— Шавку? — заинтересовался мужчина, вытянул шею и сумел разглядеть за порогом кончик непрерывно виляющего хвоста. — Это интересно, у нас никогда не было циркового пса. Ну-ка, фьють-фьють!
Мышик к моему удивлению заскочил в фургон, прошмыгнул между нашими ногами и в два прыжка оказался возле Акселя. Тот потрепал пса по холке, Мышик сразу же начал стелиться возле его ног. Я сморщил нос от смеха — а ещё сторожевой пёс! Подозрительный ко всему и не любящий чужаков, ага, щас!
Девчонка сжимала и разжимала кулаки.
— А вдруг у него блохи!
— Ничего страшного, мои их выселят. В своих я уверен, сам тренировал и подковывал. А тебе вообще пора в постельку, время-то уже — пол свечи отгорело…
Эти двое будто забыли про меня — самозабвенно препирались, Аксель с добродушным задиром, девочка с угрюмостью волчонка.
А я, набравшись смелости, выпалил.
— А можно мне посмотреть тигра?
— Нет!
— Да, пожалуйста. — Одновременно произнесли мои новые знакомые.
Девочка и мужчина посмотрели друг на друга с упрямством встретившихся на мостике баранов, потом Аксель благожелательно прибавил:
— Покажи ему тигра, Марина, будь добра. Раз уж всё равно не спишь.
Девочка пробурчала:
— Если уж кому надо спать, то это тебе. Устаёшь же после каждого выступления, а на ком тут всё держится, как ты думаешь?
Тем не менее она брезгливо взяла меня за рукав рубашки и потащила за собой.
Из второго фургона ударила такая смесь запахов и животного тепла, что заслезились глаза.
— Здесь у нас живут почти все звери, — шёпотом сказала девочка, чем немного меня удивила — минуту назад казалось, что она не знает даже такого слова — «шёпот». Щелчок, неяркий луч выхватил из темноты клетки и вольеры. У фонарика садились батарейки.
Вокруг коряги в вольере справа свернулся питон, в клетке слева обезьянки наслаждались поздним фруктовым ужином, дверь в их клетку была приоткрыта. А напротив входа, в клетке занимающей треть фургона, дремал настоящий дикий зверь.
— Его зовут Борис. Мы его не всегда так держим.
Я покосился на девочку: она словно извинялась за то, что тигр у них в клетке, а не гуляет вокруг полянки на длинном поводке и не щиплет травку.
Марина будто прочитала мои мысли.
— Когда рядом нет людей, ну я имею ввиду чужих, мы выпускаем его погулять.
Тигр днем, на представлении, сразу же заворожил меня не хуже первого увиденного мультфильма. Тогда я постоянно отвлекался на галдящих приятелей, и разглядеть удалось совсем немного: перекатывающиеся под кожей мышцы, грациозные прыжки через обруч, щелчок хлыста Акселя рядом… Теперь же можно разглядеть, как хищно сменяют друг друга чёрные и белые полосы, как двигается ухо, отгоняя муху, как сверкают в свете фонарика красноватые глаза под наполовину прикрытыми веками…
— Он таким уже родился? Ну, чёрно-белым?
— Мы приобрели его ещё котёнком, на рынке в Вильнюсе. Какой-то охотник продавал его как большого кота-альбиноса, но Анна, наша акробатка, сразу поняла, что к чему. Купила и принесла к нам. Ну и выросло вот… — Марина любовно коснулась прутьев клетки. — Он ещё очень молодой, на самом деле, Боря.
— Красивый, — сказал я, протискиваясь мимо девочки поближе к клетке.
— Ещё бы.
Кажется, Марине льстило внимание к тигру, из голоса исчезли ворчливые нотки.
Между клетками вдруг зашевелилась и приподнялась куча тряпья. Сначала я подумал, что в тупичке обитает ещё кто-то из загадочного местного зверинца, но потом распознал человеческую фигуру. Из-под нечесаных светлых косм, к которым пристали опилки, на нас сонно моргали голубые глаза.
— Мара? Это ты? Я покормил зверей, не беспокойся.
— Я думала, ты дрыхнешь в автобусе, — смущённо сказала Марина.
— Пустяки, на кладбище отосплюсь, — отмахнулся незнакомец. — Здесь мне снятся интересные сны, вот и ошиваюсь…
Глаза цвета весеннего неба с интересом меня разглядывали.
— Твой новый приятель? Надо же, кто-то умудрился меня опередить. Познакомь нас, что ли.
Марина покраснела.
— Никакой он мне не приятель! Это местный. Захотел тигра посмотреть, а Акс почему-то разрешил.
— Он понравился Аксу? — лениво удивился мужчина. — Чем ты так угодил нашему капитану Шевелитесь-Дети-Сухопутной-Собаки, парень?
Я пожал плечами.
Незнакомец поднялся во весь рост. Набросил на голое тело (на нём были только джинсы с закатанными по щиколотки штанинами) старую джинсовую куртку, которой до этого укрывался. Сладко зевнул. Я подумал, что пасть у него не уступает тигриной.
— К утру отправляемся, не забыла? Завтра вечером мы должны быть на фестивале, в Кракове. Пойду в автобус, вздремну часок, а потом буду будить остальных.
— Вы едете на фестиваль? — спросил я Марину, когда незнакомец уже шуршал травой снаружи.
Она с раздражением уставилась на меня.
— Посмотрел на тигра? Теперь вали.
И я свалил. Свалил, чтобы забрать своего пса. Мышик играл с Акселем возле фургона и не собирался расставаться с новым другом. Мужчина бросал ему палку, просил ходить на задних лапах и подкармливал куриными косточками, судя по всему, оставшимися с ужина.
Рядом зевала акробатка, которая вчера так здорово выступала в паре с белой Цирелью. Одета она в джинсы и серую поношенную рубашку с короткими рукавами. Длинные, до пояса, рыжие волосы заплетены в толстую косу. Они с лошадью чем-то неуловимо напоминали друг друга — грацией ли, густотой волос или гривы, а может задорным сиянием глаз.
— Мышик мог бы стать отличным цирковым псом, — сказал я. — Как вы думаете?
— Думаю, что мог бы. Забавное имя для пса, кстати.
— Это от какого-то русского слова. А можно нам поехать с вами?
Я особо ни на что не рассчитывал. К каждому мальчишке, выросшему в стенах приюта, рано или поздно приходит понимание, что все надежды увидеть на пороге родителей напрасны. Что нам придётся сжиться со скрипучими койками, с кашей в столовой и кексами по выходным, с кривыми дорожками старого сада, чтобы по достижении шестнадцати лет выйти в непонятную взрослую жизнь.
«Нужно бежать, — билось в голове каждого, — бежать, пока тебя не выплюнули, как потерявшую вкус жвачку». Но не каждый был способен осознать эту мысль и решиться на побег. И уж тем более не каждому подворачивался такой шанс.
Аксель поднял брови, я ощутил на себе внимательный взгляд слегка увеличенных линзами очков глаз. Девушка хихикнула и показала мне поднятый вверх большой палец.
— Только если вы с Мышиком обещаете научиться чем-нибудь жонглировать, — с серьёзным видом сказал Аксель.
— Не смеши, Акс, его мама с папой не отпустят, — злорадно сказала из-за моей спины Марина.
— Вряд ли у него есть родители, — покачал головой Аксель. — Помнишь, сколько вчера здесь было приютских?
— Я могу ухаживать за животными. За Борисом, например, — вставил я. — Или собирать деньги во время выступлений.
— Деньги собирать — ответственное занятие. Нужно установить с каждым зрителем контакт, состроить такую рожу, чтобы он понял, что должен тебе никак не меньше сотни злотых, — Аксель рассмеялся.
Я не заметил, как его рука скользнула к ящику с булавами и шарами, настолько естественным было движение. Секунда, нет, доля секунды — и резиновый мячик, бешено вращаясь и закручивая в спираль воздух, несётся навстречу. Я не успел поднять руку, не успел даже об этом подумать, мячик с сочным «чпок» влетел в открытый рот. «Ам», — сказал я от неожиданности.
— Сойдёшь, — кивнул Аксель и пошел грузить коробки в фургон. Девушка засмеялась и захлопала в ладоши.
— Здорово! Как тебя зовут? Меня Анна. И никаких пани — я ещё не настолько старая!
Я немного смутился и прошамкал:
— Шелештин меня жовут.
— Шелештин?
Я выплюнул мячик. Во рту остался отвратительный привкус резины.
— Целестин.
— Ах, вот как! — рассмеялась Анна. — Больно длинно, и, знаешь… язык карябает. Шелештин и то приятнее… Вот что, будешь у нас Шелестом, лады?
