— Что там за чертовщина? — спросил часовой.
— Я не знаю, Белёсый.
Размеры корабля поразили меня даже больше, чем его сверкающий парус. Весь этот аттракцион был вполне в духе наших четверых колдунов-недоумков. Правда, галеры с пятью рядами вёсел я никогда не видел.
Я вспомнил о своём намерении и постучал в дверь Капитана. Он не отвечал.
Решившись войти без приглашения, я увидел, что он храпит на большом деревянном стуле.
— Эй! — закричал я. — Пожар! Мятежники в городе! Плясун у ворот Утренней зари!
Плясун был генералом, который в стародавние времена почти полностью разрушил Берилл. Люди до сих пор содрогаются, услышав это имя.
Капитан был невозмутим. Ни дёрнул веком, ни улыбнулся.
— Ты нахал, Каркун. Когда ты научишься правильно обращаться по команде?
«Правильно» означало, что сначала надо «доставать» Лейтенанта и не тормошить Капитана, если только Голубые уже не идут на штурм Бастиона.
Я рассказал ему про Кучерявого и про свою таблицу. Он свалил ноги со стола.
— Похоже, это работа для Счастливого, — в его голосе появились жёсткие нотки. Никто ещё безнаказанно не делал гадостей тем, кто служит в Чёрной Гвардии.
Счастливый был самым отвратительным начальником взвода. Он решил, что дюжины людей будет достаточно, но разрешил Немому и мне пойти с ними. Я мог чинить раненых, а Немой мог оказаться полезным, если Голубые начнут играть слишком грубо. Немой продержал нас полдня, пока бродил по ближайшим окрестностям.
— Какого чёрта ты затеял? — спросил я, когда он вернулся, неся в руках мешок, который, судя по виду, был набит крысами.
Он только усмехнулся. Немой есть, Немым и останется.
Таверна называлась «Мол». Это было довольно удобное место для сборищ. Не один вечер провёл я там. Счастливый поставил троих людей к задней двери и по паре к обоим окнам. Ещё двоих он послал на крышу. Каждый дом в Берилле имеет люк, ведущий на крышу. Летом люди спят наверху.
Остальных он повёл через переднюю дверь «Мола». Счастливый был небольшим нахальным парнем, очень любившим драматические эффекты. Его появление, по идее, должно было сопровождаться фанфарами.
Толпа застыла, уставившись на наши щиты, обнажённые мечи и зловещие лица, которые были видны через щели в забралах.
— Верус! — заорал Счастливый, — давайте сюда вашего главаря!
Появился глава семьи, содержащей заведение. Он продвигался к нам боком, как собачонка, ожидающая удара. Посетители загудели.
— Тишина! — прогремел Счастливый. Несмотря на своё маленькое тело, он мог издавать внушительный рык.
— Чем мы можем вам служить, благочестивые господа? — спросил старик.
— Приведи сюда своих сыновей и внуков, Голубой.
Скрипнули стулья. Солдат ударил мечом по крышке стола.
— Сидеть тихо, — сказал Счастливый, — вы просто обедаете, ребята. Будете свободны через час.
Старика начало колотить.
— Я не понимаю, господа. Что мы сделали?
Счастливый зло усмехнулся.
— Хорошо играет в невинность. Убийство, Верус. Двукратное убийство отравлением. И двойное покушение на убийство отравлением. Судьи постановили наказать презренных, — он забавлялся.
Счастливый был не из тех людей, которые мне нравились. Он так и остался пацаном, который отрывает мухам крылья.
Наказание презренных означало скармливание птицам, питающимся падалью, после публичного умерщвления. В Берилле только преступников хоронят без кремации или не хоронят вовсе.
На кухне поднялся шум. Кто-то пытался выбраться через заднюю дверь. Наши люди не давали этого сделать.
Общая комната взорвалась. В нас ударила размахивающая кинжалами волна человеческих тел.
Она отбросила нас обратно к двери. Тот, кто не был виновен, конечно, боялся быть осуждённым вместе с виновными. Суд в Берилле быстр, груб и суров и редко даёт подсудимому возможность оправдаться.
Кинжал проскользнул за щит. Один из наших упал. Я не великий боец, но я встал на его место. Счастливый сказал что-то лестное, но я не уловил.
— Ты промотал свой шанс попасть на небо, — огрызнулся я. — Тебя не занесут в Анналы.
— Чушь. Туда всех занесут.
Дюжина горожан полегла. В углубления пола стекала кровь. Снаружи собрались зрители. Скоро какие-нибудь головорезы ударят нам в спину.
И тут Счастливый наткнулся на кинжал. Он потерял терпение.
— Немой!
Немой уже работал, но он был Немым. Это значит — ни звука и очень мало показухи и неистовства.
Обитатели «Мола» начали хлопать себя по лицам и хвататься за воздух, отбегая от нас. Они подпрыгивали и пританцовывали, хватаясь за спины и задницы, взвизгивали и жалобно подвывали. Кое-кто из них рухнул на пол.
— Какого чёрта ты вытворяешь? — крикнул я.
Немой ухмыльнулся, показав острые зубы. Смуглой рукой он провёл у меня перед глазами, и я увидел всё, что творилось в «Моле», немного с другой стороны.
Оказалось, что в мешке он притащил гнездо шершней. На такое можно легко налететь в окрестных лесах, если вам не сильно повезёт. Обитателями гнезда были похожие на шмелей чудовища, которых крестьяне называют гололицыми шершнями. Природа не сотворила никого с характером более отвратительным, чем у них. Шершни быстро усмирили толпу, не беспокоя наших парней.
— Отличная работа, Немой. — сказал Счастливый после того, как излил свою ярость на нескольких злополучных посетителях «Мола». Оставшихся в живых он выгнал на улицу.
Я осматривал пострадавшего бойца, пока другой солдат занимался ранами нашего собрата. Счастливый называл это экономией нашему Старшине средств на судебные издержки и палача. Немой наблюдал, всё ещё ухмыляясь. Так или иначе, он не слишком мне приятен, хотя я и нечасто сталкиваюсь с ним в работе.
Мы взяли пленных больше, чем ожидали.
— Их целая толпа, — глаза Счастливого блестели. — Спасибо, Немой.
Колонна растянулась на целый квартал.
Судьба — это неверная сучка. Она привела нас в таверну «Мол» в критический момент. Околачиваясь там, наш колдун обнаружил целую толпу, которая пряталась в потайном убежище под винным погребом. Среди них оказались и самые известные Голубые.
Счастливый болтал, громко удивляясь такой удаче нашего осведомителя. Но никаких осведомителей на самом деле не существовало. Эта болтовня предназначалась для наших врагов. Они бы стали суетиться, разыскивать несуществующих шпионов, не обращая внимания на наших «карманных» колдунов.
— Выводи их, — приказал Счастливый. Всё ещё ухмыляясь, он уставился на угрюмую толпу. — Думаешь, попробуют рыпаться?
