Солнечных дней тут чуть больше, чем в Сургуте, а потому сентябрь и октябрь так часто радуют глаз багрянцем и золотом, утопающим в пронзительной синеве северного неба, оттенок которого становится особенно глубоким и ярким именно осенью. Октябрь на исходе — завершается навигация по рекам Югры, и вот уже совсем скоро будут скованы льдом и лихой парень-Иртыш, и своенравная госпожа-Обь, в двадцати километрах от точки слияния которых и свил уютное гнездо город.
Хотите увидеть больше и воспарить ввысь, охватив взором всю панораму Ханты-Мансийска, окруженного ожерельем лесов? Тогда поднимитесь по ступеням к кафедральному собору или посетите пирамиду на Комиссарской горе. В последнем случае к восьмидесятиметровой горе вы еще прибавите шестьдесят два метра самой пирамиды. Городок с сотней тысяч жителей откроется как на ладони — красивый, современный, будто сошедший с рекламных буклетов туристических агентств! Да к тому же, это второй город в России (и один из немногих в мире), расположенный идеально в точке конфлюэнции. Звучит весомо и загадочно, да и повод для географической гордости есть! Прим. авт.: точка конфлюэнции — место, где пересекаются целочисленные меридианы и параллели, без минут и секунд.
Может быть, в тех самых туристических агентствах вам скажут, что история города начинается всего-навсего с тридцатых годов прошлого века, но это не так. Селение Самарово было основано тут еще в шестнадцатом веке, в месте, где отгремела славная сеча между Ермаком и остяцким князем Самаром. История освоения этого края далеко не всегда была мирной, но, как и всюду, строилась на многих и многих составляющих: любопытство человеческое пополам с жаждой открытий и жадностью до наживы, энтузиазм первопроходцев, сопротивление аборигенов, государственная необходимость и личные нужды, горечь и радость, ярость и любовь, молитва и меч…
Красота нетронутой природы там, где каждая пядь овеяна легендами, мифами или же истинной правдой, со временем ставшей легендой или сказкой. Современные здания там, где бродили мамонты и шерстистые носороги! Высокие технологии там, где вросли вглубь грунта капища древних богов! Раз зацепив, Север прочно пускает корни в душе того, кто ступил на эту землю. Можно любить, можно ненавидеть, можно прожить всю жизнь тут или уехать в теплые края, но корни останутся — дающие новые ростки или кровоточащие, вырванные с частичкой сердца.
А еще можно просто всю жизнь прожить здесь и ничего не знать о тех, кто видит мир немного иначе. Таких, как Антон Лозинский…
Жизнь Антона круто изменилась несколько лет назад — в тот день, когда он, увлекаемый интуитивным, практически детским любопытством, дал положительный ответ на странный звонок из коллекторского агентства под названием ОМВО «Жизненный долг». Какое «ОМВО»?! Не существует такой аббревиатуры, скажут многие, и будут правы. Официально — нет, не пытайтесь искать. Но никто не гарантирует, что однажды и вам не позвонят из «Общества с максимально возможной ответственностью», чтобы строго спросить за совершенные неблаговидные поступки — а возможно, совершенные даже не вами, а кем-то из ваших предков. Хотите сгладить последствия и списать долги? Милости просим.
Лозинский, не чувствующий за собой никаких особых долгов — ни финансовых, ни кармических, — примчался по указанному адресу где-то в районе станции метро Бауманская в Москве, в области застройки над бывшей Немецкой слободой. Только вышел он оттуда совершенно в другом месте…
В одном из офисов в цокольном этаже небольшого торгового комплекса в центре Сургута. Исходя из предыдущего опыта сотрудников ОМВО, новый вычисленный «должник» мог даже пропасть без вести для всего мира — если плата за долг окажется непомерно высокой, но… Этого не произошло! Лозинский прошел через самый странный из пяти порталов ОМВО, нулевой портал, или «Тему». Именно так на внутреннем профессиональном жаргоне «Жизненного долга» назывался портал, связанный с тонкими мирами, обычно не имеющими отношения к доброму и светлому. А сам Лозинский как же?.. Нулевой портал так и не показал ему подлинную суть долга — личного или наследственного, — но выстроил генеалогическое древо, благодаря которому Лозинский понял, что является прямым потомком Якова Брюса. Потомок долго ломал голову, пытаясь разобраться в намеках «Темы» вместе со своим куратором, назначенным коллекторским агентством, но так и не смог сделать выводов.
Прим. авт.: Яков Брюс — сподвижник Петра Первого, сын шотландского дворянина, перешедшего на русскую службу. Имел внушительные государственные и военные и научные заслуги. Народная молва приписала Брюсу сомнительную славу колдуна, а также авторство некой «Черной книги» и создание Проклятых часов на улице Спартаковской.
Не смог — значит, не смог. Не первый и не последний сбой в работе «Жизненного долга»! Лозинскому положено было все забыть, а тому самому непонятному долгу — перейти к следующему поколению в семье… Опять неувязка, потому что ничего подобного не случилось.
— Кажется, «Тема» принял вас за своего. — Сухо, но с трудом скрывая удивление, заметила глава Сургутского филиала ОМВО, Елена. — Я с таким еще не сталкивалась.
Мужчина ничего не забыл. Шесть визитов в зыбкую тьму нулевого портала изменили его восприятие окружающей действительности, к чему пришлось привыкать долго. Не будь у Антона того самого детского любопытства, жажды неведомого и готовности встречи с чудом в любую минуту — кто знает, где бы он оказался, включая психиатрическую клинику… Особое зрение и обнаружившееся не то что шестое, а даже седьмое чувство, давали мужчине возможность распознавать суть и смысл явлений, которые принято называть паранормальными, а еще — вычислять это паранормальное, как правило, нездоровое и страшное, в людях и местах их обитания.
Вам неуютно поздним вечером в глухом темном переулке? Вполне естественное чувство, но вам только кажется, что оно проистекает от страха перед ночными хулиганами. А Лозинский увидит то, что могло вызвать страх на самом деле — обосновавшегося тут низшего духа, которому в этом мире не место. Вам почему-то неприятно общество вежливо здоровающейся пожилой соседки, вы стараетесь обойти ее стороной? Профессор мог бы сказать, всего лишь бросив беглый взгляд, что за этой опрятной бабушкой тянется хвост черной липкой мерзости, состоящей из ошметков якобы снятой по фотографиям клиентов порчи. Бабушка не снимает никакую порчу, она подкармливает темных сущностей, питающихся человеческими суевериями и страхами. Вы уверены, что в новой квартире промерзает зимой угол комнаты из-за криворуких строителей, поспешно сдавших дом в эксплуатацию? Скорее всего, так и есть, но Антон, возможно, пожмет плечами и скажет, что виноват ваш собственный несдержанный язык, посылающий близких и дальних к черту при каждом удобном случае:
— Поминаете его слишком часто, вот и протоптали дорожку для астрального сквозняка. Зовите батюшку, я тут ничем не помогу.
Но во многих случаях Лозинский может помочь — в качестве куратора от ОМВО, назначенного для расследования обстоятельств формирования долга. Или же — гораздо чаще! — просто в качестве консультанта по тем самым паранормальным явлениям, ассистируя кому-то из кураторов. Если есть необходимость, то его вызывают в Сургутский филиал ОМВО: в Москву Антон так и не вернулся, тем самым вызвав массу пересудов и волну недовольства среди родни, друзей и коллег. Он очень быстро осел в Ханты-Мансийске, но вел крайне активную жизнь с множеством поездок, связанных с основной (и парочкой дополнительных) работой. Причин для невозврата в Москву было две.
Во-первых, необъяснимая любовь к северу с первого взгляда, а во-вторых… изменившееся восприятие Антона как будто отталкивало его от большого города, две трети которого напичкано беспорядочной негативной энергетикой, вызывавшей теперь у Лозинского разве что головную боль и ощущение жестокого похмелья, подзабытое со студенческих времен. Особенно на него давили огромные пространства, занятые под кладбища, где мутная и тяжелая аура скорби часто переплеталась с чем угодно, включая отпечатки тонких тел тех, кто еще собственную смерть и осознать-то не успел.
