- Ним, не пялься на них, проклянут, - мать тронула ее за локоть.
- Уж точно, - подхватила вдова, - у этих чертей глаза на затылке.
- Даже на праздник в черном заявились, - Нимве, хоть и не прекратила глазеть, тем не менее старалась делать это не слишком демонстративно. - Прям вороны на погосте.
- Глянь, как завешались-то, - заметила вдова. - Небось, сидят там, заклятия плетут.
- Не говори, чего не знаешь, - строго остановила Хелеа. - Про нас вон с дочкой тоже много чего болтают.
- Ну, - женщина смутилась. - Чего ж вас ровнять, вы ж… - она смолкла, не зная, видно, что еще сказать, и вовремя: на королевском балконе возник глашатай. Поднял жезл, перевитый золотой лентой, и площадь взорвалась криками, замелькали зелено-золотистые флажки, полетели цветы… Публика не унималась долго, но глашатай терпеливо ждал.
Наконец крики начали стихать. Глашатай вновь поднял жезл, его зычный голос прокатился над площадью, перекрывая гул:
- Ее величество королева Алавинги и Его высочество герцог…
Площадь потонула в таком реве, что окончания фразы никто не расслышал. Нимве словно очутилась посреди бушующего океана, где вместо волн были человеческие руки, а вместо пены - флажки и цветы. Заслонив уши ладонями, она не отрывала взгляда от королевского балкона, поэтому успела заметить, как там торжественно появились люди, одетые в кружева и бархат. Сначала Нимве показалось, будто это королевская семья, но, приглядевшись, она поняла, что перед ними только свита.
Королева и ее муж, герцог Кендарнийский, вышли следом, она - в золотом, он - в зеленом. Подняли руки в знак приветствия. Цветы, не долетая до балкона, ярким дождем сыпались на парадное крыльцо. Глашатай улыбался не скрываясь, что-то говорил, но вряд ли мог сам себя услышать. И когда Нимве подумала, что вопли толпы уже не смогут звучать громче, на балкон ступили принцы.
Такого шума Нимве в жизни своей не слышала. Она даже согнулась, зажмурила глаза, потому что показалось, будто они вот-вот выскочат из орбит. Когда она открыла их снова, принцы стояли у перил и махали толпе. Одетые в белое, они казались небожителями, на краткий миг спустившимися на землю. Нимве видела их довольно отчетливо, впервые так близко, и поразилась, насколько они не похожи. Если бы не знала, что они близнецы, она бы ни за что и братьями их не посчитала. Даже роста они оказались не одинакового, принц Сэтнар, худой и словно колючий, коротко стриженый блондин, был немного выше брата. Принц Инис смеялся, свесившись над перилами, темные глаза сверкали, а русые волосы слегка растрепались. Сэтнар же ни разу не улыбнулся. Прямой, с почти военной выправкой, он казался сосредоточенным и надменным. Инис был необыкновенно хорош собой, стройный и ловкий, ловелас, как говорили в столице, прекрасный танцор и наездник. Брат выглядел так, будто до срока состарился, и глупости вроде балов и охоты его вовсе не прельщают. Ни для кого в стране не было секретом, что родители, почти с рождения наследников живущие врозь, поделили сыновей, и что королева хочет видеть на троне своего любимца Сэтнара, а Его высочество герцог - своего, Иниса.
Прошло много времени, прежде чем крики немного утихли. Принц Сэтнар отошел вглубь балкона, а Инис все еще стоял, облокотившись о перила, с цветком в руке. И как это он ухитрился его поймать, подумала Нимве. Вдова вдруг толкнула ее под локоть и произнесла:
- Глянь-ка, вон Мафхор, - для пущей ясности она ткнула пальцем на балкон. Пошарив взглядом, Нимве увидала, что там, чуть поодаль от королевской свиты, замерла темная фигура. Это был молодой мужчина, одетый в черное, как и остальные маги Дома Таэнана, с копной длинных черных волос, высокий и худощавый. Со своего места Нимве плохо видела его. Соседка тихо произнесла:
- И чего это маги к празднику-то не переоделись? Накликать хотят, не иначе.
- Может, это обычай такой у них, - отозвалась Хелеа. - Почему обязательно накликать?
- Ну, обычаи ихние нам известные, - вмешался мужик, стоявший подле, по виду ремесленник, широкоплечий, с окладистой серебряной бородой. - А особенно Мафхоровы! Вон, в прошлом годе дети в Серой Слободе пропадать начали… Сказывают, это он их приманивал, а потом из ихней крови снадобья готовил.
- Да не бреши, чего не знаешь, - обернулся к нему сосед, тоже ремесленник по виду. - Снадобья… На кой ему те снадобья, он ведь молодой мужик. Иль, может, скажешь, Его высочеству, мужу королевиному, он их готовит?
- Ты мне чужих бредней не приписывай, - с достоинством отрезал бородатый. - Про Его высочество я не говорил. А что касаемо Мафхора, так всем известно, что глаз у него дурной. Вон, свои даже от него отреклись. И Его высочество герцога он опоил, не иначе, а то разве бы герцог-то его к себе на службу взял? Вот и смекай.
- Да мне смекать нечего… - начал было второй, но его перебил резкий и чистый звук горна, взмывший над толпой. Глашатай воскликнул, перекрывая шум:
- Жители Алавинги! Мы собрались в этот радостный день, дабы приветствовать наших милостивых владык и пожелать им благоденствия и процветания!
Вновь раздались крики и рукоплескания, и не утихали несколько минут.
- А также здравия наследникам престола! - дождавшись относительной тишины, продолжал глашатай. - Принцу Сэтнару и принцу Инису! Как известно каждому жителю королевства, в случае рождения близнецов невозможно назначить наследника иначе, как исполнив Пророчество!
Внезапно на площади стало очень тихо.
- Радуйтесь, жители Алавинги, - голос глашатая прокатился над головами. - Ибо выпала вам честь вновь услышать древнее Пророчество, вещее слово праотца Великого Дома Гиргиалла. И вот слово Таэнана, прозванного в его народе Черным Единорогом. Склоните ухо свое и слушайте, ибо исполнено оно мудрости!
Глашатай развернул свиток и, сделав паузу, начал в полной тишине:
- "Вот Пророчество Таэнана Гиргиалла, Черного Единорога, основателя Дома Гиргиалла в землях алавингов, иверкийцев и хиршеев. В незапамятные глухие времена скрыли сыны Великих от мира в земле Алавинги свое Сокровище. Отыскать его смогут лишь близнецы, высокороднее которых не будет среди подданных короля. И когда наступит день их совершеннолетия, отправятся братья в далекий путь, не взяв с собой большого войска. Сопровождать их будут только меч, отвага и верное сердце. И отведет милостью своею Владычица Земля от них всякую беду, и отыщут сыны благородных Великое Сокровище, что так долго было спрятано сильными от сильных. И искать его суждено им вместе, ибо в одиночку никому из них не дано его найти, но владеть Сокровищем сможет лишь один, тот, кому оно предназначено судьбою."
Глашатай поднял голову, обвел толпу глазами. Над площадью по-прежнему висела тишина, и можно было услыхать, как воркуют и хлопают крыльями голуби на крышах. Каждый житель Алавинги знал слова Пророчества наизусть, однако люди слушали так, будто им читали его впервые.
