— Что? Ты хочешь, чтобы я забрал твою железяку? — я понял ее жест именно так.
— Уе е, — прошептала она и закивала.
— Она же не влезет никуда…
У девушки закатились глаза под лоб, и она медленно откинулась на спину. Ее длинные ноги остались торчать снаружи. Мне пришлось обойти машину и подтянуть ее внутрь с обратной стороны. После того, как упрятал ее в машине, я вернулся к капсуле. Разглядев ее изнутри, я понял, что это точно был аппарат с противоперегрузочными свойствами. Ложе, на котором лежала девушка, имело анатомический рельеф, мягкий на ощупь. Я попытался поднять аппарат, и сделал это с легкостью, будто он весил не больше пяти килограмм. Мало того, надавив на один из концов капсулы, я заметил, что он начал съеживаться, словно гофрированный. В итоге у меня получилось превратить его в вещь размером с ведро.
На дороге показалась пыль. В нашу сторону спешил деревенский трактор. Мне совсем не хотелось рассказывать кому-то про девушку в зеркальном одеянии, про капсулу, свойства которой казались мне очень фантастическими, и про пожар, виновником которого точно выставят меня. Поэтому я убрал сложенную капсулу и пустой огнетушитель в багажник, сел за руль и поехал в обратную от приближающегося трактора сторону. Я чувствовал себя человеком, который совершил что-то ужасное, противозаконное, что будет преследовать его всю жизнь. Мне это было совершенно непривычно. Я был деморализован и растерян, отчего плохо следил за дорогой, собирая все кочки и ухабы.
Проселочная дорога, или, как я называл ее прежде, «путь к просветлению», уперлась в трассу федерального значения. Я остановился, чтобы перевести дыхание, будто не ехал, а бежал со всем своим таинственным и опасным грузом на плечах. Надо было немного собраться с мыслями, а то мне начало казаться, что я реагирую на произошедшее одними рефлексами, как одноклеточное существо.
Я обернулся и посмотрел на нее. Девушка была больше похожа на спящую, нежели лежащую в обмороке. Вдруг мне подумалось, что она может перегреться в костюме, который не дает телу дышать. Я вывернулся на сиденье, чтобы удобнее было просунуть руку под блестящий материал. Хотел определить температуру ее тела, чтобы охладить его, если понадобится. У меня в багажнике еще с зимы осталась «незамерзайка», которой можно было натереть девушку. Едва моя ладонь оказалась под эластичной тканью, глаза ее открылись и хитро посмотрели на меня. Я немедленно выдернул ладонь и отставил ее в сторону, будто не имел к ней никакого отношения.
— Я хотел… вдруг ты… у тебя перегрев. Ты была горячей, — мои щеки покрыл стыдливый румянец.
— Кум стара бел ми онту онту, — произнесла она негромко, и вопросительно посмотрела на меня.
— Ай эм нот андестенд ю, — выговорил я то, что сразу пришло мне на ум на самом распространенном иностранном языке. — Не понимаю, — добавил я на русском.
Она громко выдохнула и откинулась на диван.
— Откуда ты? — спросил я. — Швеция? Норвегия? Исландия? — внешность ее показалась мне больше всего подходящей для северных народов, сохранивших белокурые волосы и синие глаза.
— А матаи суха интопроменто.
— Италия? — догадался я, услышав похожее звучание.
— Ни.
— Португалия, Испания, Мексика, Бразилия? — перечислил я еще несколько стран.
— Ни суати кеме ле каулоки.
— Вообще без понятия, что ты говоришь, — я посмотрел на неё через плечо, так, что моя щека подперла глаз.
Девица коротко усмехнулась. Она явно пришла в себя. Ее красивые глаза светились жизнью. Она точно не собиралась помирать от перегрева.
— Воды? — я протянул ей свою спортивную бутылочку с дорогой артезианской водой.
— Аквата? — спросила она.
— Да, точно. Хоть что-то знакомое.
Девушка молниеносным движением выхватила из моих рук бутылку и жадно припала к горлышку. Она выпила все, что в ней было. Блаженно выдохнула, утерла губы рукой в блестящей ткани, не впитавшей в себя влагу, и посмотрела на меня озорным взглядом, от которого мне стало не по себе. На меня девушки редко так смотрят, честно сказать, я вообще не припоминаю такого случая.
— Камаата се куляре. Ихта ми синтенто лапаса.
Я ничего не понял, хотя по интонации мне показалось, что она сказала что-то хорошее.
— Знаешь, я чувствую себя сейчас Корбаном Далласом, — признался я ей. — А ты похожа на Лилу, которая свалилась ему в машину с небоскреба.
Она так мило сморщила носик, не поняв, что я ей сказал, и указала в меня пальцем.
— Лилу?
— Кто? Я Лилу? Неээт, какая я Лилу. Меня зовут Гордей, — я приложил к груди ладонь: — Гордей — это звучит гордо.
Девушка засмеялась, но тут же застонала и прикрыла глаза.
— Всё, я понял, едем в больницу, — я тронулся с места и с пробуксовкой заехал на трассу. — Хотя… Как тебя примут без полиса? Ладно, это уже не мои проблемы.
Я соврал самому себе. Мне не хотелось терять контакт с этой иностранкой. Она мне понравилась. А то, что я спас ее, могло как-то сблизить нас, если только она не шпионка, провалившая задание своих спецслужб. Уж больно подозрительно ее появление в центре страны на сложном техническом аппарате. Я посмотрел на нее через салонное зеркало. Девушка поймала мой взгляд и улыбнулась.
— Айрис, — она положила изящную ладошку на выпуклую грудь.
— Что? — её имя вызвало у меня искреннее удивление. Я использовал имя Айрис для женских персонажей в каждой второй книге. — Это правда? Или ты читаешь мысли?
— Ни суати кеме.
— Я тоже ни суати кеме, прости.
Айрис рассмеялась на этот раз довольно громко и задорно. Она была потрясающе красивой, будто ее создали искусственно, со знанием тонкостей гармонии человеческой внешности.
— Вижу, тебе полегчало, — произнес я с довольной улыбкой на лице.
— Уе ми синтенто лапаса, — она постучала себя ладошками по щекам. — Комо мире алохоле.
— Да, давай уже, приходи в себя.
Мне в голову пришла интересная идея, чтобы пообщаться с Айрис. Я взял в руки телефон и открыл переводчик.
— Выбери свою страну, — предложил я ей, предполагая, что она точно знает, как пользоваться этим приложением. — Пообщаемся.
Айрис взяла в руки телефон, как будто впервые видела. Покрутила его неуверенно, понажимала кнопки, в результате чего он заблокировался. С растерянным видом вернула его мне обратно.
— Ни суате рохута. Ихта ми силенце, — она покрутила рукой под крышей машины.
Меня совершенно сбила с толку ее реакция. Как можно было не знать про телефон? Сейчас даже в самой отдаленной деревне у папуасов, которые до сих пор питаются людьми и ходят в набедренных повязках, есть сотовый телефон. Красавица, отвлекшись от общения, принялась рассматривать себя, словно проверяла работу конечностей. Покрутила кистями, затем повращала руками в локтях, в плечах. Подняла к потолку ноги и уперлась ими в крышу. Тонкий металл шумно выгнулся. Я ничего не сказал, просто не нашел слов, но мой взгляд оказался красноречивее их. Девушка резко опустила ноги и испуганно посмотрела на меня.
— Ми эскапа но трухито, — произнесла она с милой интонацией, полностью обнулив мое возмущение.
— Да ладно, не извиняйся. Машина застрахована, не жалко, — Я улыбнулся, как самовлюбленный богач, разрешающий своей пассии делать глупости за его счет.
Айрис гоготнула, будто ей понравился мой благородный жест.
— Комо си ануенте хабао тере ми кечкеме. Абота муре алохоле.
— Мило беседуем, — признался я. — Только непонятно о чем.
— Алохоле, — Айрис сжала ладонь в кулак и оттопырила большой палец вверх, поднесла его ко рту и изобразила, что хочет пить.
— А, так ты еще пить хочешь? Воды? Э-э-э, аквата! — обрадовался я и показал ей пустую бутылку.
— Ни аквата. Алохоле.
— Алкоголь? — до меня вдруг дошло созвучие последнего слова. — Зачем?
— Уе, алохоль. Сумарте каниш.
— Ты погляди, а… Несмотря на милое личико… Я бы в твоем состоянии думал о чем-нибудь другом. Всё ясно, не прошла испытание красотой. Одна из миллиона спившихся красавиц. Очень жаль, что твой ген красоты не передастся по наследству. В естественном отборе побеждают люди заурядной внешности и ума.
