Валлан и наместник переглянулись. Во взгляде последнего читалось отчаянье.
Будучи человеком не слишком большого ума, наместник короля Нумедидеса, тем не менее, уже достаточно долго служил в Пограничье, чтобы питать даже ничтожные иллюзии насчет пиктского благородства и их радушного отношения к пленным.
Мучительная смерть у Столба Пыток — вот удел тех, кого злосчастная судьба бросала в лапы лесных дикарей.
Порой истязания длились по несколько дней, но две полных луны — это чересчур… Валлан тоже прекрасно знал это, как и многое другое, поскольку жил с пиктами в гораздо более тесном соседстве.
Но непоколебимая уверенность, слышавшаяся в словах Дианоры, заставила его засомневаться. В голосе девушки звучала сила, способная заразить своих слушателей и убедить их в том, что солнце встает на западе.
Валлан уважал это качество в людях и в восхищении взглянул на знатную аквилонку, казавшуюся ему до этого капризной и взбалмошной девчонкой.
— Сейчас отношения с пиктами напряженные, как никогда, — медленно заговорил он. — Даже тех немногих вождей, что относились к нам лояльно, как будто кто-то подменил, — быстрый взгляд на наместника, преисполненный презрения и досады, и вряд ли имеющий отношение к истории с Клавдием. — Так, что, сожалею, но ни с кем из пиктов мы не сможем переговорить о судьбе королевского эмиссара.
— Нельзя ли отправить отряд на поиски? — не теряя самообладания, спросила Дианора. — Найдутся ли среди ваших солдат решительные, смелые люди, способные на благородное дело? Клодий укажет им путь… А уж моя благодарность не будет знать границ!
Валлан задумчиво смотрел на нее, с трудом веря своим ушам.
— Среди солдат — нет, — наконец произнес он, взвешивая каждое слово. — Отчаянных голов в гарнизоне хватает, но самоубийц среди них вы не найдете. Человек долго не выживет в Пиктской Пуще, а мертвым не нужны горы золота. Но есть среди жителей Конаджохары люди, которым доводилось не раз бывать за Черной Рекой и возвращаться обратно живыми. Это — разведчики, следопыты. Жалование у них солдатское, да и то все время задерживают, — снова быстрый взгляд в сторону наместника, который на сей раз его заметил и недовольно сдвинул брови. — Эти люди — настоящие волки. Вам лучше бы с ними поговорить.
— Вы не можете им приказать? — Дианора зловеще прищурила глаза. — Ведь они простые наемники…
— Вовсе нет, — отрезал Валлан, не обращая внимания на яростный блеск зеленых глаз. — Деньги они получают за выполненную работу. Прошу прощения, но вы там у себя в столице привыкли отдавать приказы, а понятия не имеете о нравах жителей Пограничья. Их можно привлечь блеском золота, но заставить — никогда! Имейте это ввиду, если будете разговаривать с ними… К счастью, лучший из следопытов сейчас как раз в форте. Мы еще застанем его, если прямо сейчас выедем из Велитриума. Я на это очень надеюсь…
— Едем! — Дианора стремительно направилась к двери.
— Но мой доклад, госпожа…
— Поезжай с ней, умоляю тебя! — прошептал наместник. — Доклад может и подождать! И не говори с ней таким тоном, болван!
«Сам ты болван! — подумал Валлан, сбегая по лестнице следом за Дианорой. — Девицу эту высечь бы не мешало, раскомандовалась тут, столичная штучка. Баба, а та еще, с гонором. Здесь Конаджохара, а не Тарантия, здесь сначала бьют, а потом выясняют, где учатся подобному высокомерию. И не посмотрят, что она женщина… Но, да простит меня Митра, какая прекрасная женщина!»
Вечером того же дня Дианора вместе с Клодием и Валланом прибыла в форт Тускулан.
К сожалению напряжение последних дней и бессонные ночи взяли свое и все разговоры со следопытами пришлось отложить до утра: девушку сняли с коня полумертвую от усталости и отнесли в лучшую комнату на единственном в Тускулане постоялом дворе.
Валлан сперва хотел пригласить гостей в собственный дом, но потом передумал: он ютился в двух крошечных комнатах и обходился без прислуги — в собачьей будке обстановка уютней, чем в его холостяцком жилище.
А постоялый двор, несмотря на то, что стоял на самой границе цивилизованного мира, содержался в порядке и чистоте, как, впрочем, и все в хозяйстве Валлана, кроме собственного его жилища.
Нехитрая, но сытная еда, соломенный тюфяк и крыша над головой — что еще нужно простому солдату?
Дианоре, в ее близком к обморочному состоянии, было все равно, куда падать. Клодию — и подавно: ему не дали выспаться в Велитриуме поэтому он, даже ужина не дождавшись, отправился в свою комнату и приказал не беспокоить его, даже если пикты пойдут приступом на Тускулан.
Валлан же, устроив обоих, сразу же послал узнать, находится ли в форте человек, который нужен Дианоре.
Проснувшись на следующее утро, девушка не сразу поняла, где находится. Некоторое время она неподвижно лежала, бессмысленно глядя в низкий дощатый потолок, потом, вспомнив все, резко села в кровати.
Мышцы тотчас заявили решительный протест. Дианора даже зашипела от боли, словно рассерженная кошка, но тут же, разозлившись на себя, встала на ноги.
Как истинная дочь аквилонского дворянина, она всегда была о себе высокого мнения, и не могла примириться с телесной немощью. Подумаешь, мышцы ноют! Она знает средство, которое заставит их замолчать.
Девушка спала одетой, лишь кто-то — уж не Валлан ли? — стащил с нее сапоги и перевязь с мечом. Вечером Дианора была неспособна даже на это, и при воспоминании о вчерашнем дне на бледные щеки аквилонки набежал легкий румянец стыда.
Недолго думая, она сбросила с себя всю одежду и схватила лежащий на столе меч.
С легким шелестом клинок покинул ножны, и обнаженная сталь блеснула в солнечном луче, дробившимся сквозь неплотно закрытые ставни. Хищно изогнутый клинок описал дугу, на короткий миг замер в крайнем верхнем положении, а потом бешено заметался в полутемной комнате, заставляя стонать рассекаемый им воздух.
Туранский меч, казалось, жил своей собственной жизнью: рука и тело следовали за ним, повинуясь любой его прихоти. Дианора, стараясь не обращать внимания на тупую боль в мышцах, и стиснув зубы, яростно делала выпады и повороты.
Ее боевые приемы были стремительны и четки, дыхание оставалось ровным и глубоким, движения ног — безупречны. Она была настоящим мастером меча, знала об этом и гордилась своим искусством.
Потратив достаточно времени на упражнения, Дианора почувствовала себя родившейся заново. Она опустила меч и, подойдя к двери, пинком распахнула ее настежь.
— Эй, кто-нибудь!.. Воды!
Пробегавший по коридору мальчишка-слуга в замызганной тунике, увидев стоящую в дверях голую женщин с мечом в руке, застыл на месте, разинув от удивления рот.
