И Аде уже нечего терять, не так ли? На ногах устояла, и то хорошо.
С детства знакомый путь по темным узким коридорам на этот раз показался бесконечно долгим. Чуть ли не длиннее, чем дорога из деревни до города. Последний рывок до своей комнаты, а там можно упасть. Главное, дотянуться до кровати, не свалиться сразу на пороге.
В тайнике у Ады лежал запас зелий, а тайник как раз под кроватью. Жизненно необходимо до него добраться. В таком состоянии полнейшего истощения, без вспомогательных средств не восстановиться. А это необходимо сделать уже к завтрашнему утру.
Нащупала в кармане ключ, но не могла его толком взять непослушными пальцами. В правой руке все еще держала сумку с собранными травами. От собственной беспомощности на глазах выступили злые слезы. Глубоко вздохнув, девушка прислонилась лбом к прохладной поверхности двери, негнущимися пальцами, снова и снова пыталась сжать маленький ключь.
Сначала камни, теперь вот кусочек металла. — Ах да, ее назвали трофеем! — подкинуло истерящее сознание еще один пункт в перечень. Круг неприятностей и недоброжелателей все увеличивается. Что на очереди, — зубная щетка?
От безысходности всегда начинала глупо шутить, в основном про себя, но бывало и вслух. В любом случае, рядом не было никого, кто бы посмеялся подобным шуткам.
Но помощь пришла. От единственного существа, от которого ее можно было здесь ждать.
— Клык… Ты вовремя, — выдохнула девушка, когда ее руку обвило горячее тельце с быстро бъющемся сердечком.
Мелкий зверь, темный хорек. В этом доме его, правда, звали исключительно крысой. Но он ей не был, и сам крыс очень любил, — есть. Настоящий хищник, жаль только, что клык у него только один. Зато когти острые и разума побольше, чем у некоторых оборотней.
Мышь и крыса… Ну конечно, они не могли не поладить.
Сейчас ее прыткий, наверное, можно сказать друг, доставал из кармана ключ. Ада и не подозревала о подобных талантах зверька. Он, оказывается, тоже маскируется, скромняга. На краю сознания мелькнула нелепая догадка. Для простого хорька Клык и раньше проявлял слишком уж высокий уровень интеллекта.
Но думать об этом сейчас не было сил. И после того, как добровольному помощнику удалось вставить наконец этот треклятый ключ в замочную скважину, Аде нужно лишь повернуть его. Целых два раза.
Больше никогда не будет запирать двери на ключ, серьезно. Пусть лучше растащат все малоценное барахло и устроят в комнате свинарник, чем терпеть такие мучения в шаге от кровати.
К счастью, кроме Клыка, свидетелей ее крайне бедственного состояния больше не было. Когда дверь за спиной захлопнулась, девушка сделала два героических гигантских шага и повалилась на узкую койку. Лечение придется отложить. На то, чтобы добраться до содержимого тайника, а потом и до содержимого заветной бутылочки, требовались слишком большие усилия.
— Слышишь, Клык… разбуди че… во- семь ча… — не договорила.
Даже не была до конца уверена, что Клык поймет и выполнит просьбу. Непростые хорьки ориентируются во времени? Все равно. Ада просто отключилась, как только закрыла глаза.
Клык лег подальше от девушки, от нее плохо пахло. Зато сама девочка хорошая, добрая. Она единственная впускала его к себе в комнату, разрешала прятаться, когда травили. И всегда делилась едой. Ну и да, когда она гладит и чешет ему спинку, тоже приятно.
Но Клыку не нравилось ее частое отсутствие, в последнее, небезопасное время, тем более. Сам он тоже не сидел на месте, у всех свои дела и обязанности, но… Бывший всегда в курсе всего Клык, решил, что завтра уедет вместе с Мышью.
Эти недолгие часы спала как убитая. И только благодаря настойчивости и острым коготкам, вонзившимся в самое мягкое место костлявой девушки, Клыку удалось ее разбудить.
Восемь часов сна на минимальное восстановление организма. Ада села на постели, чуть приоткрыла слипшиеся от сна глаза и посмотрела на хорька. Тот, с чувством выполненного долга, спокойно сопел дальше. На ее подушке, между прочим. Сама, как свалилась вчера поперек кровати в изножье, так и пролежала все время не двигаясь.
— Спасибо, — несмотря на внутренний протест, поблагодарила Клыка за побудку.
Сколько она его уже знает? Когда он появился в доме? Лет пять… А сколько живут хорьки? Познания про этот вид млекопитающих у Ады скудны. Надо же, простой любитель пожрать, незаметный, осторожный, и подбрасывает такие сюрпризы.
Протянула руку и погладила усатую морду. Они, оказывается, похожи больше, чем казалось раньше. Родственные души, прямо.
Мозг более — менее заработал, осталось проверить как тело, оклемалось ли. Пальцы, руки и ноги вялые, но слушаются лучше, чем до сна. Голова гудит, язык во рту как будто разбух и окаменел, предварительно, по ощущениям, успев покрыться плесенью. Хорошо, что нос заложен, Ада представляет, как от нее сейчас разит. Однозначно, время идти к источнику.
Хрупкую бутылочку со снадобъем удалось открыть без затруднений, пальцы все еще слабые, но хотя бы гнутся и болят не так сильно. Время очень раннее, до восхода солнца остается не менее пяти часов. Она все успеет.
По дороге никто не встретился, ни из одного окна не пробивался свет. А дорога вела девушку на окраину города, в Священный лес.
Ханнес был прав, говоря, что Аде не с кем прощаться. Если только с этими улицами, природой, местами, где прошло детство. Пусть и не счастливое.
Клан Ханнеса самый многочисленный из рысиных, но в поселении, конечно же, живут не только рыси. Просто другие виды или слабее или слишком малочисленны для того, чтобы образовать собственный клан. Такой, который был бы в состоянии постоять за себя и выжить. Законы в их мире просты и жестоки. Сильнейший имеет все, слабый должен подчиняться. Или предлагать что‑либо взамен подчинения, что‑нибудь более выгодное или желанное.
Так и с Адой, прозванной Мышью в клане хищников. Прозвище говорит о многом и, увы, далеко не о хорошем к ней отношении сородичей. В своем клане она чужая. Дочь казненных предателей.
Аду оставили жить только потому, что она самка. Женщин всегда было меньше мужчин и вероятно, из осиротевшей девочки хотели выжать наибольшую пользу. Для всех. Мышь же, должна благодарить уже только за то, что жива.
Если бы не дар, так оно и случилось бы, Ада не сомневалась. Что могла пятилетняя кроха противопоставить взрослым и сильным? Росла она действительно крохой, оборотни ждали, когда девочка повзрослеет. Но когда с возрастом проснулся дар целительства, сильный, нужный, редкий, у Ады появилась возможность избежать участи общей подстилки.
Любить ее от этого больше не стали. Скорее, к безучастности и необоснованной неприязни добавилось легкое опасение. Многие стали лицемерить, притворяться добрыми друзьями. Ею пользовались, пусть не телом, но всем остальным, что составляло ее сущность. Способности и сила, которая шла из глубины души.
