Рыбье лицо камеристки оставалось равнодушным. До чего же она скучна: одутловатая, седовласая, растрепанная. И до чего бледна! А бледность, право слово, уже не в моде.
- Вы, мисс, зря за собой не следите! - с укором сказала Принцесса и, взяв из креманки уголек, подчернила бровь. - Потому никто и не добивается вас!
Провела по второй брови, дунула на ладонь, подняв облачко черной пыли, вздохнула.
- А только представьте, как это могло бы быть... он - прекрасный рыцарь, безответно влюбленный, готовый на любой, самый безумный подвиг в вашу честь. Голову дракона! О да, попросите у него голову дракона! И если он и вправду влюблен, то...
Уголек на место, жаль, что пудры совсем не осталась. Коснуться невзначай пуховки, и зеленой склянки из-под духов, и китайской шкатулки с янтарным драконом. Что выбрать сегодня? Розовый жемчуг? Ах нет, жемчуг тускл. Изумруды? Рубины капельками алого огня? Или никаких украшений? Пожалуй, да, это подчеркнет ее изящество и естественность - она нынче в моде.
Принцесса закрыла шкатулку и, отодвинув ее на самый край туалетного столика, капризно сказала:
- И не нужно меня укорять бессердечием! В конце концов, мисс, одним поклонником больше, одним меньше - не велика разница. Кстати, вы не обратили внимания, до чего здесь душно? Я, пожалуй, прогуляюсь. И да, это всего-навсего прогулка, а не... свидание.
Камеристка, дура бессловесная, снова не ответила. Ну и шут с нею, не пристало Принцессе обращать внимание на чьи-то капризы.
Дверь выходила на полукруглый балкончик, огороженный низкими перильцами. Слева от него начиналась лестница, справа вид загораживала статуя голого младенчика с луком. Он хитро щурился и показывал стрелой на ступеньки из розового мрамора, и иногда у Принцессы возникала мысль, что, наверное, следовало бы спуститься, хотя бы из любопытства. Но прилипшая к стенам башни лестница исчезала в темноте, а та казалась плотной и неприятной, как пыль в углах шкатулки.
- Неправда ли, чудесный сегодня день? Что вы говорите? Корона? Ах да, корона... - Принцесса достала из сумочки золотой ободок и водрузила на голову. - Так хорошо? Что вы говорите? Громче, пожалуйста, я не слышу! Ах, зеркальце...
Блеснул на солнце осколок стекла, возникший так же, как и венец, из сумочки, и Принцесса, повернувшись лицом к свету, подняла его. Зажмурилась.
И в этот миг по мраморным ступенькам прокатился рев. Звук оглушал, звук заставил вздрогнуть и покрепче сжать осколок в руке. Острая боль и открытые глаза. Капли крови на коже. Отражение.
Звякнуло о мрамор кольцо обруча. И еще раз, скатываясь на ступеньку ниже. И снова. И наконец, добравшись до самого края, скользнуло в черноту.
- Кого я обманываю? - сказала Принцесса, пряча осколок в сумочку, а сумочку - в тень статуи. И туфельки скинула, туфелек ей было жаль.
- А почему бы нет? - спросила она, перебираясь по ту сторону кованой решетки, на узкий, выщербленный карниз. Разжала руки, вздохнула и сама себе сказала: - Но все-таки, мисс, вы кое в чем были неправы.
Она закрыла глаза и...
...и босая ножка коснулась пола.
- Знаете, он, конечно, грубиян, но иногда бывает мил. Да, да, мил и не более!
Вторая ножка со свежим синяком потерлась о первую.
- Он подарил мне цветы... видите? Незабудки, лилии и розы. По-моему, несколько безвкусно? А вы так не считаете? Ну да, мисс, вы готовы принять любой знак внимания.
Тонкие пальчики ловко счищали остатки паутины. А вот красные пятнышки на восковых лепестках лилий пусть остаются. - Ох, мисс, иногда мне кажется, что мы с вами никогда не поймем друг друга, - с упреком произнесла Принцесса, поворачиваясь к зеркалу, от которого осталась лишь массивная рама да два узких осколка. В них, заросших пылью, отражалось одутловатое лицо и выпученные рыбьи глаза камеристки.
