Вут выглядел дряхлым старцем, если смотреть только на его лицо, он одевался опрятно, а как на Пограничье, его одежда могла показаться даже слишком щеголеватой: он носил сиреневые шароварты, подпоясывался широким поясом из дорогого самирского атласа, а рубаху из простой, но добротной ткани покрывал плащ из серого и такого же добротного сукна-самотканки. Высокие сапоги из добротной кожи, украшенные искусной аппликацией, и яркосиреневый берет заканчивали его портрет и указывали любому посвященному взгляду на состоятельность своего владельца. Рядом с Вутом лежал заряженный самострел, а за поясом покоился нож с длинным широким лезвием. Движения Вута были живыми и точными, взгляд - резким, мгновенно схватывающим малейшую мелочь, старческим было только лицо, испещренное морщинами, с высохшей и бесцветной кожей, напоминавшей пергамент. И это была не болезнь. Любой встречный, знакомый с магией не понаслышке, узнал бы в старике на повозке человека, задетого магическим ударом. От таких ударов выживали только удачливые счастливчики, а вот след - преждевременное старение... этот след оставался на всю жизнь. Тут уже как кому повезет: у того состарится кожа, у того сердце, у того выпадут напрочь волосы. И никакие целители не придут на помощь, никакие лекарства, потому как воздействие магии повернуть вспять нельзя... Во всяком случае сейчас никто никогда и не пытался это сделать.
Повозка медленно тащилась по пыльной дороге. Середина лета не баловала дождями, травы были скудными, но вот виноград обещал уродить на славу. Тепла хватало на всех. Ласково светившее солнце светило в лицо путешственников, солнечные лучи слепили мальчишку, который вертелся на повозке ужом, время от времени заставляли его чихать. И чихал он не только от солнца, но и от пыли: в этом году по дорогам Карриты пыли было как никогда много. Проскачет всадник на быстром коне или гонец на бешенном двуроге и глотай проклятую пыль, мгновенно всклокоченную густым столбом, отплевывайся и кашляй, надрывая легкие, пока не осядет серое облако и не станут видны спины мерно шагающих впереди животных.
Сэм, сын Вута Главутича был небольшим подвижным пареньком с мелкими чертами лица, быстрый и резвый он походил на ласку, да и движения его -стремительные, точные, отличались грацией, присущей только этому прекрасному хищнику. В деревне к нему прилепилось прозвище Ласка Сэм, именно под этим прозвищем и узнал его весь мир Каритта, но сейчас пареньку было не до подвигов, которые он еще совершит в не столь далеком будущем, сейчас мальчика интересовала только дорога. Он постоянно соскакивал с повозки, подбегал к деревьям, тянувшимся вдоль дороги, пробовал на ощупь листья кустов и тех деревьев, к веткам которых мог дотянуться, но при этом ни одного листа не срывал. Мальчик просто гладил глянцевые поверхности зеленых листков и тут же мчал обратно к отцу, захлебываясь от восторга, пытался передать впечатление от своих чувств, путая речь и комкая слова, глотая их окончания. Ребенку хотелось рассказать отцу обо всем: и о тонких белых прожилках, идущих вдоль тонкого края изумрудных листов диквинного кустарника, и о семействе тлей, которое пожирало багровый лист кукучая, и о странных темных наростах на коре темнокожника. В лесах у Даланты таких растений отродясь не водилось! Да и искусственные насаждение в Даланте были большой редкостью: есть дела поважнее, чем наводить бесполезную красоту - Природа и так великолепно красива! Дикие леса имели свое особое очарование. А тут - строгие упорядоченные ряды, деревья и кустарники подстриженные единообразно, точно по плану, похожие на правильные геометрические фигуры. Эта дорога была копией дорог в самом Имперуме и заботились о ней самым срьезным образом.
Дорога между Альмахертом и Альгарматтой была действительно чудом: всего полторы имперских лиги длинной была обсажена густым кустарником чары, редкого долгоцветущего и благоухающего растения. Прямо за чарой шли ряды черного тополя, растения, чья древисина ценилась куда как дороже золота, посаженные через равные расстояния. Там, под сенью тополей, росли кусты и молодые деревца: кукучай, ростлик, тополек-семицветка, темокожник, осина. Подумаешь, эка невидаль, скажете вы! Конечно, чара уже отцвела и дорога потеряла большую часть своего очарования, но тут, в Каррите, такие дороги, аккуратно обсаженные кустарником и многолетними деревьями были редкостью, огромной редкостью, и особенно редко можно было найти дороги, вдоль которых стояли старые деревья, а этим черным тополям было уже по пару сотен лет, не меньше. Маги в своих битвах очень часто вытягивали всю силу из растений и животных. И там, где проходили бои магов очень часто отсавались пустыни. Приграничью повезло намного больше: в эти безлюдные земли могущественные маги не заглядывали, а варвары почему-то всегда старались магов нашпиговать стрелами до отказа. Эти земли были не столь плодородны и пользовались дурной славой, поэтому заселены были слабо. Не беспокоят варвары могущественного Имперума - ну и довольно! Вот так и образовалась в самом центре материка большая проплешина лесов и болот: Приграничье. За ней начиналась Великая Степь - земля кочующих варваров. Огромные просторы, наполненные солнцем, ветром и шепотом густой травы.
Что говорить, для паренька, который видел только дикие лесные просторы да нехитрые живые изгороди из быстрорастущего волчьего лыка, такая дорога казалась настоящим чудом! А еще большим чудом было то, что жители этих двух сел смогли эту дорогу сохранить, особенно во времена, когда магия господствовала на Каррите безраздельно. И смогли! И гордились этим. И тем, что сам Император Анно Второй приезжал, чтобы осмотреть эту замечательную дорогу.
Дорога повернула влево, мальчик быстро взобрался на повозку и тут же напустил на себя серьезный и важный вид, ведь впереди показался въезд в деревню, охраняемый двумя мрачными стражами, вооруженными арбалетами и длинными копьями. Село окружала длинная каменная стена - необходимость по нынешним неспокойным временам, особенно, если вы живете на Окраине империи. Стена была порядком старой и порядком латаной: то там, то тут виднелись вставки из свежего камня. Но ворота были в полном порядке, только совсем недавно их оковали свежими железными полосами.
Мастаф Вут поднял голову и внимательно посмотрел на солнце: время близилось к позднему вечеру, дорога к следующему селу была долгой, поэтому следовало остановиться в Альмахерте. Тут, как и во всех деревеньках Приграничья, не слишком любят путешественников. А таким путешественникам, из неблагородных, чаще всего вообще дают от ворот поворот. Но они-то путешествуют не по своей воле, вот и пазз на шее Вута свидетельствует о том же. "Так что поскрипят, поскрипят, да и пустят. А завтра, как раз на вечерней службе, они будут на месте. Нет, не буду загадывать", - в который раз пообещал себе Вут Главутич.
