— В нем есть тайна, — пропела Кассандра. Идея заинтриговала ее. Она отодвинулась от окна и приблизилась к дубовой кровати, застланной мехами, с кружевными покрывалами и надушенными подушками. Приготовленное для нее Джансиз платье лежало поперек кровати, оно выглядело целомудренным и соблазнительным одновременно: отличный наряд для обольщения. Принцесса оглядела свое смуглое гладкое тело. Ей семнадцать, и сложена она великолепно. Но Акила ведь король. Наверняка он знавал многих женщин, и отнесется к ней критически. Неуютное чувство — оно изредка посещало Кассандру — начало подниматься из глубины души. Она с радостью приняла требование отца выйти замуж за лиирийца, потому что устала от Хеса и хотела стать королевой. Но девушка также была уверена, что ей стоит изображать побольше нежелания и сопротивления, чтобы продемонстрировать свою скромность и благочестие. Однако тому уж минул месяц, и теперь Акила почти на пороге. Хуже всего, что король Лиирии не знал о замыслах ее отца.
Больше всего на свете Кассандра хотела, чтобы воцарился мир. Она прочла недоверие в глазах отца, когда доставили письмо от Акилы с предложением о встрече. Никогда отец не выглядел таким довольным и таким серьезным одновременно. Чтобы установился мир, он готов на потери: пусть даже лишиться ее, любимой дочери. Кассандра считала, что должна заботиться об отце, но покинуть Хес — где она лишь одна из нескольких сестер-принцесс — было ее заветной мечтой. Да еще стать королевой! Какая из сестер отказалась бы от подобного соблазна?
— А теперь тебе нужно одеться, пока они не явились сюда, — сказала Джансиз. — Твой отец захочет, чтобы ты приветствовала их.
Кассандра молча кивнула. Джансиз встревожилась ее молчанием, бросив на принцессу испытующий взгляд.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептала девушка.
Кассандра застонала. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о ее страданиях — не сегодня, когда она так близка к цели.
— Ты обещала не говорить об этом нынче, — напомнила она.
— Так с тобой все в порядке?
— Да, только говори потише, — Кассандра инстинктивно оглянулась на закрытое окно, надеясь, что снаружи их никто не слышит. — Я чувствую себя хорошо. Ничего не болело уже несколько дней.
— Я не верю тебе, — усомнилась Джансиз. — Я кое-что слышала сегодня утром. Если хорошо себя чувствуешь, то почему тебя рвет?
— Ох, ну и ведьма же ты! — проворчала Кассандра. — Хватит шпионить за мной. — Она села на край кровати, зная, что от подруги не скроешься. Болезнь напала на нее неделю назад, и состояние ее ухудшалось, в то время как дела вообще шли все лучше. И теперь боль дошла до предела, превратившись в раскаленную иглу в желудке, вызывая рвоту, а иногда даже окрашивая мочу в красный цвет. Она не знала, в чем дело, да и не пыталась узнать. Знала только, что, если отец обнаружит это, ее замужество — шанс стать великой — обречено на неудачу.
— Иногда во время еды я испытываю боль, и это все, — заключила она. — Я понервничала за завтраком. Это и вызвало недомогание. Не волнуйся, Джансиз. И обещай, что не скажешь никому ни слова.
Девушка по-прежнему оставалась встревоженной.
— Я боюсь за тебя, Касс. Позволь, по крайней мере, Данетт взглянуть на тебя. Она никому не скажет, зато может дать тебе обезболивающее.
— У Данетт рот шире, чем благословенный Крисс. Разве можно что-либо ей доверить? Кроме того, ты считала, что это связано с моими месячными кровотечениями, а это не так. Так чем мне поможет эта старая повивальная бабка?
— Не знаю, — смешалась Джансиз. — Потому-то я и волнуюсь. Может быть, тебе нужен настоящий доктор. Может быть…
— Успокойся, Джансиз, — Кассандра подняла палец вверх, как делала всегда, если Джансиз начинала болтать без умолку. — Достаточно. Ты обещала молчать, и я надеюсь на тебя… А теперь… Она встала, заправив волосы за уши. — Помоги мне одеться.
Джансиз уже приготовилась взять в руки платье, когда раздался стук в дверь. Одетая только в нижнюю тунику, Кассандра закрылась руками, чтобы защититься от непрошеных гостей.
— Кто там? — спросила она.
— Твой отец, девочка. Открой.
Как они прежде и договаривались, отец пришел за ней.
— Я еще не одета, отец, — отвечала девушка.
За дверью послышался смех.
— Я сам купал тебя в ванночке, так что мне знаком каждый дюйм твоего тела. Ты что же, решила нынче демонстрировать свою скромность? Захвати халат и открой дверь.
Джансиз проворно вытащила из чулана халат и накинула на хозяйку. Принцесса завязала пояс, а Джансиз открыла дверь. На пороге стоял король Карис, он был один. Его лицо с тронутой сединой бородой озаряла усмешка. Одет правитель был в алый бархат — пышное придворное облачение для встречи гостей. По случаю торжества пальцы были усеяны перстнями, яркие камни сверкали при свете факелов. Увидев младшую дочь, он просиял. Джансиз расчесала волосы Кассандры так, что они заблестели, щедро накрасила ее лицо и ногти. Даже в простом халате девушка выглядела очаровательно.
— Доченька, ты прелестна, — сообщил отец. Он вошел в комнату. Джансиз низко присела в реверансе, опустив глаза. Карис едва замечал ее. Он любовался дочерью, пробуждавшей в нем отцовскую гордость.
— В чем дело, отец? — с невинным видом спросила она.
Карис повернулся к Джансиз.
— Оставь нас, пожалуйста. Мне надо поговорить с дочерью.
— Поговорить? Но мы же одеваемся, отец!
— Иди, Джансиз, — произнес король. Служанка не заставила повторять сказанное. Она быстро покинула комнату, закрыв за собой дверь, оставив Кассандру растерянно смотреть на отца. Правитель Риика сделал шаг вперед; его глаза были полны печали. Кассандра и ждала этого визита и страшилась его.
— Ты видела их из окна? — спросил ее отец. Его голос был мягким. С ней он всегда был мягок.
— Да. Поэтому я и должна одеваться.
Карис покачал головой.
— Нет, еще не сейчас. Я встречу их по прибытии, немного пообщаемся. Акила будет усталым — слишком усталым, чтобы даже ты смогла соблазнить его. — Его глаза скользнули по дочери. — Пусть он лучше поразится, как я, при виде тебя!
— Значит, сегодня мы не увидимся?
— Вечером, когда они отдохнут. Вы встретитесь за обедом.
Принцесса пала духом. Она столько ждала встречи с будущим мужем, что любая отсрочка была пыткой для нее. Но с отцом не поспоришь. Так что девушка испустила горестный вздох, усаживаясь на кровати.
— Перед тем, как наступит вечер, я хотел бы поговорить с тобой, — произнес Карис. Он сел рядом с ней, взял ее руку и вложил в собственную. Его кожа казалась задубевшей по сравнению с ее нежными пальчиками. Но глаза смотрели с любовью и печалью.
