Это была наивысшая похвала, которую мог услышать Ученик от Учителя. Старец отвернулся от Юнца. Шагнул к провалу, заглядывая вниз. На миг его взгляд слился с бездной.
— Вот именно… никого, — неслышно, одними губами, прошептал за его спиной Юнец. — И никто не сумел бы… Лучше, чем я, — никто.
Он добавил еще несколько слов — быстро и неразборчиво.
Краткое боевое заклинание, злая улыбка и резкий взмах обеими руками. Колдовской знак, выписанный в воздухе…
Магический удар был нанесен в спину Учителю. Удар скорый, сильный и безжалостный.
* * *
Ком смерзшегося до алмазной прочности воздуха, брошенный в засаленный полушубок старика, обратился в пар даже не коснувшись Учителя. Однако Ученик не образумился и не прекратил волшбы. Проклиная шамана, он вычертил новый знак и выкрикнул новое заклинание.
Снег взвился под ногами Старца и в одно мгновение окутал плотным коконом невысокую человеческую фигуру на краю провала. Среди снежинок мелькнули искорки холодного колдовского пламени. В следующий миг искры слились, обратились в размазанные полосы, затягивающиеся подобно тугим путам. Снежно-огненный вихрь-кокон сжался словно кулак, сминая шамана длинными сверкающими пальцами.
В «кулаке» что-то хрустнуло, что-то треснуло. И…
Полыхнула яркая вспышка. Молния, ударившая изнутри, разрубила кокон. Вихрь распался. Колдовской огонь и снег осыпались, открывая жертву.
Которая на самом деле жертвой вовсе не была.
Старик стоял в центре кружащейся еще поземки, раскинув руки в стороны и выставив ладони наружу. Меховые рукавицы — изорванные в клочья, дымящиеся — лежали у ног Старца. Слабое, едва заметное сияние, сочившееся из его пальцев, быстро таяло на фоне снежной белизны.
Учитель смотрел на Ученика. И взгляд этот не предвещал Юнцу ничего хорошего.
Вихрь-кулак лишь слегка потрепал тулуп старого Шамана-Хранителя и сбил шапку с головы. Самому ему боевая волшба вреда не причинила.
— Глупец! — с искренней печалью в голосе произнес Старик. — Ты преуспел во многом, но пока не превзошел меня. Прежде чем учить тебя дальше и давать власть над силой Древних, я должен был убедиться, что эта наука не пойдет во вред. Что ж, теперь я вижу, что ошибся в тебе.
Юнец не скрывал удивления, разочарования и досады. Он ударил снова. На этот раз магические пасы Ученика вздыбили сугроб над головой Старца и, обратив снег в ледяной торос, обрушили его на Учителя.
Тот легко отразил и эту атаку. Едва заметное движение — не руки даже, пальцев — разнесло сверкающую глыбу вдребезги. Лед брызнул в стороны. Острые блестящие осколки испятнали снежное покрывало вокруг, но даже не оцарапали Старца.
— Неужели ты надеялся справиться с Хранителем у источника могущества, которое он бережет? — Голос Старика стал жестким, колючим и звонким, как рассыпавшиеся вокруг льдинки. — Неужели ты возомнил себя достойным обращаться с силой, о сути которой знаешь меньше, чем знаю я, и владеть которой не обучен вовсе?
Учитель сделал шаг к Ученику.
И еще один. И еще.
Ученик отступил, стараясь держаться подальше от чернеющей в снегу воронки провала.
Само это место, пропитанное древними магическими токами, помогало сейчас старому шаману. Он бывал здесь неоднократно, и он знал, как должно себя здесь вести.
Старик без лыж двигался по глубокому снегу как по земной тверди. Юнец пятился, по колено проваливаясь в сугробы.
Сначала — по колено, потом — по пояс…
Казавшийся надежным, наст предательски проламывался под его весом. Раскалывалась толстая наледь…
Запаниковав, Юнец ударил снова. Размашисто рубанул воздух двумя руками. Две глубокие борозды, извергнув шипение и густой пар, протянулись по снегу к ногам Шамана-Хранителя. Однако Старик, оказавшийся в перекрестии рубящих ударов, вновь не пострадал. Только хлестнувший в лицо порыв ветра колыхнул седые волосы на обнаженной голове.
Старец тоже начинал творить волшбу. Колдовал он деловито и основательно, с неторопливой уверенностью, без спешки и без злобы. Его чары действовали так же — постепенно, неотвратимо.
Снег облеплял Ученика. Крепкий наст, обратившийся в рыхлое месиво, затягивал его, подобно холодной трясине. И словно невидимые ладони ребенка-великана лепили вокруг беспомощного человека гигантский снежок.
Снег сжимал тело Юнца, твердел, уплотнялся, давил…
— Ты не прошел испытания, — звучал сквозь снежный хруст тихий, полный сожаления голос Старца. — Ты постиг законы магии лучше, чем кто-либо из моих учеников, но ты не постиг законов людских.
Руки еще оставались свободными, и Юнец размахивал ими, стараясь вырваться из снежного плена. Но все попытки были тщетными. Ученическая волшба не могла тягаться с заклинаниями старого шамана.
— Ты ни во что не ставишь благополучие племени, и в тебе нет уважения к заветам предков, — продолжал Старик. — Желая всецело обладать запретной силой, ты поднял руку на ее Хранителя и на своего Учителя. В тебе слишком много страстей и желаний, которые будут править тобой, а не наоборот.
Юнец увязал все глубже и дергался, как рыба на крючке.
Старец подступил к нему еще ближе, почти не оставляя следов на снегу.
— Тебе нельзя становиться Шаманом-Хранителем. И тебя нельзя оставлять в живых, ибо ты уже знаешь дорогу к сокрытой силе. А лишнее знание порождает искушение. А непреодоленное искушение одного становится причиной погибели многих. Я приведу сюда вместо тебя другого, пусть менее способного, но более достойного. И я передам тайну силы ему. В тебе же племя больше не нуждается. Прости… Прощай…
Лицо Старца было печально. Слова были пронизаны грустью. Ладони плавно выписывали в воздухе магические пассы.
Снег, в котором тонул Юнец, пришел в движение.
— Ты хотел спуститься вниз, и ты попадешь туда, куда так стремился. И где уже лежат кости таких же, как ты. Ученики, жаждущие владеть всей силой Древних, находят могилу возле ее источника. Так было всегда. И так будет впредь.
Движимый магией Учителя снег, будто вязкий оползень, тянул Ученика к краю бездны.
Юнец предпринял еще одну попытку вырваться. Но новые тяжелые пласты уже облепляли руки и накрывали голову. Снег давил, душил…
Отчаянный вскрик разнесся над заснеженной равниной.
И оборвался: холодный кляп заткнул Ученику рот.
В следующую секунду черный зев бездонного провала заглотил добычу.
* * *
Падение было долгим. Почти бесконечным. И поистине безграничным был ужас, который испытал за это время Юнец.
Снежный кляп, забивший глотку, таять не спешил, и Ученик Шамана-Хранителя не имел возможности ни крикнуть, ни произнести заклинание. И смерть от удушья могла наступить прежде, чем тело достигло бы дна провала.
