— Все будет хорошо, — обещаю ему. — Мы справимся…
Я верю.
Меррон никогда не боялась темноты. Скорее уж темнота была союзником: прятала, предупреждала об опасности, разделяя звуки на те, которые не причинят вреда, и другие, заставлявшие Меррон замереть. Но сейчас темнота ничем не могла помочь: Меррон негде спрятаться.
Комнатушка два на два шага.
Каменный пол. Каменные стены. Дверь без ручки. Солома на полу и пустое ведро. Меррон сразу дала себе слово, что скорее умрет, чем воспользуется этим ведром. Но чем дольше она сидела, тем сильнее хотелось в туалет.
Во всем чай виноват… и собственная глупость Меррон.
Чай заваривал Ивар, который учил Меррон зашивать раны. Шить приходилось на свежих свиных тушах, но Ивар уверял, что разницы особой нет, на людях удобней — шкура тоньше, швы аккуратней выходят. Вот весь день Меррон только и делала, что резала, постепенно приучая себя к инструменту — у нее почти получаться стало — и шила…
А потом Ивар посмотрел на часы и предложил выпить чаю.
Чай у него был особый: он сам выбирал чайный лист, а потом смешивал его с сушеными ягодами барбариса и черники, добавлял вишневых веточек, смородинового листа и мяты. Как было отказаться?
К чаю полагались сухие, верно вчерашние, лепешки и соленое масло.
Вкусно, особенно, когда в желудке пусто.
Свиные желудки не так сильно отличались от человеческих. И когда Меррон озвучила эту мысль, Ивар смеяться не стал, но сказал, что свиньи изнутри действительно на людей похожи. Меррон возразила, что свиньи — это свиньи, а люди — совсем даже другое… Ивар тогда предложил ей самой свинью вскрыть и посмотреть, если, конечно, Меррон не брезгует грязной работой.
Подумаешь, свинья. Меррон человека резать доводилось!
Самой! Или почти самой!
В общем, со свиньей она кое-как управилась… и вынуждена была признать, что и вправду похоже. Особенно сердце. И что пальцы у Меррон вовсе не такие гибкие и сильные, как она думала. А Ивар успокоил, мол, пальцы надо разминать, и, подарив два стеклянных шарика, показал, как именно это делать. У него выходило легко, ловко, как у заправского циркача, а вот Меррон шарики то и дело роняла, хорошо, хоть на юбки…
— Ничего, — сказал Ивар. — Получится. Не отступайся только.
— Ни за что! — Меррон спрятала шарики в кошелек, невольно отметив, что и это платье можно считать безнадежно испорченным. Мало того, что пропахло мертвецкой, так и выводком пятен обзавелось. Скоро у Меррон не останется платьев… и что делать?
Попросить Сержанта?
А он скажет, что Меррон сама виновата, надо быть аккуратней… или не скажет? Ей ведь не бальные нужны, а что-то простое, удобное и немаркое, как у Летти… или к тете заглянуть, попросить парочку старых… нет, стыдно.
И поздно уже.
Полночь давно минула, и Меррон давно пора было бы вернуться. Не то, чтобы ее ждут — Меррон подозревала, что случись ей вдруг исчезнуть, Сержант очень не скоро заметит пропажу — но все-таки не в мертвецкой же ночевать!
А спать хотелось, тем более, что вставать придется рано… надо повторить симптомы кишечных расстройств и способы лечения, док всегда спрашивает очень подробно. Меррон, конечно, учила, но… лучше, если она повторит.
Возвращалась она, погруженная в собственные мысли, где нашлось место свиньям, платьям, слабым пальцам и прочим жизненным странностям, поэтому, когда дошла и увидела незваных гостей, Меррон лишь удивилась.
И огляделась.
Снова удивилась: откуда в ее… ну ладно, не совсем, чтобы ее, в чужом доме, столько людей с оружием? А главное, что этим людям надо от Меррон?
— Кто-то ранен? — спросила она первое, что в голову пришло.
— Ранен, — ответил ей капитан и снял шлем. — В самое сердце.
Малкольм? Малкольм. Странный какой в этом железе… зачем ему броня? Меррон спросила.
— Затем, что лишь сталь защитит от предательского удара!
Если так, то, конечно, аргумент.
— А кто тебя предал? — Меррон подумала, что эта встреча даже на руку ей: Меррон жуть как неудобно, что она салон забросила. И она осознает всю важность их задачи, но… но в салоне хватает тех, кто готов менять мир. А док один.
И шанс у него выучиться тоже один.
Меррон не хочет его терять.
Только вот если вдруг Сержант появится, то выйдет неудобно. А с другой стороны, все эти, с оружием, пришли сюда открыто, и значит имеют право? Как-то сложно все.
— Ты, — сказал Малкольм.
— Я?
Когда? Это ошибка… наверняка, ошибка. Меррон никого не предавала!
— Идем, — Малкольм взял ее за руку и сжал. Больно же! И вообще, что он себе позволяет?
— Я закричу, — предупредила Меррон и сделала глубокий вдох, преисполняясь решимости завизжать, хотя визжала даже тогда, в старом амбаре, когда с деревенскими девчонками на женихов гадали. И ведь все видели что-то, а на Меррон, стоило к ведру с водой наклониться, свалилась крыса.
Хорошо, не бешеная.
Только об этом Меррон и успела подумать: ее ударили.
Очнулась она уже в комнате. Два на два шага. Дверь. Ведро. Солома.
Холод.
И удивление от того, как нелепо все получилось. Меррон не предательница!
— Я не предательница! — она кричала, пытаясь дозваться до того, кто прятался за дверью. Бесполезно. Если ее и слышали, то всяко не верили. Или им просто наплевать? А Меррон едва не охрипла, когда же охрипла, то села на солому, сунула руки в подмышки и стала повторять симптомы кишечных расстройств.
Все больше пользы, чем от слез.
Не дождутся.
…вялые кожные покровы… налет на языке… белая кромка… припухлость живота и болезненность при пальпации… жидкий стул или же наоборот, слишком твердый… при запорах помогает кора крушины или жостера, заваренная кипятком… для длительного лечения язвенных болезней следует заваривать рыльца кукурузы, также льняное семя или кисель из ягод голубики.
…диета…
…хотелось бы знать, Меррон покормят?
…лепешек было мало и давно… сколько вообще прошло времени? Много, если так хочется в туалет… но ведром Меррон пользоваться не станет.
Из упрямства.
А Малкольму выскажет все, что думает о нем… Малкольм разозлится и… снова ударит? У Меррон наверняка синяк появился. Интересно, Сержант заметил бы синяк?
Вряд ли.
И Меррон рассмеялась, она смеялась долго, громко и почти до слез: конечно, дело не в ней. В нем. Он не забыл про ту несчастную сигарету… и с тетей разговаривал… а тетушка рассказала про леди Мэй… и про то, чем можно отвлечь Меррон, чтобы она не успела предупредить друзей об опасности.
Дура!
Свадьба эта поспешная… док… вскрытие… занятия, которых слишком много, настолько, что Меррон едва-едва справляется, куда ей о салоне думать… поманили мечтой, как осла морковкой, а она и рада бежать.
