Воротник мужчины был поднят и едва ли не достигал его скул. На груди солдата проблёскивала медаль: голубовато-золотистый крестик:
Pour le Mérite
Мужчина подошёл к девушке, совершенно голой, свернувшейся на земле в комочек, схватил железный шест, вделанный в камень, и вытащил его простейшим усилием.
— Идём, монстр, — он потащил девушку в храм.
— Мне… Мне нужна одежда, — пробурчала девушка.
— Зачем она монстру? — спокойно спросил мужчина.
— Сам… Ха… Сами вы все монстры! — вдруг рявкнула девушка. Она повернулась, закрыла грудь руками и уставилась на своего пленителя горящими глазами.
— Я не убиваю детей, — заметил мужчина.
— Да, правда?! А как вы называете это сами, аборты, да? Что это такое? Не убийство?
— Аборт проводят раньше восьми месяцев, — он поправил воротник.
— А если раньше, то это уже не убийство, да?
— Или можно убивать только в животе, а потом нельзя? Так? Вы все говорите, что тогда ещё нет разума, но что с этого? Его нет только временно, потом он будет, но всё равно можно убивать?!
— Имеется ввиду высшая нервная деятельность, мышление, возможность ответить, — заметил мужчина.
— А если человек спит, тогда он тоже не может ответить!
— Он проснётся.
— Ха, а ребёнок типа не вырастит, да? Я… Я читала про это. Во всех странах можно убивать людей в этой… В коме только если врач скажет, что он никогда уже не проснётся. Что это невозможно. Но с ребёнком всё возможно, он обязательно вырастет…
Девушка оскалилась и выкатила свой длинный язык.
— Вы просто делаете как вам удобно. Не хочешь быть брюхастой, просто прибей ребёнка. Но не оправдывайся потом, что это не убийство. Ты убийца.
А ещё… Даже если тебя изнасиловали. Что с того? Это повод? Не хочешь вынашивать ребёнка насильника? А если тебя маньяк запер в подвале с другим человеком и сказал, что выпустит через девять месяцев или раньше, если ты убьёшь этого, второго, это повод убивать? Тогда можно значит?
Ой, это же твоё тело. Но тогда эти, срощенные уродцы, они значит по-твоему могут убивать друг друга тоже?! — девушка лепетала как безумная, один за другим выдавая свои аргументы
Наконец она замолчала и просто яростно посмотрела на мужчину. Тот выпрямил спину, и вдруг снова зашёл в храм, а когда вернулся спустя совсем немного времени бросил в ноги девушки старую одежду монашки.
— Одевайся, — сказал мужчина.
— Ах… — девушка растерялась.
— Меня не волнуют моральные вопросы, — добавил солдат своим сухим голосом. Глаза мужчины при этом были мутными, блеклыми, но источали несмотря ни на что удивительный блеск. — Но я вижу, что ты думала об этом… Ты искала себе оправдание, и нашла множество. Это говорит о том, что у тебя есть совесть, с которой ты споришь и считаешься. Для меня ты всё ещё убийца и преступница.
Мужчина взял паузу, а затем поправил фуражку:
— Но совесть есть только у людей. А человеку не престало ходить голым. Оденься.
Девушка раскрыла рот, а потом вздрогнула и закатала свой длинный язычок назад, за покусанные губки. Она стала медленно одеваться, но руки её дрожали, девушка путалась, не могла ничего сделать, и снова и снова отвлекалась, вытирая бегущие слёзы. Наконец девушка просто приобняла грубое платье обеими руками и разразилась громким и горячим плачем…
2. V
V.
Выглядывая в окно и наблюдая пейзажи, Игорь ещё какое-то время размышлял, кто же такой был таинственный засевший в храме немец. Жаль не удалось посмотреть на его лицо, это сразу разрешило бы многие вопросы, но и так Игорь мог сделать некоторые выводы из уже имевшихся в его распоряжении фактов.
Во-первых, следовало выяснить, был ли немец вообще немцем? Медаль говорит сама за себя, но она вполне могла быть трофейной. По крайне мере он точно европеец.
Что он делает в Японии, на Хоккайдо? Этот вопрос прояснялся географией. Острова стали намного менее приветливыми для туристов после своей оккупации, и всё же если имелось особенное желание, попасть сюда было возможно. Но только если у тебя не было оружия. Его перевозить строжайше запрещалось, и уж совсем жестокими становились порядки, когда речь заходила о волшебной броне.
Любой, кто не состоит в войсках Британского Содружестве, мог перевезти доспех на острова только лишь после получения особого разрушения, подписанного лично Фельдмаршалом Макдугласом.
То бишь заполучить его было почти невозможно. Оставался только один путь: тайное проникновение, пересечение границы. Япония со всех сторон была окружена морем, и единственные проливы, которые броня могла пересечь без дополнительной транспортировки, находились на Сахалине, Курилах и Хоккайдо…
Игорю представился маршрут немца. Вероятно, путешествовал он по ночам, в своём доспехе, незаметно пробираясь через оборонительные рубежи Сахалина… И даже так удивительно, что его до сих пор никто не разглядел. Не было даже слухов. Может его доспех был маскировочного типа? Хм.
А может и нет, может быть во всём этом был замешан ещё один, совершенно неизвестный Игорю фактор.
Юноша вдруг, не поворачивая головы, спросил Маргариту, которая вместе с ним выглядывала из окна:
— Ты сказала, что у него был сильный доспех. Насколько?
— Ранг Родового сокровища, Мастер. Но необыкновенный.
— Хм… А у меня были против него шансы?
— Хотите честный ответ, Мастер, или чтобы я потешила ваше раздутое эго?
— Люблю правду.
— В таком случае могу вас заверить… Он бы вас аннигилировал.
— Категорично, — улыбнулся Игорь.
— Я просто говорю, как есть, Мастер. Если желаете, я могу подобрать семь дополнительных синонимов для слова аннигилировать, чтобы передать вам все пределы вашей слабости.
— Обойдусь, — сказал Игорь и откинулся на своём сидении. После слов девушки у юноши появилось странное покалывание под ложечкой. Неприятно, очень неприятно, когда случайный человек по дороге может тебя «аннигилировать». Чтобы такого больше не было, нужно было стать намного сильнее.
Скорей бы уже они уже приехали. Юноша с нетерпением ожидал свою встречу с генералом…
…
Дальнейшая дорога прошла без особых происшествий. Игорь пересёк сперва один приграничный пункт, затем второй, и больше уже ни разу на останавливаясь на всех парах паровоза помчался к столице острова.
Когда пустынные равнины и леса за окном сменились сперва рисовыми полями, а затем побежали первые маленькие города, с зачатками европейской архитектуры, и подобием вокзалов, Игорь понял, что место назначения уже совсем рядом. И действительно, ещё до наступления вечера и первой небесной желтизны очередное поле вдруг сменил пригород. Он всё бежал, бежал и не кончался. Где прочие маленькие города уже редели, он только рос и расширялся, становился больше и выше, и вскоре превратился в полноценный город с широкими, людными панелями, многоэтажными домишками и высокими электрическими вилками.
Все они были ещё далеко. Поезд свернул куда-то и поехал не в город, но немного в сторону. На переднем плане были пейзажи складских помещений. Военная база. Вскоре локомотив стал замедляться, вот он ещё немного потянулся вперёд, а затем лёгким толчком придавил в спинку сидения, и замер.
За окном остановился просторный и строгий вокзал, по всей видимости специального назначения. Игорь поднялся и пошёл вместе с Маргаритой на выход из купе. Спускаясь по железным ступенькам, юноша рассмотрел собравшуюся перед ним процессию.
Встречать генерала собралось около двух десятков человек. Почти все европейской наружности в строгих современных костюмах. Внимание Игоря сразу же привлёк стоявший немного впереди остальных мужчина. На вид ему было около сорока, сорока пяти лет. Он был немного полным, безупречно одетым и держал под своими огромными рыжими усами светлую улыбку.
Мужчина немедленно прошёлся вперёд и протянул Игорю руку, стоило юноше спрыгнуть на бетонную платформу.
— Приветствую, приветствую, ваше превосходительство, очень рад вашему визиту в наш городок. А ещё позвольте мне первому поздравить вас с вашим грандиозным успехом!
