Выдалась чудесная ночь. Коровы спокойно паслись на выгоне, Гарм же украдкой улизнул со двора по своим собачьим делам. Надо сказать, что псу очень нравилась охота на кроликов при лунном свете. Разумеется, если бы Гарм знал про великана, он выбрал бы для охоты другое место или, вернее всего, остался бы дома на кухне.
К двум часам ночи великан очутился на участке Фермера Джайлса и начал там куролесить: переломал изгороди, погубил посевы, вытоптал нескошенную траву, короче, за пять минут натворил столько бед, сколько королевские охотники не натворили бы и за пять дней.
Услышав, как великан шлёпает по берегу речки, Гарм обежал с запада холм, на вершине которого стояла Джайлсова ферма, чтобы посмотреть, что за странные дела творятся на хозяйском участке. И тут он увидел великана, который как раз перемахнул через речку и наступил на любимую Джайлсову корову по кличке Галатея. Он расплющил бедную скотинку своей тяжёлой ножищей так легко, как Джайлс, бывало, давил тараканов. Пёс сделал правильные выводы из увиденного: взвизгнув от ужаса, он кубарем кинулся домой, даже не вспомнив при этом, что улизнул со двора, не спросив позволения у хозяина. Под окном Джайлсовой спальни бедный Гарм принялся лаять и прыгать, но Фермера Джайлса было не так-то просто разбудить.
— Беда! Беда! Беда! — лаял Гарм.
Окно внезапно распахнулось, и оттуда вылетела метко пущенная бутылка.
— Ой! — заскулил бедный пёс, уворачиваясь от снаряда с ловкостью, отточенной годами опыта. — Беда! Беда! Беда!
Тогда фермер высунул голову в окно.
— Чего разбрехался? — спросил он. — И почему это ты здесь?
— Да так! — тявкнул Гарм.
— Я тебе покажу «да так»! Утром шкуру с тебя спущу, — сказал фермер, захлопнув окно.
— Беда! Беда! Беда! — снова заверещал Гарм. Голова Джайлса снова показалась из окна.
— Ещё раз тявкнешь, и я тебя пришибу! — сказал фермер. — Кто это тебе на хвост наступил, старый дурак?
— Мне-то никто на хвост не наступил, — ответил пёс, — а вот на твой скоро наступят!
— Чего?! — удивился Джайлс, несмотря на весь свой гнев. Никогда прежде Гарм не позволял себе говорить с хозяином подобным образом.
— На твоих полях великан, ужасный великан, и он идёт прямо сюда! — сказал пёс. — Беда! Беда! Он растоптал твоих овец. Он растоптал бедную Галатею.
Беда! Беда! Он поломал все изгороди и вытоптал посевы. Смелее, хозяин, поспешай, хозяин, не то всё погибло! Беда! — и тут Гарм принялся выть.
— Заткнись! — прикрикнул фермер, затворяя окно, но про себя подумал: «Помилуй меня, Господи!» — и мурашки пробежали у него по спине, хотя ночь была очень тёплой.
— Ложись спать и не дури! — сказала жена Джайлса. — А утром утопи этого кобеля. Он же попался, старый плут и ворюга, вот и брешет чего ни попадя.
— Может, ты права, Агата, а может, и нет, — молвил в ответ фермер. — Гарм, конечно, плут, но он не трус. Что-то и в самом деле, видать, неладно, иначе бы он уж конечно не стал будить весь дом, а вполз бы молчком через сени поутру.
— Кончай препираться! — огрызнулась Агата. — Если ты веришь собаке больше, чем мне, тогда поспешай, как тебе велено.
— Это легко сказать… — буркнул себе под нос Джайлс. Он не очень-то вообще верил Гарму, а в это время суток — и подавно.
Однако своё добро это своё добро, что там ни говори, к тому же Джайлс не любил долго якшаться с чужебродами и незваными гостями. Так что он натянул портки, пошёл на кухню и взял со стены свою бомбарду. Вы, разумеется, спросите, что такое бомбарда? Я и сам не знал сперва и спросил у Четырех Мудрецов из Оксенфорда — те долго размышляли, а потом изрекли: «Бомбарда — род крупнокалиберного короткоствольного бесприцельного огнестрельного оружия, стреляющего крупной дробью или шрапнелью и способного поразить расположенную на небольшом расстоянии цель за счет большого рассеяния снарядов при стрельбе. В настоящее время в цивилизованных странах Б. вытеснена из употребления более совершенными видами оружия».
Как бы то ни было, у той бомбарды, которая принадлежала Фермеру Джайлсу, было действительно широченное дуло. Заряжалась она, правда, не крупной дробью или шрапнелью, а тем, что под руку подвернётся, и цель поражала не за счёт большого рассеяния, а одним своим внешним видом, и так поражала, что до стрельбы на памяти Джайлса дело ещё ни разу не доходило. Страна в то время не знала цивилизации, и бомбарды ничем не были вытеснены из употребления, хотя для дела народ предпочитал лук и стрелы, а пороховую пальбу производил лишь по праздникам, и то — потехи ради.
И вот, взял, значит, Фермер Джайлс свою бомбарду, насыпал в дуло пороху (а то мало ли что), а поверх пороху — добрую пригоршню старых гвоздей, битых черепков, куриных костей и прочего мусора. Затем он влез в сапоги, накинул плащ и вышел через палисадник.
За спиной у фермера вставала луна; она отбрасывала длинные тени. Поначалу Джайлс не увидел ничего, кроме кустов и деревьев. Но зато явственно услышал тяжеленные шажищи. Кто-то поднимался по склону холма. Ему сразу расхотелось поспешать куда бы то ни было, что бы там ни говорили Агата и Гарм, но своё добро всё-таки дороже собственной шкуры, так что фермер подтянул портки и двинулся навстречу незваному гостю.
И тут из-за края холма показалось бледное в лунном свете лицо великана. Большие круглые глупые глаза его отражали яркую луну, из-за этого подслеповатый великан не мог рассмотреть фермера. Но фермер прекрасно видел великана, и это не прибавило ему смелости. С перепугу он нажал на курок. Бомбарда пальнула с жутким грохотом. По счастливой случайности её дуло было направлено прямо в уродливую харю великана. Куриные кости, битые черепки и ржавые гвозди вылетели наружу. И, поскольку расстояние было достаточно небольшим, вся эта дрянь (не по желанию фермера, а по воле случая) угодила в великана: черепок подбил ему глаз, а здоровенный гвоздь воткнулся в мясистый нос.
— Тысяча чертей! — выругался невоспитанный великан. — Меня кто-то цапнул!
Звука выстрела он не расслышал (ведь он был туг на ухо), но гвоздь изрядно его побеспокоил. Обычный кровососущий гнус не мог прокусить его толстенную шкуру, но он слыхивал россказни про то, что на Восточных Топях водятся стрекозы, которые жалят похуже раскалённых щипцов, и ему подумалось, что он наткнулся на одну из таких тварей.
— Несладко здесь потчуют! — сказал он вслух. — Пора поворачивать оглобли.
Прихватив с собой пару овец, чтобы съесть их по дороге, он перепрыгнул через реку и размашисто зашагал на северо-северо-запад. На этот раз ему удалось найти свой дом, но слишком поздно — дно у его любимого котелка так и прогорело.
