаза жмурились, когда стрела свистнула к цели. Да, ремесло следопыта — непростой труд и охота — лишь один из его аспектов, но даже у неё есть своя философия. Видишь ли, жизнь и смерть всегда идут рука об руку. Каждый, кто когда-то родился, однажды должен и умереть, освободив путь для будущих поколений. Это есть баланс, Лиара. Мы никогда не убиваем из собственной прихоти потому, что уважаем жизнь, а я остаюсь спокоен, ибо знаю, что жертва каждого существа, что пало от моей руки, не была напрасной. Каждое из них подарило нашему клану жизнь.
— Говоришь, как мастер Дре́вен, — кротко усмехнулась Лиара. — Ну а что же остальные? Эльфы ведь не единственный народ, обитающий в Асха́не. Что гномы… или же люди? Придерживаются ли они подобных убеждений? Ценят ли жизнь, так как это делаем мы?
— Сомневаюсь. Совсем иные культуры, совсем иной менталитет, — следопыт пожал плечами и приблизился к подопечной. — Мой опыт общения с людьми далёк от приятных воспоминаний, но в первую очередь мы должны думать о собственных поступках и строить наше окружение.
Коротким движением рука Рилана разворошила белые волосы на голове Лиары, оставив на месте уложенной причёски локальный взрыв. Глаза девушки цвета самого яркого сапфира вспыхнули огоньками ярости.
— Терпеть не могу, когда ты так делаешь! — фыркнула она и попыталась поймать руку обидчика. — Как потом это расчёсывать?! И я уже не ребёнок!
— Конечно же, нет, — в издевательской манере протянул охотник. — Не хотел пачкаться, но до Лан-Лур ещё пару миль пути. Глядишь, свалишься. Придётся тащить две тушки.
Внутренняя тревога отступила. Лицо Лиары ожило в игривой улыбке.
— Гляди, как бы мне не пришлось тащить тебя! — фыркнула девушка.
Водрузив ношу на плечи Рилана, пара заметно ускорила шаг. Диалог на монлин и далее украшал нависшую над миром тишину, но на сей раз затрагивал куда более простые, незначительные темы.
Рилан знал Лиару с тех самых пор, когда та впервые увидела свет. Во многом именно влияние сего следопыта формировало личность юной эльфийки, прививая ей любовь к путешествиям и живым просторам леса. Когда же девочка подросла и стала проявлять интерес к жизни клана, старый друг семьи превратился в её наставника. Рилан делился с Лиарой мудростью жизни, практическим опытом и правилами, коим должен следовать каждый эльф и следопыт клана. Вместе они читали следы, выискивали животных и даже порой втайне от старейшин ходили на зелёный ручеёк наблюдать за духами природы.
Пусть с недавних пор былые лесные прогулки превратились в охотничьи вылазки, а этим вечером Лиаре и самой довелось преследовать дичь, она безмерно любила это занятие, а Рилан всегда мог отыскать нужные слова, дабы уберечь свою подопечную от душевных терзаний.
Темнота окончательно заволокла небосвод, когда пара охотников достигла заветной поляны, оказавшись перед сводами высоких деревянных врат. Резные рисунки с изображениями величественных единорогов и крылатого дракона приветствовали путников, как и часовые, затерявшиеся в укрытиях на вершинах стен. Эльфийская тяга к искусству прослеживалась в каждом окружающем элементе, будь то врата города, форма бойни́ц или кладка фундамента, украшенного набором скульптур. Ворота издали протяжный скрип — пара резных единорогов «расступились» по сторонам, красовавшийся в центре дракон — разделился надвое. Звуки музыкальных инструментов уже ласкавшие слух путников, многократно усилились. Лан-Лур — поселение, возведённое среди чащи леса, близ озерного берега, чьё название в переводе на всеобщий язык означало «Долина Мира». Родной дом Лиары, Рилана и всего клана «Иль-Вэн».
Пара неспешно бороздила тихие улочки, безмолвно наслаждаясь хором свирелей, доносившихся из недр Лан-Лур. Звук плавно растекался по воздуху, заигрывая с тишиной и шумом ночного леса. Всё окружающее пространство представляло собой гармоничное сочетание древесной растительности и аккуратных построек, выполненных по главным заветам эльфийской архитектуры с использованием смол и тросов, без единой скобы или гвоздя. Преимущественно хижины располагались в нескольких метрах над землёй и всегда отличались скромными размерами при весьма живописной наружности. Нередко части строений становились единым целым со стволом дерева, будучи расположенными вокруг или вросшими в кроны. Отворённые окна и ставни переливались мягким сиянием зелёных и синих ира́д, коими сияли и все улицы эльфийского поселения. Магические камни столь любимые народом лесов служили прекрасным дополнением к окружающей атмосфере, подчёркивая эстетическую красоту Лан-Лур и связь поселения с природой.
Как и строй любого эльфийского клана, «Иль-Вэн» делились на касты. Следопыты занимались поиском добычи и исследованием окружающих лесов, ремесленники трудились над улучшением Лан-Лур во всех его аспектах, стражи вели дозор, а друиды, как и прочие жрецы, стали маяком мудрости для своих сородичей, поддерживая их связь с духами окружающего мира и богиней земли. В то же время, пользуясь непререкаемым уважением со стороны «Иль-Вэн» совет старейшин, состоявший из семи старших эльфов клана, трактовал законы Лан-Лур и правила его жизни.
Ввиду сурового климата здешних земель и малочисленности клана, границы каст оказались весьма размыты. Нередко охотники занимали посты на рубежах стражей, а магия друидов приходила на помощь земледельцам, поддерживая скудный урожай. Даже старейшины порой снисходили до простого труда в кузне или мастерских, а в случае военного конфликта или прямой угрозы извне, каждый эльф клана, будь то ремесленник или друид, знал, что ему придётся взять в руки оружие.
Жизнь «Иль-Вэн» была далека от изобилия и порой представляла собой банальное выживание в попытке преодолеть погодные условия и дефицит ресурсов. Но эльфы справлялись. Они продолжали выживать благодаря своей сплочённости и вере в Силанну, зная, что всегда смогут отыскать поддержку и братское плечо даже здесь, вдали от родного дома, среди глухих северо-восточных лесов и изоляции от внешнего мира.
— Похоже, все уже в сборе, — окинув взглядом центр поселения — место, откуда разносилась музыка, промолвил Рилан. — Нам тоже не стоит затягивать. Я займусь шкурой, а ты пока подготовь воду и не скупись на соль, чтобы мясо не пропало.
Отворив двери охотничьей избушки — места, что Лиара обыкновенно старалась обходить стороной, охотники разложили дичь на столе и приступили к выполнению обязанностей. Лиара скинула плащ и нырнула в погреб. Как и у всех эльфов клана, в том числе Рилана и её отца, кожа девушки имела ярко выраженный фиолетовый оттенок. По рассказам старших, фиолетовая кожа стала следствием магического катаклизма драконьей жилы, произошедшего в глубинах земли незадолго после рождения Лиары. Данное событие стало одним из поворотных моментов в жизни клана и причиной гибели многих эльфов «Иль-Вэн». Конечно же, юная эльфийка едва ли могла помнить события тех дней, минувшие около шестидесяти лет назад, однако, как и все эльфы клана, она в полной мере ощутила последствия, ибо приобретённая фиолетовая кожа, стала для годовалой девочки совсем незначительной бедой на фоне страшной утраты — гибели родной матери.
Сталь проникала в плоть, отделяя шкуру от мышц и костей. Как и всегда Рилан работал аккуратно, с уважением к своему ремеслу и телу животного. Лиара же выполняла роль помощника, придерживая тушу или разделывая наиболее простые участки. Как ни странно далёкий от эстетики процесс давался эльфийке куда проще, нежели тот единственный удар, что погасил последнюю искру жизни в сердце лани. Теперь животное не ощущало боль, не ощущало страданий, но остывшая кровь на фиолетовых ладонях, вновь и вновь напоминала Лиаре тот злополучный момент.
