Четвертый член тайного совета пока не высказывался. Раньше он сидел, погрузившись в свои мысли, надвинув на глаза черный капюшон. Теперь он наклонился вперед, и черный бархат упал на плечи, открыв лицо. Это был высокий человек, крепкого сложения, одетый, подобно воину, в кольчугу поверх кожаной куртки. Твердый, жестокий подбородок загорелого сильного лица обрамляла мрачная черная борода. Четвертым заговорщиком оказался Хайяш Тор, изгнанный даотар, бывший главный военачальник Турдиса, побежденный Тонгором. Именно его безумное, неуправляемое честолюбие и имперские амбиции толкнули слабовольного сарка Турдиса на кровавую дорогу завоеваний.
— Есть еще один способ, достославный Великий хранитель, — заговорил он. — Можно иным способом навлечь гибель на Патангу и погубить варвара…
Ялим Пелорвис обратил тусклый взгляд в его сторону и негромко осведомился:
— И какой же это способ?
Хайяш Тор наклонился вперед, обведя сообщников пронзительным гипнотическим взглядом.
— Я согласен с Ялимом Пелорвисом. Патанга должна быть уничтожена прежде, чем империя Тонгора поглотит всех нас.
Тонгор строит воздушный флот летающих кораблей, тайной которых владеет одна лишь Патанга. Это — самое опасное оружие, так как, вооруженный всего одним таким летающим судном, Тонгор прорвал осаду Патанги и разбил мою армию. Поэтому именно сейчас нам и надо нанести удар. Не пройдет и года, как Тонгор достроит флот и обучит воинов. Тогда Патанга станет непобедимой — самой могущественной из королевств-городов Лемурии. Но убить Тонгора надо не кинжалом наемного убийцы… и не магией.
— А как тогда? — удивленно выдохнул тучный бывший сарк Шембиса.
Тонкие губы Хайяша Тора чуть дрогнули в слабой улыбке.
— Быстрое умерщвление лишит нас радости мести, — тихо произнес он. — Смерть — это конец жизни, но есть муки, которые могут показаться много хуже смерти и длиться хоть сотню лет!
Одно за другим прозвучали его слова и будто повисли в удушающем безмолвии тайной подземной палаты. Блистающие глаза Хайяша Тора сверкали злым, плотоядным блеском. Собравшиеся замерли, обдумывая услышанное.
— Но как же сможем мы передать Тонгора в руки палачей, Хайяш Тор? Как мы выманим северянина из рядов его могучей армии, из сердца хорошо охраняемого города, обнесенного стенами?
Хайяш Тор снова улыбнулся.
— Мы заставим его явиться к нам по собственной воле, — мягко произнес он.
Молодой Великий хранитель Ямата наклонился вперед. Глаза его сверкнули словно у почуявшего добычу вандара. Он неторопливо облизал губы.
— Как?
Хайяш Top понизил голос до тихого шепота.
— Что, если мы тайно похитим из дворца Тонгора его жену, королеву Соомию, и их новорожденного младенца, принца Тара? Один человек может прокрасться сквозь стену часовых, с чем никак не справится армия.
— Продолжай, — затаив дыхание, попросил Красный Великий хранитель.
— Когда Соомия и ее ребенок будут надежно упрятаны за стенами Тсаргола, мы станем повелителями Тонгора! Если он когда-нибудь пожелает увидеть свою саркайю и их первенца, то он должен будет… открыть ворота Патанги перед нашей армией и приказать своим людям сложить оружие! А иначе мы уничтожим тех, кого Тонгор любит больше всего на свете!
Ялим Пелорвис молчал. Взгляд его стал тусклым, задумчивым.
— А поверит ли Тонгор нашему посланнику?
В голосе военачальника зазвенело адское веселье.
— Мы пришлем ему доказательство. Ваши палачи ведь достаточно умелы, чтобы отрезать саркайе левую руку и все же оставить ее в живых. Наш посланец принесет доблестному варвару кровавое доказательство. Прямо к его трону, где он восседает в окружении тысячи воинов. Ручаюсь, Тонгор сразу же отправится к нам!
Маленький жабообразный сарк Шембиса злорадно захохотал.
— И где же мы найдем человека, достаточно хитрого, чтобы исполнить такое?
Хайяш Тор, расслабившись, откинулся на спинку кресла и высокомерно взглянул на заговорщиков.
— В Тсарголе есть один вор по имени Зандар Занд…
Спустя две недели, ровно в полдень, через большой Западный въезд в Патангу проехал стройный юноша верхом на запыленном кротере. Огромные ворота высились над ним, словно утес, загораживая ясное голубое небо. Солнце сверкало на неприступных стенах города, вспыхивало огнем на черепице конических крыш, блестело на широких куполах из позолоченной бронзы, мягко лаская зеленую медь шпилей. Солнечные лучи позолотили наконечники копий и шлемы стоящих на стене часовых. Над дюжиной шатров развевались на ветру расшитые золотом знамена Патанги, украшенные эмблемой Черного Ястреба валькаров.
Въехав в город вместе с толпой, стройный юноша остался незамеченным. В этой толпе встречались разные люди. Купцы из Зангабала в головных уборах из белой ткани с янтарными перьями на макушке везли выделанные кожи, бронзовые изделия и яркие шелковые ковры, сошедшие с ткацких станков Далакха и Кадорны. Напыщенные послы из Катула прибыли на север в занавешенных паланкинах с дарами в виде золота, серебра и бесценного язита. Были тут и крестьяне из дальних провинций, приехавшие на рынок на больших возах, которые тянули здоровые, тяжеловесные зампы. Они доставали свежие ягоды сарн и водяные фрукты, пшеницу и рожь. А с ними прибыло и множество запыленных молодых воинов из отдаленного Ашембара, лучников и конных копейщиков из далекого Дарундабара, наемников из Возашпы, привлеченных магией легенд о Тонгоре — «самом могучем из воинов, самом храбром и самом щедром из королей». Все они хотели записаться в его армию или, быть может, научиться таинственному искусству пилотирования стройных летающих кораблей, плавающих над Патангой подобно серебряным стрелам.
Юноша въехал через Западные ворота в имперский город по величественной Торийской дороге — огромному проспекту, что рассекал город, доходя до самой сердцевины — великолепной площади в центре Патанги. Вокруг поднимались дворцы, храмы и особняки — сказочные, сверкающие тысячью красок, блистающие варварской пышностью.
С балконов, окон и стен свисали многоцветные ковры и знамена. На минаретах и шпилях трепетали и развевались флаги.
Превосходные фасады, украшенные скульптурами из мрамора, одетые камнем или покрытые ослепительной мозаикой, сверкали в лучах полуденного солнца. На большом базаре Патанги под полосатыми оранжево-сине-малиновыми тентами торговались, ссорились и жестикулировали купцы. Ветви цветущих деревьев гнулись под грузом листвы, отбрасывая на раскаленную мостовую прохладные озера тени, а между зданиями тут и там проглядывали сады с фантастическими цветами.
