Остатки замка рассыпаются тускло-серой трухой. Прислушиваюсь к ощущениям — первая медь растворилась бесследно, и срочно требуется добавить. Высасываю всю медь из проводов, догоняюсь мелочевкой из новоделов — какие-то письменные приборы и кусок пресс-папье. Главное — на сладкое.
Сейчас наконец-то освобожусь от надоевшей оболочки. Пробивается чешуя, кожу покалывает:
Приоткрыв дверь, проскальзываю в потайную комнату, где меня ждут три больших и россыпь маленьких — коллекция уральской меди XVII века, каждый предмет которой и караулила тут с прошлого новолуния. Моя цель. Позвать дважды, выждать полный цикл, находясь поблизости, спросить третий раз и только потом забрать — таковы правила:
Восьмикратное «Пойдём домой?» — и бережно, нежно рассасываю тающие стаканчики, чарки, маленькую коробочку. Быстро разогреваюсь, воздух вдоль тела тихонько течёт вверх. Облизываю магнит, высвободив брусок руды из сладкой розовой обёртки…
Всё идёт как обычно. Зализываю чайник, и старое дерево ручки тихонько стукает о полку. Но всё же что-то не так. Какая-то мелочь на самой грани восприятия не даёт покоя. Что-то не так. Вспомнила! Еле слышный шорох двери.
Медленно поворачиваюсь. На пороге стоит скотинка. Как есть — всклокоченная, опухшая, в необъятной ночнушке «от-кутюр», стоит и смотрит на меня. И то, что она видит, мягко говоря, её удивляет. Меня вовсю колбасит и выворачивает, воздух вокруг дрожит от жара и слоится. Останавливать оборот поздно. Сознание осталось, но слова уже пропали. Всё, что я могу издавать — тонкий свистящий шёпот.
— Хххы… — выдавливает скотинка,
— С-с-с-с-с-с, — отвечаю я. И улыбаюсь.
Скотинка разевает рот, явно собираясь заорать.
— Ш-ш-ш-ш-ш, — укоризненно кривлюсь я и качаю головой.
— Кто-кто… варан в пальто! Считай, я твоя персональная белочка. Ага, чешуйчатая — это VIР-исполнение такое. Короче: ты с утра вызовешь почтальона и передашь ему этот брусок, пусть отправит срочно, с-р-о-ч-н-о! Запоминай адрес.
Запомнит? Запомнит, как миленькая. Вслух говорить не могу, но организовать голос над ухом скотинки — запросто. Так даже убедительнее получается. А вообще-то кстати она за мной проследила — вопрос с магнитом решится, и я спокойно сольюсь домой.
— Вот так, умница. И смотри — я вернусь, проверю. А бутылка-то — вот она!
Конечно, это подлый ход с моей стороны. Целый месяц не давала ей нажираться, а сейчас сама предлагаю. Стрёмно как-то. Но, с другой стороны, разве второй вариант лучше? По инструкции я должна обезвредить человечку, видевшую медсестру в обороте, путем выедания меди из её крови и печени.
О, идея! Если я ей белочкой представилась, можно это дело развить. Сейчас так её закодирую — на всю жизнь, сколько ей там осталось, хватит. Давай, красавица, присасывайся к своей бутылочке!..
Красавица деревянным движением берёт арманьяк из моей лапы.
Ну и что, даже если скажу; что раньше была человечкой, а сейчас — странное подземное чудище? И что из того? Вы дэцэпэшников видели, знаете? Даунят? Аутистов? Сколько им жить, и что это за жизнь? И что бы вы сказали, если бы вам предложили исцелиться навсегда? Любой ценой?
У меня был диагноз-приговор — гепато-церебральная дистрофия нехорошей формы, быстро прогрессирующая. И когда сама Старшая предложила стать сестрой, как я могла отказаться? Объяснения с родителями Хозяйка тоже взяла на себя. Кто Ей откажет?
И с тех пор я стала медсестрой. Как была человечкой, уже почти не помню. Только облик могу воссоздавать, и то — на один полный лунный цикл, не больше.
Как я выгляжу? Скотинку спросите, она расскажет, когда очухается. Ну ладно, только вам и по большому секрету. Фильм такой есть, «Парк Юрского периода». А там зверушки милые, велоцерапторы называются. Снаружи — очень даже похоже. А вот изнутри я больше похожа на осьминога. У меня тоже голубая медная кровь.
Ну и хватит с вас. Пора мне.
Домой.
Корни — в землю, руды — в недра.
— Не переживай, скотинка. Я уже ухожу. Больше мы вас не потревожим, если будете хорошо себя вести. Мужу передай — пусть медь больше не трогает. Нехорошо чужое брать. Если что — нас теперь много, и будет ещё больше. Мы — Медные сестры, и мы всегда возвращаем украденное.
И я ухожу, оставив разгром наверху, заблёванную скотинку, забывшуюся тяжёлым сном в спальне, с ключом от кабинета под подушкой. Пить она теперь будет только безалкогольное, абстиненция гарантирована. Жаль, муж не узнает кого благодарить. Впрочем, пустое. Пусть, сами разбираются с киллершами, белочками, кражами и взломами. Интересно, они опознают отпечатки пальцев ящерицы?
Спускаюсь в подвал и растворяюсь в проводах. Теперь — домой, под Гору, и спать, спать… до следующего раза. Только бы латунь опять не попалась, не люблю её… привкус противный…
