— Начинается большая реформа, — подтвердил Менски. — Князь выразил недоумение недостаточной подготовкой Владеющих, Круг Силы подготовил обновлённые требования, и Академиум начал разработку новых учебных программ. Всё пока ещё в процессе, но уже ясно, что боевая практика будет увеличена, а некоторые теоретические предметы переведут в разряд факультативных.
Вот и результат разборки с Греками — всё, что наворотила Киса вместе с обществом Симона Кананита, начинает понемногу отменяться. Думаю, дело не ограничивается одним Академиумом — наверняка сейчас начинают меняться и школьные программы, да и на деятельность храмов княжьи люди тоже посмотрят придирчивым взглядом.
— А кстати, наставник, вы не знаете, кто сейчас руководит Приказом дел духовных? — вдруг пришла мне в голову мысль.
— Раньше там была Мариэтта Киса, но она вроде куда-то подевалась, — с удивлением посмотрел на меня Менски. — Не знаю, кто там сейчас руководит. А что?
— Да нет, ничего, — отрицательно покачал головой я. — Просто вспомнилось, раз уж зашла речь о реформе образования.
Стало быть, Менски, наконец, вспомнил Мариэтту Кису, а значит, волны вероятности уже успокоились. Кису помнили слишком много значительных личностей, так что стереть её из мира бесследно не вышло. Интересно будет узнать, куда же она подевалась в ветке, которая стала реальностью, но насчёт этого нужно спрашивать не Генриха.
— Одним словом, боевая практика у вас становится основным предметом, и заниматься мы станем гораздо интенсивнее, чем раньше, — жизнерадостно подытожил Генрих. Студенты, однако, его радость явно не поддерживали. — Заодно хочу сразу отметить, что семья Арди будет заниматься по немного изменённой программе, и тестового коридора у них на экзамене не будет.
— За какие такие заслуги их от коридора освободили? — негромко буркнул Иван.
Сказал он это негромко, но Менски услышал и уставился на Ивана тяжёлым взглядом. Молчание затянулось, и Ваня начал чувствовать себя неуютно. Ванино выступление было, конечно, совсем не к месту, но меня оно ничуть не удивило — я давно уже понял, что Иван относится к той немаленькой категории людей, которые в каждом событии видят исключительно отрицательную сторону — хотя надо заметить, что это почему-то не мешает им получать от жизни удовольствие. Из тех, которые поактивнее, получается нелюбимая начальством оппозиция, но большинство, вроде нашего Вани, ограничиваются бурчанием и фигой в кармане. Ивана, правда, от этого практически уже отучили, но рецидивы изредка случаются.
— А ведь я могу и тебя от коридора освободить, Сельков, — мягко сказал Генрих. — Будешь сдавать экзамен так же, как они. Хочешь?
Иван неловко заёрзал на скамейке, чувствуя серьёзный подвох.
— Так ты хочешь или нет, Сельков? — по-прежнему обманчиво мягко настаивал Менски.
— Не хочу, — выдавил из себя Иван.
— Значит, какой-то минимум мозгов у тебя всё-таки имеется, — с удовлетворением отметил Генрих. — Ради первого занятия я сделаю вид, что ничего не слышал, но если ты ещё раз выскажешься таким образом, то я тебе устрою сдачу экзамена вместе с Арди. Они такой экзамен переживут, а вот насчёт тебя я очень не уверен, так что думай, прежде чем разевать рот.
Меня его уверенность, что мы сможем экзамен пережить, скорее напрягла, чем обрадовала. Я мельком взглянул на Ленку — она оставалась совершенно равнодушной. То ли по своей обычной невозмутимости самурая, то ли была, как всегда, уверена, что я решу все проблемы.
— Если это не секрет, наставник — как именно у нас будет проходить экзамен? — не выдержал я.
— Будете драться сразу с тремя преподавателями, — объяснил Генрих с многообещающей улыбкой.
— А вы уверены, что нам будет по силам справиться сразу с вами тремя? — слегка удивился я.
— Захотите сдать — справитесь, — с явным удовольствием заявил тот, и Ленка презрительно фыркнула.
— Это, конечно, стимул, — согласился я. — А мы будем сдавать вдвоём или по одному?
— Интересная мысль, — задумчиво сказал Генрих. — Вдвоём вы должны быть очень интересным противником. Ладно, ближе к делу решим. Собственно, дело в том, — всё же решил он объяснить, — что вас бесполезно проводить по коридору. Он слишком негибкий — вы сразу подстраиваетесь под его шаблон, а дальше идёте, как на прогулке. Зато в поединке мы сможем гораздо точнее оценить ваши возможности. Собственно, никакого другого подходящего варианта для вас мы так и не сумели найти.
— Но нам коридор всё равно полезен, — заметил я.
— Так никто вас этого не лишает. На четвёртом курсе студенты его регулярно проходят, и вы тоже будете проходить вместе со всеми. Просто в качестве экзамена он для вас не подходит. Ну ладно, хватит разговоров, давайте немного подерёмся, взбодримся после каникул. Я с Арди, а Менцева со всеми Сельковыми сразу.
* * *
Я сидел на земле, тряся головой. В глазах всё ещё плыло, но дурнота понемногу проходила.
— Давай вставай, Арди, я вижу, что ты уже в порядке, — как бы со стороны донёсся голос Генриха. — Расслабился ты за лето, а ведь тренировки бросать нельзя, тренироваться надо постоянно.
Я неуверенно, но всё же смог подняться на ноги.
— Я даже не понял, чем вы меня так приложили, наставник, — пожаловался я.
— Ещё поймёшь, — добродушно пообещал Генрих. — Ты этот трюк будешь часто видеть, раз уж он так хорошо работает. А между прочим, у твоей жены гораздо лучше получается.
Я посмотрел в сторону Ленки. Она расслабленно стояла, наблюдая за девчонками, которые помогали подняться Ивану. Сами они на ногах стояли нетвёрдо, так что скорее мешали ему своей суетой, чем помогали.
— Ну хватит придуриваться, — распорядился Генрих. — Давайте двигайтесь потихоньку все на улицу, немного побегаем-попрыгаем. Арди, — обратил он внимание на меня, — ты как? В состоянии бегать?
— Через несколько минут буду в состоянии, — отозвался я покачиваясь и не очень успешно пытаясь избавиться от плывущих в глазах цветных пятен. — А скажите, наставник, что вы сами думаете о нашей новой программе?
— Трудно сказать, — неожиданно серьёзно ответил Менски, провожая глазами студентов. — Любое нововведение поначалу всегда кажется хуже привычного. Мне, к примеру, не нравится сокращение теоретических предметов — для того, чтобы нормально развиваться, нужно иметь достаточно широкий кругозор, одного мордобоя недостаточно. С другой стороны — а многие ли хотят развиваться? Те, кто действительно хотят, будут заниматься факультативно, а остальным и этого хватит. В общем, через год-другой посмотрим, а пока рано делать выводы.
— А Владеющие нашей дружины хотят развиваться?
— Да как и везде, большей частью не хотят, — Генрих задумался, пытаясь сформулировать ответ. — Хотя если сравнивать, то у вас ещё неплохо. Если говорить конкретно, то, например, Земец уже может аттестоваться на Старшую.
— Марина пока не готова, — коротко сказал я.
— Да? — он с сомнением посмотрел на меня.
— Не смотрите на меня так, наставник, — с лёгким раздражением сказал я. — Если вы подумали, что мы как-то препятствуем ей аттестоваться, то вы ошибаетесь. Я вам уже говорил, что мы поощряем личный рост, и это действительно так. Марина в самом деле пока не готова.
— Ну, возможно, и не готова, — не стал спорить он. — Лада Дорохова пока до Старшей не дотягивает, но наверняка скоро дотянет. Она неплохо подросла. Вот только что у неё, что у Земец, в головах непонятно что творится. Хотя может быть, это и есть их путь к возвышению.
— Путь дурости, — проворчал я.
— Это точно, — хохотнул Генрих. — Возвышение через дурость. Довольно популярный путь, кстати. Рассказывали мне шёпотом кое-какие истории про кое-кого из тех, кто сейчас наверху.
В голову сразу приходит Драгана Ивлич, вот у кого уж дурости хватало. Насколько я понял, Алина её немного сдерживала, а то историй было бы намного больше. Хотя у Алины и своей дурости было в достатке.
— Кажется, с некоторыми из героев этих историй я даже знаком, — заметил я, а Генрих понимающе усмехнулся.
