Добравшись наконец до заставы, есаул отправился прямо в свой кабинет, на ходу снимая пояс. Не садясь, прошел к шкапу, дернул стопку теплой, закусил хлебом с солью и вернулся к столу как раз вовремя, чтобы снять трубку с зазвонившего телефона.
– Степанов? На месте торчишь, а, есаул? Посты, небось, забыл когда проверял?
– Никак нет, Ваше Высокоблагородие! – голосом вытянулся есаул, на самом деле опускаясь в плетеное кресло. – Разрешите доложить, господин полковник?
– На хрен мне твои доклады, Степанов? Готовь людей, десять человек с тебя, сегодня же.
– Да как же… – есаул прикинул, что казаков теперь надо или оставлять на постах круглосуточно, или сокращать количество точек. – А что случилось, господин полковник? Уж не беда ли какая?
– Ну, какая у нас беда? Сиволапые опять воду мутят. Какие-то хлопцы девок прихватили прямо в поле… Может, и не наши – а кто видел? В общем, бузы особой, думаю, не будет, но подтянуть сотню сабель не помешает. А на Зеленом острове дикари опять вскинулись, трех казаков положили! Расплодились, ити их мать…
– Вот и у нас тоже приплод! – ввернул Степанов. – На каждой ихней бабе целая гроздь висит!
– Вот пока висит – давай десять человек. И без разговоров, мне еще три заставы обзвонить надо.
Полковник повесил трубку и отхлебнул из бокала. Про три заставы он соврал, чтобы отвязаться, на самом деле Степанов был последним в списке. Жарко, скучно… Знатный все же напиток фермеры гонят, даром что сиволапые. В жару куда лучше водки, особенно, если фермерский самогон охладить.
– Марья! Спустись в погреб, принеси еще.
– К тебе тут пришли, – жена сунула в комнату вечно насупленное лицо. – Фермеры, трое, во дворе уже. А ты все пьешь!
– Замолчи! – полковник встал, нацепил шашку.
– А они и рады!
– Замолчи, говорю!
– Сами тебе возят, а ты и…
– Ну! – казак замахнулся на жену, и она наконец исчезла.
Он расчесал перед зеркалом редкие седые волосы, потом вышел к гостям. Фермеры в дома заходить не любили, предпочитали беседовать на крыльце.
– С чем пожаловали?
Двое в одинаковых синих комбинезонах переглянулись. Еще один фермер, видимо, оставался в кабине грузовика.
– Атаман, твои казаки дел натворили.
– Я пока не атаман, а полковник. А что там за дела, мне не ведомо.
– Ах, не ведомо? – тут же вскипел второй, прежде незнакомый полковнику. – Девчонки с реки домой шли, а твои бандиты…
– Убили кого? – громко перебил его казак, разглядывая далекие, очень редкие облачка.
– Если б убили, другой был бы разговор, – инициативу перехватил первый фермер, по фамилии Сергеев. – Но дел натворили! Кто отвечать будет?
– Кто натворил, тот пусть и отвечает. Так? А кто натворил – мне неведомо.
– Вот ты как… – недобро ухмыльнулся Сергеев. – Значит, комбайн на уборку – дай, а отвечать за своих казаков – так тебе неведомо?
– Неведомо, – сурово повторил полковник, с тоской думая, что фермерского самогона ему теперь долго не видать. Как, впрочем, и комбайнов… – Вот сегодня вечером хочу смотр провести, сотню казаков парадом по городку пущу. Молодцы – один к одному! Не хочешь посмотреть?
– Воздержусь, – Сергеев повернулся к товарищу. – Видишь? Я же говорил. Поехали.
Они забрались в кабину через мгновенно распахнувшуюся дверцу. Полковник успел заметить, что водитель держит на коленях самострел. Задержать бы, да сообщить о таком безобразии… Но поздно, в железном грузовике их пиками не взять.
– Постой! – откуда-то выскочил есаул Штырь, замахал руками перед бампером. – Куда?! А товар-то?
– Про товар у полковника своего спроси! – бросил через открытое окно Сергеев.
Машина негромко заурчала, тронулась с места, заставив Штыря отскочить. Есаул с плачущим выражением лица повернулся к начальнику.
– Товар договорено было забрать, господин полковник! Там и ситец хороший, и кожа, и термоса…
– Казак и без термосов казак!
Полковник посмотрел на уменьшающийся грузовик, непроизвольно сглотнул. Каждому свое – казакам границу стеречь, а фермерам… Фермерам спокойно работать и самогонку свою жрать, в добротной одежде ходить да на грузовиках разъезжать.
– Ништо, Штырь, будет и на нашей улице праздник. Как пять лет назад.
Грузовик скрылся в облаках пыли.
– Пять лет назад примерно с того же все начиналось, – сказал в кабине Сергеев своему спутнику, отцу одной из изнасилованных девушек. – Ты тогда у моря в поселке жил, не помнишь… Мы их сдуру хотели нахрапом взять. Но казаки – они же тупоголовые! Когда мы тех мерзавцев выкрали, двинулись всей толпой на фермы. И ведь сожгли тогда не одну.
– Им это стоило, как я слышал… – пробурчал Коваль. – А теперь у нас и самострелов поболе, чем тогда у вас имелось. Пусть приходят!
– Вот еще не хватало в дело их пустить, самострелы эти! – закатил глаза Сергеев. – Еще не хватало! Прилетят архаровцы в масках, да на флайерах, тогда казаки ангелами покажутся.
Коваль молча пыхтел, наливаясь кровью. Фермерам запрещено иметь огневой бой, да и вообще запрещено иметь оружие. Для охраны от дикарей есть казаки… Вот только и от них тоже надо защищаться. Конечно, имея даже сельскохозяйственную технику и некоторое количество самострелов, можно не очень бояться вооруженной пиками да саблями кавалерии, но ведь им, бездельникам в фуражках, больше заняться нечем, как только воевать, голов своих не жалеют. Бешеные псы, а не люди.
Высадив Коваля у его дома, Сергеев с племянником поехали к школе, забрать младших. У самой ограды стоял однорукий Михалыч, сторож, он запасался новыми розгами. На минуту перестав ломать ветки, Михалыч пожаловался:
– Всех твоих порол сегодня, Андрей.
– Всех? – закатил глаза отец.
– Всех. Учитель говорит – хуже всех хулиганят. А младший, Петр, так вообще дурак.
– Зато работник хороший получится, – усмехнулся Сергеев. – Хватит нам уже умников в семье.
– И еще святой отец им очень недоволен…
Оставив сторожа, фермеры вошли в школу. Единственный класс уже наполовину опустел, учитель курил в окошко.
– Говорят, мои тут совсем распоясались?
– И не говори, Андрей. Откажусь от должности из-за них! – учитель хрипло рассмеялся. – Хорошо хоть, старший твой уж третий класс заканчивает, скоро простимся.
– Читать-то выучился?
– И читать, и писать, и считает не хуже других. Он не глупый, просто драчун. Но младший – дураком останется, уж прости. Ничего учить не желает, сколько ни пори. И еще сегодня в церкви отличился – святому отцу за спиной кукиш показал!
– Ты зачем это? – сурово посмотрел Сергеев на подошедшего сына.
Тот шмыгнул носом, задумчиво почесал выцветший синяк под глазом.
