— Ты — Тот, Кого Ждали Предки?
Тан-Тлух собрал в кулак всю волю, чтобы говорить спокойно. Он не все понял, и ему было очень страшно, но он стоял, а остальные Любимцы Силы лежали, прижавшись лицами к траве, — и если он сейчас не утратит спокойствия, они уже никогда не смогут забыть об этом.
— Я? Не думаю… — Пришелец пожал плечами. — А ты кто такой, приятель?
— Я — Тан-Тлух, Ветер-В-Лицо, восьмой из рода Крюгер!
Мышцы Тан-Тлуха окаменели. Он, пожалуй, не смог бы уже упасть, даже если бы захотел.
— Из рода Крюгер, говоришь? — глаза Чужого стали широкими, как у совы. Он странно скривил губы и медленно погладил темя Говорящего Камня — там, где сияла радужная печать с непонятными знаками. — Крюгер! Капитан Бенгт Крюгер, «Астарта»! А ты? — он повернулся к Внемлющему. — Ты ведь сказал: О'Хара! Конечно! Патрик О'Хара, связист!
Да, это, несомненно, был Тот, Кого Ждали Предки. Он знал их, и даже запретные имена не были для него тайной. Охотники тихо заскулили, и сам Гаан внезапно обмяк… лицо его расплылось, и он стал вдруг просто очень старым человеком.
— Ну и дела! — Пришелец широко улыбнулся и положил руку на плечо старика. Тот вздрогнул, но не посмел отодвинуться. — А между прочим, вашим предкам памятники ставят. Еще какие!
Тан-Тлух ощутил, как пробуждаются застывшие жилы. Этот, в одежде Предков, не был страшен. У него не-было ни лука, ни топора, и он улыбался улыбкой слабого — так, обнажая зубы, щерятся синекожие, живущие за рекой. Охотники, лежащие в траве, зашевелились: они тоже уловили в голосе Того, Кого Ждали Предки — слабость. Более медлить было нельзя.
— Я, Тан-Тлух, Ветер-В-Лицо, говорю: если ты пришел из Леса Предков, прикажи Внемлющему отдать нам Прямой Огонь!
Улыбка на лице Слабого стала еще шире.
— Одичали вы, однако. С топорами бегаете. Ладно, теперь все. Скоро домой поедете, потомки!
Тан-Тлух по-прежнему понимал не все слова, но ясно чувствовал, что Пришелец воистину слаб. Речь его была быстра — так не говорит сильный. И Ветер-В-Лицо уже знал, что следует делать, но, прежде чем сделать, нужно было спросить еще об одном, о том, чего не знали даже самые мудрые старики.
— Тот, Кого Ждали Предки, знающий запретные имена! — медленно и торжественно проговорил Ветер-В-Лицо, глядя прямо в синеватые, словно утреннее небо, глаза. — Я, Тан-Тлух, хочу слышать: почему семь поколений ушли, ожидая, и лишь к восьмому пришел ты, один, без пищи и целебных снадобий?
Пришелец спрятал улыбку. Глаза его потемнели, и голос стал глуше. Он уже не казался слабым, и это было опасно.
— Ты пойми, брат, ведь никто ничего не знал. На «Астарте» шли добровольцы. Первый прыжок, понимаешь? А связь… ведь двести лет тому, какая тогда связь была, только эта рухлядь. — Пришелец показал на Говорящий Камень. — Сейчас только руки дошли до вашего сектора. А ведь искали, и как искали. Так что уж не вините Зем…
Он не договорил. Резко щелкнула тетива, и не знающая промаха стрела Тан-Тлуха, восьмого потомка Крюгера, вошла ему в глаз по самое оперение, опрокинув Чужого на замшелые ступени.
Тело в серебристой одежде сползло вниз, несколько раз дернулось и замерло.
Опустевшими глазами посмотрев в лицо Тан-Тлуху, Гаан, шестой из рода О'Хара, медленно опустился на колени, подставляя затылок узкому лезвию топора. Глухой удар! — и Внемлющий лег рядом с Тем, Кого Ждали Предки, обняв мертвеца, словно пытаясь защитить от топоров.
— Инклинч, Большой Медведь из рода Свенсон!
Тан-Тлух произнес имя бесстрастно, не оборачиваясь. Он знал, что отныне его слово не прозвучит зря.
— Я говорю: Инклинч из рода Свенсон пойдет в Дом Завета и принесет мне Прямой Огонь!
Он недаром назвал именно это имя. Из всех Любимцев Силы один Инклинч был равен ему — а число медвежьих когтей на ожерелье у него было, может быть, даже большим, чем у Тан-Тлуха. Но сейчас он покорно вскочил с травы и торопливо вбежал в страшный Дом, куда доныне не было дороги людям пяти родов. Он скрылся за дверью и был там долго, а когда вышел — в вытянутых руках его лежало короткое топорище с прозрачным наконечником и слегка срезанным книзу краем.
Четыре пары глаз снизу вверх глядели на Тан-Тлуха. И когда из рук его вылетел узкий сноп синего пламени и вековой дуб, срезанный под корень, пал, накрыв шуршащей кроной два распростертых тела, Любимцы Силы поползли к ногам Ветра-В-Лицо, пытаясь коснуться его ступней, — и самому ловкому из них, Инклинчу, это удалось раньше, чем Тан-Тлух отступил назад и вскинул руку, приказывая подняться.
— Слушайте, Предки! Слушайте, Крюгер, Капитан, и О'Хара, Связист, и Багненко, Десантник, и Свенсон, Астроном…
Он выкрикивал запретные имена одно за другим; на лицах охотников метался страх, и только Тан-Тлух уже не боялся, ибо в руках у него лежал Прямой Огонь и он переступил черту.
— Слушайте, Франжье, Повар, и Бен-Мусаиб, Врач! И жены их, Великие Матери шести родов, слушайте!
Струйки синего огня ползли по стволу поверженного дуба, и в переплетении пылающих ветвей корчились серебристые одежды.
— Так говорю я, Тан-Тлух, Ветер-В-Лицо! Воистину необычным был этот день. Мертв Тот, Кого Ждали Предки, и умер Гаан, Внемлющий, и роду О'Хара не увидеть завтрашнего рассвета. Идите в поселки, Любимцы Силы, и расскажите о том, что видели ваши глаза. И скажите еще, что нет отныне пяти родов, но есть один род. Я, Хозяин Прямого Огня, называю вас Светлыми, и тот, кто скажет о себе иначе, не увидит более своих детей!
Незнакомое слово слагалось у Тан-Тлуха. Он не держал его ранее у сердца и сам удивлялся, откуда оно пришло и отчего течет так легко и прозрачно. Может быть, исток его — в Прямом Огне, лежащем в руках?
— А вы больше не охотники! Я нарекаю вас Воинами — пусть каждый призовет к себе юношей, дав им луки и топоры. Инклинч будет моей правой рукой!
Большой Медведь из рода Свенсон рванулся вперед и щекой прижался к колену Тан-Тлуха.
— Мы пойдем за реку — и синекожие склонятся перед нами, как тростник перед ураганом. Отныне лишь Светлый будет повелителем леса и луга — до самой Великой Степи. Идите! Но прежде чем уйти, да увидят ваши глаза то, что должны увидеть!
Синее пламя рванулось из прозрачного колпачка и крест-накрест перерезало Говорящий Камень. Звякнув, лопнули многоцветные глаза, и легкие изогнутые паутинки посыпались на траву. И впервые за тысячи долгих лун умолк негромкий писк, устрашавший сердца восьми поколений. Еще один язык Прямого Огня вонзился в Дом Завета, опалив паутину, и бревна запылали вместе со всем, что скрывалось за стенами.
— И еще скажите вы людям: у нас нет больше Предков. Мы отныне сами Предки своих потомков. И нам некого ждать. Ибо пришедшему поздно лучше не приходить! А теперь идите, Воины, и собирайте юношей!
