class="p1">Младший брат вскочил и, подойдя к столу, стоявшему у обитой узорчатой тканью стены, взял чистую тряпку и, смочив ее в наполненном водой медном тазу, отжал и вернулся к королю. Аккуратно, бережно протер лоб брата, а затем сложил вчетверо кусок ткани, положил на горячий лоб Рейнарда. Раненый почти сразу успокоился, а Хенрик вернулся в кресло. Несколько минут наблюдал за бессознательным мужчиной на кровати, а потом со вздохом произнес:
– Помнишь, как ты спрыгнул тогда с того высокого камня? Да так неудачно приземлился на щебень? Ух!.. Угораздило же тебя тогда сломать ногу!.. Как ты орал! Я на всю жизнь запомнил, как тащил тебя до замка на своей спине… А ты еще и ругался – совсем, как дядька Хорст, который обучал нас бою на мечах… Матушка тогда тоже разгневалась – а ведь всегда была кротка и спокойна. А отец приказал дать мне розог – чтобы неповадно было в следующий раз сбегать из замка и подвергать свою жизнь опасности. Да, он так и сказал тогда – «подвергать свою жизнь опасности»! Ну, тебя-то сечь не стали – тебе и так досталось! А я потом неделю не мог сидеть и на спине спать. Так и провел всю неделю в трапезной стоя… Мелкий же был совсем, так что не было особой разницы – сидеть за столом или стоять рядом! Возможно, матушка и попеняла отцу за это наказание, но наедине! Ты же помнишь, что она была настоящей королевой – всегда поддерживала отца. Во всем!
И твоя Анетта – такая же! Вообще – тебе повезло с женой, брат! Она вон вчера столько времени провела возле тебя: всё смотрела, чтобы тебе не стало хуже! Эх… Возможно, и моя Мильдика была бы такой же… Да рано она покинула этот свет…
На кровати послышалось какое-то шевеление, и тихий, едва слышный голос произнес:
– Пить…
Хенрик встрепенулся, поднялся и, подойдя ближе, встретился взглядом с мутными от боли глазами старшего брата:
– Нельзя, Рейнард!.. Я вот сейчас тебе губы смочу…
Взял все с того же стола новую тряпицу и, наклонив серебряный кувшин, вылил немного воды на ткань, а затем, вернувшись к ложу, склонился над Рейнардом и коснулся губ брата влажным полотном. Тот сжал ртом ткань, высасывая капли воды. А потом обессиленно прикрыл глаза:
– Спа… сибо…
Младший снял с его лба свернутую тряпку, вновь намочил ее в тазу и опять положил, стараясь облегчить состояние раненого.
– Мне… Снился сон… – заговорил король. – Ты помнишь, Рик?.. Мне было уже лет шестнадцать… Та девчонка… Дочь барона Дэзмонда… – он замолчал, словно эта реплика отняла последние силы.
– Ульрика? – понятливо произнес Хенрик.
Старший попытался кивнуть, и тогда он продолжил:
– Не разговаривай, Рейнард, если тебе тяжело, побереги силы, брат! Я буду вспоминать за нас обоих!.. Ульрика, эта рыжая бестия! Как она дразнила нас, помнишь?.. Кокетничала с тобой, а на меня смотрела с таким презрением!.. А все равно это я, я первый сорвал с ее губ поцелуй!
– Паршивец!.. – прохрипел король и засмеялся, но смех тотчас перешел в кашель, и Хенрик снова кинулся к нему, дабы придержать за плечи, боясь, что рана на животе снова начнет кровить.
– Ну, что ты, Рэй! Осторожнее! Тебе же нельзя…
– А! – беспечно откликнулся тот. – Не суетись, Рик! Я еще не умер…
– Не смей! – вскричал младший брат. И уже тише проговорил. – Не смей так говорить, Рейнард! Нельзя дразнить смерть!..
– Ты садись… Садись, братишка! – сказал король. – Так что там с Ульрикой?
– Ну… Я видел, как эта девчонка на тебя смотрела. Видел, что она влюблена в тебя! И завидовал… А ты знаешь, что она подсматривала, когда мы тренировались на мечах под руководством дядьки Хорста?..
– Что, правда?!.. Никогда не замечал…
– Точно тебе говорю! – заверил его Хенрик. – Так вот!.. Однажды после такой тренировки я заметил, что она опять отирается у ристалища, и решил подкараулить девчонку. Перехватил ее, когда она уже возвращалась в покои, которые занимала их семья, и прижал ее к стенке. Ульрика, видно, так растерялась, что даже не сообразила поначалу. И не вырывалась, застыла, как мышонок перед котом. Тут я и поцеловал ее…
– А потом?..
– А что потом? Пришла в себя и влепила мне такую оплеуху, что в ушах еще долго звон стоял! А сама убежала. Правда, перед этим еще выкрикнула мне в лицо: «Дурак! Ненавижу тебя!»
– Ха!.. Ха!.. Ха!.. – Рейнарду стало смешно, но он боялся растревожить рану, поэтому получился не смех, а жалкая пародия на него.
– Эй! Ты смотри, не напрягайся!.. Осторожнее!.. – обеспокоенно посмотрел на брата Хенрик, но король медленно покачал головой.
Длинные, с проседью волосы, раньше бывшие темными, как безлунная ночь, разметались по подушке:
– Все нормально… Рассказывай!..
– А что рассказывать? Ты помнишь?.. Нам уже больше двадцати было, когда с отцом отправились в поход к границам Северного королевства…
– Да-а… – протянул старший. – Славный был поход! Много добычи мы тогда взяли!
– Да! И часть их земель к себе присоединили, – подхватил с готовностью Хенрик.
– Угу… Отец был весьма доволен!.. Тогда у меня та наложница появилась… Помнишь? Та белокурая, чистый ангелок!.. Как она любила меня!.. – король прикрыл глаза, словно хотел воссоздать перед внутренним взором образ девушки, которая подарила ему столько сладких мгновений.
– Ну, я после того похода тоже в накладе не остался! – признался младший. – Мне тогда тоже досталась хорошенькая пленница – та пышечка…
– Это та, которая спрыгнула с крепостной стены?.. – озадаченно спросил Рейнард.
– Увы! – покивал светловолосой головой Хенрик. – Вот скажи ты мне: чего ей не хватало?..
– Женщины – непонятные существа!.. – философски произнес король, не поднимая век. Ресницы его едва заметно подрагивали. – Рик… Позвал бы ты мне лекаря, что ли!.. Мочи нет терпеть!
– Болит? – с тревогой спросил младший брат и, встав с кресла, быстрым шагом направился к высоким двустворчатым дверям, ведущим в покои. – Сейчас, брат! Ты потерпи немного! Я быстро!
И действительно, он вернулся довольно скоро, в сопровождении седого худощавого лекаря в темном балахоне, принесшего с собой сундучок, в котором хранились его снадобья. Засуетился около короля, осматривая его раны, покачал головой, что-то там себе решая, а потом сказал:
– Ваше Сиятельство! Прикажите слугам принести чистых бинтов и теплой воды! Надо повязку поменять, Ваше величество! – обратился уже к повелителю.
– Делай, что надо! – только и сказал тот сквозь зубы.
На лбу его снова выступили бисеринки пота, а под глазами залегла чернота.
Хенрик, отгоняя от себя дурные предчувствия, вышел и отправил одного из стражников, несущих караул у покоев короля, прислать сюда двух
